Текущий «миграционный кризис» выявил тенденцию к так называемому « трайбализму » – стремлению объединяться в «племена» с себе подобными (от англ. tribe – «племя»). Философ Сулейман Башир Диань считает, что именно в этом явлении кроется причина отсутствия гуманности в современном обществе. Философский взгляд и, в частности, учение Бергсона позволят лучше осмыслить эту современную проблему.

Сулейман Башир Диань

Сегодня концепция гуманности переживает кризис, понять который нам может и должна помочь философия. Что подразумевается под этим кризисом? Во французской газете «Монд» от 30 апреля 2016 года Николя Юло – сегодня министр экологии, а в то время глава Фонда в интересах природы и человека – задал такой вопрос: «Куда исчезла наша гуманность с прибытием мигрантов?»

Хочу привлечь особое внимание к формулировке этого вопроса. Она наглядно демонстрирует, что разворачивающийся на наших глазах «миграционный кризис» – который считается крупнейшим со времен Второй мировой войны – обнажил чувства национальной идентичности, ставящие под сомнение этическую, регулирующую концепцию гуманности.

Образ мигранта, живое воплощение человеческих страданий, свидетельствует о распространении явления, которое называют этническим национализмом, – и которое я зову «трайбализмом», – полагая, что термин «популизм» не в достаточной мере отражает смысл этого феномена. Лучшим символом встречи мигрантом c этническим национализмом является судно, которое ультраправая европейская молодежь, называющая себя Génération identitaire («Поколение идентичности», основанное во Франции антимигрантское националистское движение), зафрахтовала в Средиземном море, чтобы перекрыть путь прибывающим в Европу по морю мигрантам. И кто знает, входит ли в намерения этой молодежи топить их корабли. Еще одна говорящая картина – тунисские рыбаки, не желающие впускать этот «корабль расизма» в порты своей страны для заправки топливом.

В результате роста националистических настроений, у власти то тут, то там оказываются партии и люди, представляющие мигрантов причиной всех общественных бед.  В их глазах мигранты – это чудовище, для борьбы с которым они призывают своих избирателей объединиться в едином национальном фронте. Даже в Голландии, которая на протяжении всей истории – и, в частности, истории философии – считалась колыбелью толерантности и гуманности, националистическая идеология чуть не победила.

Первобытный характер племенного инстинкта

Почему же трайбализм получил такое распространение? Ответить на этот вопрос поможет философия, в частности учение Анри Бергсона (1859 – 1941 гг.). Благодаря ему становится понятно, что причиной категорического отказа вслушаться в заданный Николя Юло вопрос является отрицание самой возможности испытывать любовь к «человечеству в целом»(link is external) – а именно такая любовь лежит в основе обязанности гостеприимства.

Выходит, что любить все человечество невозможно? Однако на это способны те, кого Бергсон в своем труде «Два источника морали и религии»(link is external) (Париж, 1932 г.) называет «открытой душой» или «душой, которая открывается». Философ поясняет, что потребность ощущать свою принадлежность к племени определяется инстинктом. А поскольку речь идет об инстинкте, то не имеет смысла рассуждать о причине его появления или характере. Достаточно лишь признать, что он есть и является неотъемлемой частью человеческой природы.

На эту естественную потребность и опирается племенная политика, призывающая к объединению по национально-этническому признаку. Очевидно, что когда сторонники этно-национализма прикрывают такую политику здравым смыслом и представляют ее в виде самой лучшей альтернативы «политкорректной» открытости по отношению к другим, они взывают именно к врожденному племенному инстинкту, превращая его в первичную, непреложную истину. Для людей, следующих подобной идеологии, существует лишь близкое окружение, куда входят люди, похожие на них, с таким же цветом кожи, одинаковыми религиозными взглядами и т. п. Ведь уже были предложения предоставлять убежище по признаку религиозной принадлежности!

Если же мы хотим представить себе такое абстрактное понятие, как человечество, то в нашем воображении возникнет безликое множество людей, образованное в результате сложения разнородных сообществ. Невозможно получить представление о человечестве, отталкиваясь от принадлежности к определенной группе и просто расширяя территориальные границы до тех пор, пока они не охватят всех людей. Другими словами, нельзя ждать от инстинкта, побуждающего нас любить свое «племя», распространиться на весь род человеческий.

Победить инстинкт: навстречу открытости

Таким образом, чтобы охватить взглядом сразу все человечество, разбудить человека в себе и увидеть его в других, нужно освободиться от сковывающего нас инстинкта. Встает вопрос: как же открыть душу по отношению к тем, кто не является членом нашего племени, если «любовь к родителям является естественной и непосредственной, в то время как любовь к человечеству носит опосредованный и приобретенный характер», согласно Бергсону? Если не инстинкт, то что же может являться основой чувств? Другими словами, как рождается стремление действовать против заложенной природой потребности оградить себя стеной, воздвигнутой нашим «племенем», закрытым для других и живущим по своим собственным принципам? Бергсон дает нам ответ и на этот вопрос. Дело в том, поясняет он, что человек способен «обмануть» свою истинную натуру и, благодаря уму, воспитать в себе «социальную солидарность в человеческом братстве».

Ощущение себя частью этого человеческого братства появляется в нас, во-первых, благодаря религии (здесь будет уместно вспомнить этимологию этого слова, происходящего, по одной из версий, от латинского глагола religare, «связывать») и, во-вторых, через ум, принимающий форму разума в философском смысле. Таким образом, вырваться из плена инстинкта и открыться навстречу другим людям нам может помочь религия, призывающая нас любить человечество «через Бога, в Боге», и разум, «посредством которого мы все объединены». Разум есть та самая основа, благодаря которой «философы обращают наш взор ко всему человечеству, чтобы показать нам выдающееся достоинство человеческой личности и то право, которое каждый имеет на уважение». Любовь к человечеству не является врожденной, как инстинкт. Тем не менее, она первична. И не важно, проявляется ли она в виде милосердия или философии. И в том, и в другом случае, говорит Бергсон, мы приходим к человечеству не поэтапно, через семью, нацию и т. д., а одним прыжком.

Суть этого прыжка как раз и заключается в открытости души. «Открытую душу» можно противопоставить душе зажатой, закрытой, которая может любить и сближаться с людьми только против других людей, которая, если заговорить с ней о человечестве, ответит, что ей нет до него дела, поскольку ее волнует прежде всего она сама и то, что ее непосредственно касается. Обычный аргумент в таком случае: ей хватает и своих проблем и она не может помогать всем несчастным и обездоленным планеты.

В сравнении с такой закрытой душой и ее ложными доводами я вижу в себе душу открытую, которая дает мне возможность обнять сразу все человечество и ощутить свою близость с теми, кто не входит в мое ближайшее окружение.  Согласно Бергсону, тем самым я признаю, что человеком нужно стать. Иными словами, перед тем как искать ответа на вопрос, что делать перед лицом миграционного кризиса, необходимо воспитать в себе широту взглядов и открытость души.  Ведь тогда ответ будет предельно прост: гуманность и гостеприимство.

Эта статья «Курьера ЮНЕСКО» посвящается празднованию Международного дня терпимости (16 ноября) и Всемирного дня философии (третий четверг ноября месяца).