Изучая процессы трансформации семиосферы коммунизма, проходившие в 1990-2000-х годах, невозможно не обратить внимание на то, что к началу второго десятилетия XXI века степень и характер присутствия знаков с коммунистической семантикой в разных странах существенно различаются [23, 24, 25, 26]. Спустя 20 лет после распада СССР и декоммунизации «соцлагеря» можно констатировать, что расставание с этой идеологией в России существенно отличалось от разрыва с ней в ряде бывших стран восточного блока и экс-советских республик. Собственно говоря, разлука с коммунистическим прошлым по большому счёту так и не состоялась, власть так и не смогла создать новой целостной идеологии. Непоследовательность, половинчатость действий по демонтажу коммунистической идеологии особенно заметна при сопоставлении России с большинством современных государств Восточной Европы, прошедших через искушение коммунизмом. В настоящей статье я сосредоточусь на отечественном опыте преодоления коммунистической идеологии в рамках наиболее распространенных и структурообразующих семиотических практик и сравнении их с процессами, проходившими в некоторых других посткоммунистических странах Восточной Европы.