Борис Кутенков

 

 

ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ СПИНА

 

 

*   *   *

 

I.

Музыкой стань, драгоценный твой лед,

слово расплавь, мой порыв неотсюда;

в сердце – заслонка от русских тенет,

Райнер Марину светло оттолкнет

всей полнотою сосуда.

 

Станет, не станет нестрашной грозой –

речь мезозойна, от прочей закрой

слух, только к ней продлеваясь лицом.

Близкое небо над Череповцом.

 

II.

Слово стоит с молодым поплавком,

с белой блесной в кистеперой губе,

рилькевский мертвенный свет ни о ком,

верю ему – и не верю себе,

 

в сторону смотришь – на все, что не я,

верю всему, что не я, что не ты:

преображенная речь-полынья,

честное дно, письмена темноты.

 

III.

Ты темная личность…

Денис Новиков

 

распростер в познанье ночной шатер –

только, мой доверчивый, и видали;

а внизу алмазы, неробкий хор,

ограняясь, оду поет детали:

ясен-ясен белый себе отцу,

черен черный, как ты ни пестуй сына;

будь блажен, огонь моему лицу,

человека темная половина,

что небывшим акмэ идет-гудет,

точит зуб на скрывшееся в минуте:

озаренья блик между всех тенет,

невеличка-спичка придонной жути:

осветила, спела из белой мглы –

зэцкий рот в коронках, всем лыбам лыба;

не хочу в дневные Твои углы,

дай усмешку дна – и за то спасибо:

за вагон необщий, ограду рта

с неалмазным запахом перегара;

отправное чертово «никогда» –

перелезший дух, заполярье дара.

 

 

*   *   *

человек человеку спина в драгоценной обиде

гулкий череп ночной на бессонный закрытый засов

исчезая звенит перспективы не видя

и не знает что выйдет как песенный витя

чтобы музыкой стать через пару часов

 

той что в лобной пропела кости – и собой перестала

стала к свету лицом – вот и все что осталось от слов

в ней живут не дошедшие до пьедестала

невключенные слиться бредут непрестанно

под обложкой бессмертья в один нерасслышанный зов

 

фолиант оживает

имен разрастается рощей

поджигает его до небес повелительный росчерк

как ты там в бестревожном обмане своем

и всю ночь тишина подожженного рая

бдит в окно на немецком наречье играя

неуемным больным фонарем

 

завтра дым отлетает на дальние мили

человек – безымянная гладь на затянутом спиле

симфонической боли своей полубог

а оглянется – вовсе не свет никакой на пределе

лишь по следу дойдя сумасшедший стоит у постели

с оброненною бритвой у ног

 

 

ОТБИРАЮЩЕМУ

 

I.

– свет, – произносит, она произносит: свет

дом стоит свет горит и не больно огню

– вход, – произносит, а выхода нет как нет

с места, клянется, не двинусь не изменю

 

часто пишется «стыд» а читается правильно «ты»

видишь фото на стенах взыскуют моей чистоты

строгий прищур вверху – незаемной строки

 

снимут фото со стен как минутам ни лги

и оставленный сдержит лицо

средь просторов и сёл всей родны широки

с четырех запаленной концов

 

– бог, – произносит, – все он, – произносит, – бог

с корнем вырвавший гвоздь не отдавший плаща

видишь средь стольких билетов один иссох

вымок второй и некому возвращать

 

так и буду кружиться чумна и с разлукой на «ты»

даже бродский на стенах взыскует моей маеты

 

им исписано всё кто тут жил до меня

в этом имени звон черепной

среди съемных углов сколько их ни меняй

больше нет моего как ни вой

 

– речь, – произносит, она произносит: речь

стану именем новым и жизнью иной

сына обратно не выплакать

что стеречь

слово идущее лесом огнем страной

 

мину хорошую мой близорукий

глядь

в зеркало чаще – чай не метеор в окно

 

фото – падать

подбитым крыльям – опять летать

 

пламени отнимающему – все равно

 

II

…в мерзкий мрак в отвратительный хаос

Лев Лосев

 

через два на оставленном снова цветы и трава

то что было – в огне

то что стало – в окрасе военном

и становятся большим не звуком не смыслом слова

а гудящим и к Богу жужжащим двоеньем

никогда не со мной наравне

 

где Ты был опустивший на миг в поучительный мрак

чьи ладони поил в этот час отчужденно и чисто

а спасала не вера в Тебя и не друг и не враг

только ждущих имейлы и ровные стопы бумаг

мелким бисером аккуратиста

никогда не с Тобой наравне

 

с кем Ты был пробежавший палимо по хрупкой траве

птицу чью ненадломленной вере учил

перестукам эзоповым брайлевым точкам

а срослись позвонки не от долгой дороги к Тебе

не от времени не от побед

от латанья дыры одиночной

 

снова штопает рану дневной человек

чтобы снова во тьму –

дать отчет о последней минуте

 

и сидим и глядим исподлобья

 

как мучитель на лысину ссавший и зэк

через годы

в кафейном уюте

 

 

 

Борис Кутенков – поэт, критик, литературтрегер. Родился и живет в Москве. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Автор четырех книг стихов и многочисленных публикаций в журналах «Знамя», «Октябрь», «Интерпоэзия», «Новая Юность» и др. Редактор отделов критики и эссеистики электронного портала Textura. Организатор Литературных чтений «Они ушли. Они остались» и редактор-составитель изданной по итогам чтений антологии «Уйти. Остаться. Жить».