ИНТЕЛРОС > ло№5, 2021 > У истоков российского политического модерна: «подтибрил» ли Радищев свой проект Просвещения у Канта?

Виктор Каплун
У истоков российского политического модерна: «подтибрил» ли Радищев свой проект Просвещения у Канта?


27 января 2022

Виктор Каплун
Научный руководитель, исследовательский центр Res Publica,
Европейский университет в Санкт-Петербурге (ЕУСПб);
доцент, департамент социологии,
Санкт-Петербургская школа социальных наук и востоковедения,
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
в Санкт-Петербурге (НИУ ВШЭ СПб).
Адрес: 191187, Санкт-Петербург, ул. Гагаринская, 6/1A.
E-mail: kaploun@eu.spb.ru.

 

В статье доказывается, что «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева содержит фрагмент, который представляет собой прямое заимствование из статьи Иммануила Канта «Ответ на вопрос: Что такое Просвещение?» (1784). Автор рассматривает этот фрагмент как ключ к пониманию логики радищевского республиканского проекта Просвещения и политического модерна в России. Радищев, как и Кант, мыслит Просвещение как особый исторический этап развития европейского человечества и как ядро эмансипационного проекта Нового времени — проекта перехода европейских обществ из состояния зависимости от деспотической власти (состояние рабства) к автономии, или самоуправлению (состояние свободы). Хотя в период написания «Путешествия» статья Канта еще не имела хождения в России, Радищев с очевидностью ее знает; он заимствует у Канта не просто фрагмент текста, но в значительной мере всю политико-философскую проблематику, связанную с концептом «публичного использования разума», адаптируя ее к общественно-политической ситуации в России конца XVIII века. Но если Радищев действительно берет формулировку проекта Просвещения непосредственно у Канта (по крайней мере, частично), то почему он не ссылается на первоисточник? Более того, зачем второстепенными отсылками в тексте «Путешествия» он направляет читателя по ложному следу (а вместе с читателем — и несколько поколений историков литературы)? Ответ на этот вопрос в перспективе современной политической теории позволяет лучше понять специфику российского Просвещения и литературных практик последней трети XVIII — начала XIX века.


Вернуться назад