Михаил Рабинович

 

 

МЛАДЕНЕЦ, СТАРИК

 

 

*   *   *

Мальчик, двигаясь по кривой,

замедляет шаг у реки,

и мотает он головой,

и непарны его носки,

и мороженое в руке

не растаяло – сладок вдох,

и собака – на поводке.

Отпускает он поводок,

и собака уже – везде,

от воды убегает прочь,

прибегает опять к воде.

Это – утро, и будет ночь.

 

Ну, допустим, что жизнь – река,

горный шлейф или темный лес,

или то, что издалека

не понять. Подойдешь – исчез-

нет, качаю я головой,

и непарны мои носки.

Мальчик, двигаясь по кривой,

ускоряет шаг вдоль реки.

 

 

*   *   *

Помню брызги на лицах и тень на весле,

но забыл, какой год, а сказать о числе –

это выбрать из сонма молекул

нужный атом, исчезнувший вместе с другим,

вырывалось весло из дрожащей руки,

поднималось и падало в реку.

Подчиняясь неловким движеньям весла,

нас на месте кружила, но все же несла

та неясная, грозная сила,

что запрятана в лодке, как в памяти – боль,

в сонме снов поворот выбирая любой,

на который река заносила,

возвращаюсь я снова туда, где весло

и волшебные брызги. Как мне повезло,

думал я. Тень тянулась за тенью,

день за днем, дни – за днями, их водоворот

поглотил, сохранив эту лодку, и вот

мы на ней продолжаем движенье.

 

 

*   *   *

Радостного мира отраженье –

поздняя печальная пчела –

словно ищет сложное решенье:

выход из сегодня во вчера.

Тени у стекла и звук дрожащий

на границе холода с теплом.

Прошлое гудит и в настоящем –

об стекло, в стекле и за стеклом.

 

 

*   *   *

Хоть темно за далеким окном,

воздух светом пронизан,

телевизор кричал об одном:

наша цель – коммунизм,

и такая бывала тоска,

но и радость такая,

мяч в руках вратаря «Спартака»,

пас по левому краю,

отбери, по воротам ударь,

нет, атаки увяли,

генеральный такой секретарь,

шевелящий бровями,

оставлял в телевизоре щель:

спорт, погода какая,

гол забить «Спартаку» – наша цель,

и приятель, икая,

счет победный – три-два – предрекал,

и в гостях, а не дома,

и выигрывал у «Спартака»,

тот «Зенит» – до Газпрома.

 

 

*   *   *

и приходит тоска, и восходит закат,

и молчанье молчанью кричит невпопад –

за деревьями леса не слышно,

лишь поет соловей – как всегда, ни о чем, –

мы напрасно таскали бревно с Ильичом,

не на той остановке мы вышли,

и наивных мечтаний чувствительный пыл

вспоминаешь – а лучше б про это забыл:

те мечтанья теперь – не тоска ли?

за ошибкой ошибка, трамвай, броневик,

черновик лишь остался: младенец, старик,

и бревно мы напрасно таскали,

но проходит тоска – то назад, то вперед –

и молчанье молчанью как птичка поет,

и заметишь в соринке бревно ли?

а трамвай за трамваем – младенец, старик –

все как прежде осталось – и шепот, и крик,

ожидание счастья и боли.

 

 

 

 

Михаил Рабинович – поэт, прозаик. Родился и вырос в Ленинграде, живет в Нью-Йорке. Публикации в журналах «Слово/Word», «Интерпоэзия», «Новом журнале» и др.