Выражение, выведенное в эпиграф, появилось в первые же дни после землетрясения (7 декабря 1988 года) в Ленинакане, вскоре переименованного в Кумайри, а затем в Гюмри. Что же послужило основой для такого определения, какой городской дискурс и какая городская идентичность кроются за этими названиями, и, наконец, как землетрясение повлияло на осознание и конструирование истории города, что воплотилось в разных его образах? Попытаюсь ответить на эти вопросы, опираясь на источники нескольких типов, которые предопределили разные планы восприятия городского пространства, а именно: историческое, мифологизированное и экзистенциальное (последнее большей частью по материалам международных биеннале современного искусства1, проводимых в Гюмри с 1998 года)