ИНТЕЛРОС > №149, 2011 > Дело архимандрита Зинона с братией

Иван Захаров
Дело архимандрита Зинона с братией


31 мая 2012

Судите судом праведным…

 

Ин  7:24

 

Пять лет прошло с тех пор, как в 1996 году был запрещен в священно-служении, изгнан из клира Псковской епархии и выслан из Мирожского монастыря архимандрит Зинон (Теодор), замечательный русский иконописец. Архимандрит Зинон осужден вместе с монахами Иоанном и Павлом за то, что они причастились святых Христовых тайн за литургией, совершенной католическим священником Романо Скальфи. Все трое осуждены указом № 880 от 28 ноября 1996 года высокопреосвященного Евсевия, архиепископа Псковского и Великолукского.

 

Воспроизводим этот указ.

 

 

 

Московская Патриархия

 

Евсевий, архиепископ Псковский и Великолукский

 

№ 880

 

«28» ноября 1996 г.

 

УКАЗ

 

Архимандриту ЗИНОНУ (Теодору Владимиру Михайловичу)

 

 

 

Настоящим Вы, по решению Епархиального Совета от 14 ноября 1996 г., запрещаетесь в священнослужении

 

1. За нарушение присяги, данной Вами при рукоположении в священный сан,

 

2. За нарушение 10, 11, 39, 45 и 55 Правил Св. Апостолов,

 

3. За нарушение 33-го Правила Святого Лаодикийского Собора и 2-го Правила Святого Антиохийского Собора, до признания своей вины и раскаяния в ней.

 

При сем Вам необходимо иметь в памяти своей:

 

31-е Правило Святых Апостолов,

 

10-е Правило Святого Карфагенского Собора,

 

5-е Правило Святого Антиохийского Собора.

 

Благодатная помощь Божия да поможет Вам придти к раскаянию и исправлению.

 

Инокам Иоанну и Павлу, причастившимся вместе с Вами у инославных раскольников и отступников от Православной Церкви, запрещается принимать Св. Христовы Тайны в Православной Церкви и носить иноческие одежды до их раскаяния.

 

Бог да поможет Вам утвердиться в Православной вере, в которой Вы были научены и крещены.

 

При сем напоминаю о Вашем заявлении при встрече со мною, что Вы покидаете и уезжаете из Мирожского монастыря. На сем основании Вы, с того момента, клириком Псковской епархии не числитесь.

 

Евсевий, Архиепископ Псковский и Великолукский

 

 

 

Как видим, указ не ограничил время запрещения определенным сроком. Осужденные запрещены и отлучены «до признания своей вины и раскаяния в ней»[1]

 

* * *

 

Когда оскудевает любовь, мы нуждаемся в защите закона. Закон защищает наши права прежде всего от произвола исполнительной власти. Он гарантирует защиту прав в равной мере преступнику и невиновному. Не гарантирует защиту прав только суд Линча.

 

Мы обращаемся к делу архимандрита Зинона не для того, чтобы защищать его позиции. Мы защищаем его права. Дело архимандрита Зинона вплетается в литургико-каноническую коллизию, которая возникла задолго до него и успела получить развитие в экуменической практике РПЦ. […]

 

Одни усматривают в поступке архимандрита Зинона подвиг. И они правы, поскольку архимандрит Зинон уже пять лет расплачивается за него отлучением от Церкви и изгнанием. […] Другие видят в поступке архимандрита Зинона соблазн. Их суждения тоже можно понять и признать справедливыми. Но глубокое разочарование вызывает не осуждение архимандрита Зинона, а указ, его осуждающий. […]

 

Указ:

 

1.  нарушает священные каноны, в защиту которых осуждает архимандрита Зинона;

 

2.  клевещет на обвиняемого;

 

3.  чрезвычайно превышает архиерейские права, предоставленные епископу Уставом об управлении РПЦ, принятым Поместным собором 8 июня 1988 года (далее — устав 88);

 

4.  выносит чрезмерно жестокий приговор, не обоснованный каноническим правом и уставом 88 и не адекватный совершенному поступку.

 

Все эти действия оказались возможны со стороны епископа только потому, что он был уверен в своей абсолютной безнаказанности. Эта уверенность обоснована устоявшейся практикой: епископ не отвечает за свои поступки и за поломанные человеческие судьбы. Мы с ужасом и недоумением наблюдаем, как «судья неправедный, который Бога не боится и людей не стыдится» (Лк 18:6), совершает человеческие жертвоприношения в Церкви Христовой.

 

Поскольку указ 880 является правовым документом, он допускает объективную оценку с позиций церковного права. Наказывая нарушение нормы, указ должен сам безупречно соответствовать церковным нормам, чтобы не заслужить упрека в тенденциозности, некомпетентности и беспринципности. Каноны имеют универсальное значение в Церкви для всех ее членов в равной мере. Они предназначены не только для клириков и мирян. Епископ прежде всех должен соблюдать каноны. Свои требования и запреты каноны обращают в первую очередь к епископу: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из священного чина... Такожде и мирянин» (Апост. 51).

 

И здесь сразу же возникает первое недоумение.

 

Основанием для возбуждения дела против архимандрита Зинона с братией послужило обвинение его мирянином Беликовым, состоящим в юрисдикции зарубежной РПЦ, то есть принятое от тех, кого РПЦ считает раскольниками, что прямо противоречит запрету Вселенского собора «не приимати обвинения... от тех, кои отделились и собирают собрания против наших, правильно поставленных епископов» (Правила Второго вселенского собора, 6 (далее — Втор.). Аналогичные запреты содержат Апост. 74 и Правила Четвертого вселенского собора, 21 (далее — Четв.).

 

Эти канонические правила архиепископ Евсевий нарушил. Как можно, осуждая другого, делать то же самое?

 

Общаясь с «инославными раскольниками», по выражению указа, архимандрит Зинон нарушил Апост. 10, Лаодик. 33, Антиох. 2.

 

Приняв обвинение от «православных раскольников», архиепископ Евсевий нарушил Втор. 6, Апост. 74 и Четв. 21.

 

Различение архиепископом «инославных» и «православных» раскольников некорректно.

 

Второе недоумение вызывает отсутствие в указе обвинения против архимандрита Зинона. […] Нельзя обосновать вину простым перечислением правовых норм; обвинение обязано соотнести инкриминируемые действия с этими нормами. Такого обвинения в указе нет. Не сумев сформулировать вину осужденного, епископ не смог однозначно квалифицировать ее в соответствии с нормой канонического права. В Апостольских правилах, на которые ссылается архиепископ Евсевий, такая норма не может существовать по определению. Великий раскол произошел в XI веке. Он не мог быть предусмотрен в Апостольских правилах, известных с V века. Архиепископ Евсевий вынужден был подбирать каноны по аналогии. Он не решился квалифицировать поступок архимандрита Зинона по конкретной норме и «квалифицировал» одновременно по трем взаимоисключающим канонам.

 

Один канон запрещает общение «с отлученным» (Апост. 10).

 

Другой — «с изверженным из клира» (Апост. 11).

 

Третий — «с еретиком» (Апост. 45).

 

Три разные оценки предполагают различное каноническое положение отверженных. Однако архиепископ имеет в виду одно конкретное лицо, с которым причастился архимандрита Зинон, — католического священника, директора Центра «Христианская Россия» Романо Скальфи.

 

Указ имел задачу оценить правовое качество поступка архимандрита Зинона и вынести решение, соответствующее оценке. Решение этой задачи обязывало, как уже сказано, конкретно сформулировать вину архимандрита Зинона. Эта задача оказалась непосильной для архиепископа, и он с ней не справился. Не сумев оценить правовое качество поступка, он не только запретил архимандрита Зинона, как он полагает, но изверг его из сана и отлучил от Церкви по полной анафеме, недопустимо превысив свои полномочия и нарушив апостольский канон: «Да будет извержен от священного чина, но да не будет отлучен от общения церковного. Ибо Писание глаголет: не отмстиши дважды за едино. Наум 1:9» (Апост. 25).

 

Отсутствие конкретного обвинения имеет еще другие последствия:

 

1.  Невозможно апеллировать к высшей церковной власти. Как обжаловать обвинение, которое не существует?

 

2.  Невозможно «осознать свою вину и раскаяться в ней», как того требует указ 880, если судья не может сформулировать и квалифицировать ее, поскольку сам не понимает правового смысла поступка.

 

Отсюда очень понятно звучит недоумение архимандрита Зинона: «Меня понуждают к раскаянию. Раскаянию в чем? В том, что я причастился Тела и Крови Христовых? Каяться в этом я не могу, поскольку это будет прямое кощунство и глумление над Христом»[2].  

 

Если архиепископ Евсевий не может сформулировать свое обвинение, как может его осознать архимандрит Зинон?

 

Признание вины не всегда полезно требовать посредством прещений. Апостол Павел допускает разномыслие в Церкви, которое не должно вести к разделению (1 Кор 11:19). Святоотеческий принцип усматривает единство не в стандарте, а в многообразии и богатстве традиции.

 

Признания вины естественно требовать в пастырской практике, когда кающийся приносит на исповедь свои очевидные грехи: пьянство, блуд, лень и уныние, тщеславие и зависть. Духовник понимает свое чадо, ибо оба исходят из одинаковых нравственных принципов.

 

Каноническое мышление имеет свои закономерности. Каноническая практика знает свои коллизии, когда церковная дисциплина оказывается в конфликте с иерархической и христианской совестью. Достаточно вспомнить проблему «непоминающих», возникшую в связи с тем, что митрополит Сергий (Страгородский) декларировал лояльность по отношению к советской власти, и многие клирики РПЦ отказались поминать его. Прещение в качестве меры дисциплинарного воздействия нелепо применять в противостоянии евхаристической и клерикальной екклезиологии, в софиологических или имяславских спорах. Заявление своих политических пристрастий от имени Церкви и утверждение их средствами церковной дисциплины было осуждено определением Поместного собора 16 августа 1918 года.

 

[…] Указ архиепископа вводит психологическое ограничение санкции: «до признания своей вины и раскаяния в ней». Субъективное условие прощения допустимо в пастырской икономии, где отношения имеют нравственный, а не правовой характер. Допуская субъективное ограничение запретительных санкций в правовом документе, Церковь открывает путь произволу исполнительной власти и в принципе исключает правовые отношения. Новация архиепископа подменяет принцип права моральными спекуляциями, не имеющими никакого основания в канонических традициях Церкви. […]

 

Архимандрит Зинон принял святые Христовы тайны за католической Евхаристией. Указ 880 констатирует нарушение правил Апост. 10 (и аналогичных Лаодик. 33 и Антиох. 2). […] Отвечая на обвинение, архимандрит Зинон ссылается, однако, на многочисленные прецеденты экуменического служения, имевшие место в монастырях с высокопреосвященными иерархами, авторитетными пастырями, чтимыми старцами с ведома и благословения Московской патриархии: «В Троице-Сергиевой Лавре, еще когда я сам там жил, при патриархе Пимене, была специально отведена Смоленская церковь для католических богослужений. В храме Московской духовной академии католики многократно совершали мессу. Бенедиктинский иеромонах в Псково-Печерском монастыре лично у меня на глазах причащался вместе с о. Иоанном (Крестьянкиным), с наместником и со всеми почтенными старцами». Число таких прецедентов можно увеличить до бесконечности, вспоминая митрополита Никодима (Ротова) и его сподвижников. […]

 

Бессрочное запрещение в священнослужении, изгнание из монастыря и клира являются совершенно исключительной, уникальной мерой в качестве наказания за причащение святых Христовых таин с католическим священником. Для сравнения вспомним, что митрополит Никодим скончался на аудиенции у Римского папы, приняв из его рук последнее напутствие. «Обвинение в измене православию и сослужении с еретиками, — заметил архимандрит Зинон в письме архиепископу Евсевию, — предъявляют и святейшему патриарху Алексию, и митрополиту Кириллу, и многим епископам и священникам».

 

Возлагая ныне ответственность за экуменическую практику многих иерархов и священников РПЦ на одного архимандрита Зинона, архиепископ воскресил «альтруистическую мудрость» Каиафы: «яко уне есть нам, да един человек умрет за люди, а не весь язык погибнет... От того убо дне совещаша да убиют Его» (Ин 11:50). Снова мы видим жертвоприношение «единого из сих братьев Моих меньших» (Мф 25:40) во имя конфессиональной идентичности. «Гуманистическая» идея жертвоприношения одного во имя общего блага снова использует человека в качестве средства и инструмента…

 

[…]

 

Оценка римо-католической традиции в православии неоднозначна. Православные богословы по-разному оценивают событие и последствия Великого раскола 1054 года. Спектр суждений достаточно широк. Архимандрит Зинон вовсе отрицает разделение Церкви: «Церковь не может разделиться, как не может разделиться Христос. Разделились и враждуют люди. Этот разрыв — кровоточащая рана на теле Церкви, и считать его нормальным явлением нельзя. После взаимного упразднения анафем папой Павлом VI и патриархом Афиногором в 1964 году ни один серьезный богослов не решится заявить, что Римская церковь — не Церковь и таинства ее недействительны и не действенны»[3].

 

Возможно, архиепископ Евсевий придерживается радикальных взглядов, считая римскую традицию ересью, а таинства недействительными. Но несомненным остается факт, что Православная церковь в своей соборной полноте никогда не принимала определения о римо-католической ереси. […] РПЦ признает католическое крещение и принимает католический клир «в сущем сане». Согласно приведенному правилу, это означает, что Церковь не считает католиков еретиками. Обвинение архимандрита Зинона в нарушении Апост. 45 также является, следовательно, оговором.

 

[…]

 

Итак, поступок архимандрита Зинона не вписывается в диспозиции инкриминированных канонов. Руководясь принципом правосудия, архиепископ Евсевий обязан был снять необоснованные обвинения. Возможно, он не сделал этого, надеясь, что изобилие канонов заменит обоснованность аргументации.

 

Но канонические правила запрещают употреблять клевету в обвинении: «Не прежде могут они (обвинители) настоять на свое обвинение, как письменно поставив себя под страхом одинакового наказания с обвиняемым, аще бы по производству дела оказалися клевещущими на обвиняемого» (Втор. 6).

 

Оклеветав архимандрита Зинона в нарушении канонических норм, архиепископ Евсевий поставил себя самого под осуждение канона. Апост. 11, 31, 45, 55 требуют в таких случаях извержения из сана. Карф. 10 подвергает анафеме либо обвиняемого, либо обвинителя.

 

[…]

 

Послесловие

 

Архимандрит Зинон отлично понимает каноническую необоснованность совершенных над ним архиерейских актов прещения, но подчинился и принял их как свершившийся факт. «Ни справедливым, ни действительным я не могу признать это запрещение, однако вашей епископской власти подчинюсь и не прикоснусь к епитрахили»[4]. Архимандрит Зинон не ищет ни милости, ни справедливости, ни правосудия: «Я никому не жаловался, ни к кому не апеллировал, я просто сижу здесь тихо и не хочу, чтобы мое имя где-нибудь фигурировало»[5]. «Я монах Русской православной церкви и не перейду не только в Католическую церковь, но даже в другую православную юрисдикцию. Я умею ждать. Сижу и жду»[6].

 

Чего же ждет архимандрит Зинон? Чего хочет?

 

«Если я буду просить патриарха или синод... об изменении... своей участи... я буду просить только о том, чтобы позволили монаху Павлу причащаться. Больше мне ничего не нужно. Служить я впредь не намерен…» […]

 

Просьба архимандрита Зинона смиренна и понятна. Архимандрит Зинон не может переступить через свою совесть и причаститься, пока монаху Павлу запрещено причащаться.

 

28 ноября 2000 года исполнилось четыре года со дня запрещения и отлучения. Монах Павел лично вручил архиепископу Евсевию покаянное письмо с просьбой простить и разрешить причаститься святых Христовых тайн. Епископ отказал в прощении и написал ответное письмо: «Вы были запрещены и отлучены от Святого Причастия за совместное причащение у католиков, то есть за нарушение Церковных Апостольских правил, которых никто до сего дня не отменил. Вы просите меня простить вас за все происшедшее»[7]...

 

Не возражая по существу, обратим внимание на двойную бухгалтерию архиепископа. Выше мы показали, что нарушение устава и святых канонов архиепископ возвел в норму псковской епархиальной жизни. Безнаказанно нарушая устав и каноны сам, он с ясными глазами указывает на каноны монахам, которые четыре года несут самое тяжкое церковное наказание за нарушение одного канона и отказывает в прощении:

 

«В настоящее время снимать запрещение не имеет смысла, пока Вы не определитесь в какой-либо монастырь, согласно своим монашеским обетам».

 

В качестве условия для прощения архиепископ предлагает монаху Павлу совершить предательство: оставить архимандрита Зинона: «У запрещенного в священнослужении архимандрита Зинона Вы не можете исповедоваться и причащаться. Вам необходимо определиться в какой-либо монастырь и понести там монашеское послушание, а затем уже по ходатайству игумена» [8]...  […]

 

Архимандрит Зинон отлучен от Церкви актом, нарушающим церковные каноны. Попрание канонических принципов под видом их защиты роняет престиж РПЦ и требует принципиального решения церковной власти. «Подобает бо всячески и совести епископа быти свободной и объявляющему себя обиженным обрести правосудие» (Втор.6)[9].

 

2001, № 2 (108)

 

 

 


 

[1]     Настоящая публикация предпринята без какого-либо извещения о ней архимандрита Зинона (Теодора) и, следовательно, какого-либо согласования с ним ее содержания (Прим. авт.).

 

[2]     Архимандрит Зинон. Интервью А. Щипкову. Москва, Кестонская служба новостей, 16 июля 1999 г.

 

[3]     «Христианский вестник», 1999, № 3.

 

[4]     Там же.

 

[5]     «Континент», № 97.

 

[6]     Интервью А. Щипкову.

 

[7]     Письмо монаху Павлу (Бесчасному).

 

[8]     Там же.

 

[9]     В 115-м номере (№ 1 за 2003 г.) мы сообщили нашим читателям, что автором статьи «Дело архимандрита Зинона с братией», подписанной именем Ивана Захарова и здесь в сокращении  воспроизводимой, на самом деле является протоиерей Павел Адельгейм, священник все той же Псковской епархии РПЦ, где разыгралось и дело о. Зинона. Причина, по которой о. Павел решил, печатая статью, прибегнуть к псевдониму, заключалась в том, что он готовил к печати книгу, в которую материал об о. Зиноне должен был войти приложением, и публикация этого материала под настоящим именем автора могла бы в тот момент помешать изданию. Опасения о. Павла были не случайны — тотчас по выходе его книги он и сам подвергся чудовищной травле и гонениям со стороны все того же псковского архиерея, о чем рассказано ниже в материалах этого раздела под рубрикой «Дело о. Павла Адельгейма». В том же 115-м номере журнала мы сообщали нашим читателям и о том, что через несколько месяцев после выхода напечатанной в 108-м номере «Континента» статьи о. Павла о расправе над о. Зиноном все прещения с о. Зинона и его братии были сняты самим патриархом — в обход псковского архиерея, что и само по себе уже случай редкий, т. к. прещения положено снимать тому, кто их наложил. Напоминаем об этом не потому, однако, что усматриваем какую-то непременную (хотя и возможную) связь между нашей публикацией и указом патриарха, а лишь потому, что, стало быть, критика действий псковского архиерея в отношении о. Зинона в статье о. Павла Адельгейма была вполне обоснованной (Прим. ред. — 2011).


Вернуться назад