Демьян Фаншель

 

 

ЭФФЕКТ БАБОЧКИ

 

 

Набоков, Пушкин – и «эффект бабочки»

 

Помните: «Список дуэлей Пушкина»?

Ничего, кстати, хорошего. Вот список дуэний – другое дело!

Вот это:

«Дуэльная история Пушкина», Владислав Ходасевич,

газета «Сегодня», 7 февраля 1937 г.:

«...1819 /.../ следует ссора с бар. М.А. Корфом, бывшим товарищем по Лицею. Пушкин и Корф жили в одном доме. Пьяный камердинер Пушкиных ворвался в переднюю Корфа и стал скандалить. Корф вышел на шум и поколотил его. Пушкин немедленно послал Корфу письменный вызов.».

Имеется в виду дуэль с бароном Модестом Андреевичем Корфом. Чиновником будущим. Министерства юстиции. Делов-то. Казалось бы...

Будущим главой департамента. Преемником Сперанского. Законотворцем. Историком. Реформатором библиотечного дела в России.

Главное – итог.

Дуэль отменена. Как и все почти предыдущие.

Ходасевич: «...23 марта 1820 г. Е.А. Карамазина, жена историка, писала своему брату: «Пушкин всякий день имеет дуэли; благодаря Бога, они не смертоносны, бойцы всегда остаются невредимы».

Что касается иронии, звучащей в этих словах...»

Не важно. Главное – дуэль отменена!

Уфф. Как говорится.

Ого!..

Ты понял?

Случись чего – не было бы Румянцевского музея в Москве!

И Российской государственной библиотеки не было бы! Для начала. (А скоро – и не будет.)

Случись чего – если это те Корфы – мог бы и Набоков не появиться!

Ничего себе!..

Понял?

Потому, что:

 

Корфы – раз.

 

 

Записки о пользе пешего хождения

 

Тредиаковский.

Тот самый.

Который: «Чудище обло, огромно, озорно, стозевно...».

Практически неизвестный. Мне, во всяком случае – до последних лет.

Первый русский профессор.

Оказался – неожиданно ярким. Не хуже Ломоносова.

Ломоносов, тот – со своими, обозом в Москву.

Тредиаковский – один, пешком, через незнакомую, не такую тогда и комфортную, чужую ойкумену – на запад.

Сначала – мечта любого подростка: каким-то образом – устраивается на судно, идущее в Гаагу.

Оттуда – ЧЕРЕЗ ВСЮ ЕВРОПУ – НОГАМИ, без денег, прет пешим ходом в Париж («шедши пеш за крайней уже своей бедностию»).

В Сорбонну.

Вельмиученый. Назначается Анной Иоанновной в академики.

Исключен – и мурыжится – при Екатерине.

В общем – не только радищевский эпиграф.

А в 1734-м – начало! Тредиаковское вступление русской поэзии в силлабо-тонику: стихотворное «Поздравление» барону И.А. Корфу!

Ничего не екнуло?..

Я – о посвящении. Нет?..

Еще раз:

«Поздравление» барону И.А. Корфу!

Если быть снисходительным – к моему нездравому смыслу – то здесь – явные проказы Провидения.

Скажем прямо: первое русское стихотворение, писанное силлабо-тоническим стихом, – опосредованный, через бабушку, Нину фон Корф, привет праправнуку адресата – В.В. Набокову.

Ничего такого. Просто неисповедимость путей.

Потому что барон фон Корф – принял эстафету.

Из Википедии:

Раз:

«В 1736 году по распоряжению Корфа в Германию в Марбург к профессору Х. Вольфу были направлены М.В. Ломоносов, Г.У. Рейзер и Д.И. Виноградов…»

Два:

«По распоряжению Корфа было опубликовано первое сочинение Ломоносова — «Ода на взятие Хотина» (1739), присланное ему из Марбурга».

Ага.

Пастернак в натоптанный корфовскими птенцами Марбург – ехал уже по своему почину.

А вот праправнук Корфов, поэт с птичьим псевдонимом В.В. Сиринъ, – не долетел до пункта М. Осел на долгие годы в Берлине.

К чему это все я – про все эти эстафеты?..

«Да так, брат, – так как-то все...»

А Тредиаковский – хорош!

Какая-то… западническая заметка получается.

А, значит – упадническая.

 

Корфы – два.

 

 

«…в форме чиновника»

 

Кое-какие соображения по поводу сюжета «Лолиты». В телеграфном стиле.

С генеалогии начиная. Раз уж пошло. Ударение на 2-й слог.

Генеалогия Набоковых – это «Лолита» наоборот, на 180°. С благополучным концом.

Русский вариант – вместо позднейшего, американского.

Хотя, нет: вряд ли – «наоборот».

Жена русского генерала, баронесса Нина фон Корф, выдает 16-летнюю дочь Марию Федоровну замуж за своего любовника – чиновника высокого ранга Дмитрия Николаевича Набокова.

Чтобы было прикрытие. Факт известный.

Но!

У Дмитрия Николаевича с этой девочкой-женой – были дети!

Дети были – с женой-девочкой!

Все дочери этой странной пары дэ труа – стали фрейлинами.

А сын – тот самый блестящий Владимир Дмитриевич.

А уж его сын – тот самый великий Владимир Владимирович Набоков-Сиринъ!..

!

А?

Может это – в смысле: женитьба на дочери Нины (знал – вот с таких лет…) – была как раз идея («шахматная композиция») самого Дмитрия Николаевича?

Где «Лолита» – Мария.

«Гейзиха» – Нина фон Корф.

Т.е. в корпусе персонажей обладающего богатейшим воображением Владимира Набокова, он же В.В.Н., он же Вивиан из «Ады», постоянно возращающегося к утраченному времени, появляется – проявляется негативом, смутным пятном – слившийся с неким лирическим героем, неотделимым от первого лица, «я» рассказчика (Гумберт-Гумберт, Набоков-Набоков), – проявляется дед Дмитрий из утраченного времени…

Дмитрий Николаевич Набоков. С тайной страстью к дочери Нины фон Корф – Марии. «Машеньке».

4 (четыре – это уже я сам придумал) года ждущий дать выход своей одержимости этой нимфеткой…

Плюс – воображение Набокова-Сирина. Подстегнутое семейным умолчанием.

Плюс его подозрительная, неадекватная реакция на учение «венского шарлатана».

(Нет, за такие «изыскания» В.В.Н. – точно набил бы мне морду!)

А у Нины фон Корф – обстоятельства: «украли любовника в форме чиновника»…

 

Корфы – три:

 

И – ...

И – вуаля – птичка вылетает! Набоков-Сиринъ!

А могла бы и пуля вылететь.

!

 

 

 

Демьян Фаншель – поэт, эссеист. Родился в 1955 году. Автор публикаций в журналах «Крещатик», «Эмигрантская лира» и др. Живет в Кёльне.