ИНТЕЛРОС > №2, 2020 > Два дерева

Евгений Сливкин
Два дерева


25 июня 2020

Евгений Сливкин

 

 

ДВА ДЕРЕВА

 

 

ДЮМА

 

Дни были будничны и серы,

а ночи – синие, как шторы,

и мы вступали в пионеры,

как поступают в мушкетеры.

Потом нас портила крамола,

ну а кого не пронимала –

тот вырастал из комсомола

и шел в гвардейцы кардинала.

И мы друг другу поддаваться,

о прежнем времени грустя,

не начинали даже двадцать

лет, то есть молодость, спустя.

 

 

В ЛАТГАЛИИ

 

Круг судьбы замыкается редко –

и замкнуть его не торопись...

Город наших исчезнувших предков

называется Даугавпилс.

 

По нему прокатилась кроваво

и одна, и другая война.

На востоке – местечко Краслава,

а оттуда граница видна.

 

Диверсанты в сырых маскхалатах...

Нет, березки на пристальный взгляд.

И не видно столбов полосатых –

молча аисты в поле стоят.

 

У отчизны под боком ночуя,

в сердце чувствуешь легкий озноб:

и уснешь от ее поцелуя

и проснешься от выстрела в лоб.

 

 

*   *   *

Светлы виденья или мглисты,

сиянье или тень в углу –

мы неизбежно морфинисты,

нас всех положат под иглу.

И опиумный алкалоид,

исправно поступая в кровь,

волненье плоти успокоит

под наблюденьем докторов.

 

Что происходит с человеком,

когда он пойман на крючок,

и под его прикрытым веком

не виден суженный зрачок,

а медсестра попеременно

ему нетрепетной рукой

свободу вводит внутривенно,

и внутримышечно – покой!

 

Что если Тот, кому отмщенье,

не станет отличать существ

двуногих кровообращенье

от оборота наркосредств?

И, воздавая нам сторицей,

Верховный этот Индивид,

от нас незримую границу

стеной больничной заслонит.

 

 

*   *   *

Снаружи ни минус, ни плюс,

но стужей несет из подвала;

тот угол, где елка стояла,

особенно кажется пуст.

 

Как будто среди мишуры

мерцала, таясь, позолота,

как будто бы значили что-то

стеклянные эти шары!..

 

 

*   *   *

Тебе, наверно, страшно было, детка,

и больно, как от раны ножевой!..

Я вспоминал так нехотя и редко

тебя, покуда ты была живой.

 

И вот опять я просыпаюсь ночью

и думаю, не зажигая свет,

про отношенье точки к многоточью,

поставленному там, где оной нет.

 

Но ты меня смятенным и бессонным –

придуркам и лунатикам под стать –

могла бы сделать просто телефонным

звонком... Что нужды было умирать!

 

 

*   *   *

Город немеркнущий. Воздух проклятый.

Время, которое движется вспять.

Я возвращаюсь в родные пенаты.

Жизнь ли винить! На себя ли пенять!

 

Счеты закончены. Выдернут корень.

Нужно сподобиться без скулежа

где-то вдали умереть, как Печорин,

даже до Персии не доезжа...

 

Но возвращаюсь – с проклятьем сквозь зубы –

в царство камней и чугунных перил.

Так вот, наверно, влечет душегуба

к тайному месту, где душу сгубил.

 

 

*   *   *

Когда в моем саду в знак неразлучья

два мертвых дерева друг к другу тянут сучья,

я вспоминаю маму и отца,

не долюбил которых до конца.

Они могли прийти в ограду к сыну

кустом крыжовника и зарослью малины.

Могли бы старой яблоней и сливой

стоять в сторонке парою учтивой.

Могли переплестись в любви великой

смородиной и спелой ежевикой...

В моем аду, принявшем образ рая,

в моем саду я сам с собой гуляю.

И вижу в светоднях зимы и лета

два сцепленных ветвями силуэта.

Им не страшны ни зной, ни холода.

И я спилить не дам их никогда.

 

 

 

Евгений Сливкин родился в 1955 году в Ленинграде. Поэт, филолог. Автор шести поэтических книг. Стихи публиковались в журналах «Звезда», «Арион», «Новый мир». С 1993 года живет в США. Преподает на кафедре современных и классических языков и литератур Вирджинского политехнического института (Блексбург).


Вернуться назад