В статье предпринимается попытка объяснить всплеск популярности космической фантастики на пороге ХХ века. Хотя эта литературная традиция восходит к Цицерону, Макробию, Данте и ряду авторов периода раннего Нового времени, стремительный рост интереса к этому жанру в период Серебряного века вряд ли можно считать случайным. В статье прослеживается генезис фантастики с древних времен и реконструируется формируемая внутри него трехуровневая структура антропоцентричного универсума. Указываются возможные причины, активизировавшие космическое воображение в конце XIX — начале ХХ века. В качестве одной из главных причин называется замыкание мира земной поверхности в результате колониальной экспансии. По мере постепенного сокращения некартографированных и неисследованных земных пространств возникли ожидания в отношении дальнейшего продвижения в еще не изведанные зоны универсума — как в верхние, так и в нижние. Авторы, писавшие о подземных и космических путешествиях, использовали терминологию, метафоры и сюжеты, отражающие причастность к колониальному опыту. В статье анализируется произошедшая трансформация концепта Другого, что нашло выражение в том числе в литературных экспериментах со сценариями столкновений землян с инопланетянами. Рассматриваются три парадигмальных кейса ранней советской научной фантастики с путешествиями в различные космические зоны на примере произведений Александра Беляева (небо), Григория Адамова (подземье) и Владимира Обручева (земля и ее обитаемая изнанка). Проводится сравнение этих произведений с классическими работами Жюля Верна и Герберта Уэллса. В этой связи выявляется отчетливое несовпадение интуиций космического воображения усредненного западного и советского типов. Указывается на некоторые технократические антиципации в романах первых советских научных фантастов.