Директор, Институт философии и социальной теории (IFST),
Белградский университет; ведущий научный сотрудник,
Лаборатория сравнительных исследований толерантности и признания (ЛСИТиП),
Уральский федеральный университет (УрФУ).
Адрес: 620083, Екатеринбург, пр-т Ленина, 51.
E-mail: bojanic@instifdt.bg.ac.rs

В статье рассматривается соотношение понятий насилия и мессианства в ранней работе Вальтера Беньямина «К критике насилия» (1921) и поздней — «О понятии истории» (1940), взаимно деконструирующих друг друга. Работы интерпретируются путем объединения или сравнения определенных фраз, их вариаций в пределах одного или обоих текстов с целью эксплицировать логику, которая лежит в их основе. Такой подход позволяет обнаружить, что в решающие моменты аргументации беньяминовской «Критики насилия» несколько раз появляется и возвращается термин «победа». Полученный в результате образ позволяет предположить, что текст создает структуру или артикуляцию, невидимую невооруженным глазом. В попытке понять устройство «Критики насилия» мы не сможем избежать ряда инвестиций, составляющих ее интертекст, и игры внутригрупповых ссылок, из которых она состоит. Спроецированные на проблематику мессианства (героизма, ответственности, суверенитета, иудаизма, ностальгии, пацифизма, революции, пиратства, жертвы, победы, мести и т. д.), вопросы, которые ставит автор, звучат так: есть ли связь между насилием (войной) и приходом Мессии (справедливости, демократии, порядка, мира)? Сколько необходимо насилия? Какие его масштабы для нас приемлемы? Возможно ли мессианское действие сегодня? Только ли насилие способно приблизить наступление новой эпохи? Таковы условия перехода к чему-то иному и одновременно его отрицания. В этом смысле философия как практика — это уже политическое действие, которое имеет мессианский или революционный потенциал. Он призывает нас к совместным действиям, поскольку по самой своей природе способен объединять и связывать, побуждать к действию или — с тем же результатом — оставаться пассивными. Все это актуализирует задачу построения справедливого общества. А возможность смены эпох служит достаточным поводом, чтобы продолжать читать и писать философские тексты. Становление прошлого неотделимо от ближайшего будущего.

 

 

“THE VANQUISHED WRITES HISTORY”: WALTER BENJAMIN’S MESSIANISM

Petar Bojanić.
Director of Institute for Philosophy and Social Theory (IFDT);
Leading Research Fellow of Laboratory for Comparative Studies in Toleration and Recognition,
bojanic@instifdt.bg.ac.rs. University of Belgrade, 45 Kraljice Natalije str., Belgrade 11000, Srbija.
Ural Federal University (UrFU), 51 Lenin ave., 620083 Yekaterinburg, Russia.

The article discusses the relationship between the concepts of violence and messiahship in Walter Benjamin’ early work, Critique of Violence (1921), and in his later text, Theses on the Philosophy of History (1940), which oppose and deconstruct each other. The interpretation of the texts proceeds by bringing together or comparing certain phrases, their variations within a given text or between texts, with the aim of explicating the logic according to which these texts are constructed. Thus, we see that in the argumentation of Benjamin’s Critique of Violence the term “victory” appears several times at decisive moments. The resulting image suggests that the text forms a structure or articulation invisible to the naked eye. Trying to expose the way Critique of Violence is constructed, we will not be able to avoid a number of appropriations that comprise its intertext, nor the play of intrareferences of which it consists. Translated onto the problem of messiahship (heroism, responsibility, sovereignty, Judaism, nostalgia, pacifism, revolution, piracy, sacrifice, victory, revenge, etc.), the question investigated in this paper is whether there is a link between violence (war) and the coming of the Messiah (justice, democracy, order, peace). Thus seen, how much violence is necessary? What are the figures of violence suitable for this? Is messianic acting possible? Is it necessary to act violently in order to bring about a new epoch? These are the conditions for transitioning to something “other,” whilst simultaneously rejecting it. In that sense, philosophy as praxis is already political action that has a messianic or revolutionary potential. It calls us to joint action due to its tendency to include and associate all, to introduce everyone into active becoming, or, what amounts to the same — to allow no one to remain passive. It demonstrates an urgency of the swiftest possible construction of the just city. Even the very possibility of the arrival of a new historical epoch gives us reason enough to continue reading and producing philosophy. The coming of the former is inseparable from the future of the latter.