Россия, Москва.
Российский институт культурологии, старший научный сотрудник,
приглашенный исследователь Упсальского центра изучения России и Евразии

В настоящей статье рассматриваются особенности воображения лучшего общества в российских утопиях рубежа XIX–XX вв. на примере произведений неославянофила С. Ф. Шарапова. Делается вывод о том, что господствующей интеллектуальной процедурой утопического творчества являлась редукция, т.е. радикальное упрощение картины мира, характерное для культурного фундаментализма. Фундаменталистская редукция подрывала основания утопического мышления, пытаясь сконструировать такую общественную модель, при которой утопизм не нужен, так как социально-политическое творчество принадлежит массам, «народу»

 

Russia, Moskow.
Russian Institute for Cultural Research, senior researcher fellows.
A visiting researcher at the Uppsala Center for Russian and Eurasian Studies
The World Reduction Principle in the Slavophiel Utopia of S. F. Sharapov

This article examines the intellectual procedure of imagining a better world in Russian utopias at the turn of the 20th century. Sergei Sharapov’s utopias, such as Fifty Years from Now and The Dictator are taken as two such examples. The author argues that reduction, i.e. the radical simplification of an imagined society, prompted Russian utopianism to acquire elements of fundamentalism. This Reductionist worldview rendered utopianism unnecessary, because it discussed the possibility of a non-utopian society, while the grass-roots perception encouraged and motivated socio-political change.

Терри Иглтон по поводу классовой теории Маркса однажды заметил, что с проблемой нации, как и с проблемой класса, связана неизбежная ирония: решить ее можно только полностью «погрузившись» в национализм и «вынырнув» где-то по «ту сторону» него. Просто отказавшись от нации или класса, мы сыграем на руку тем, кто делает из нации или класса орудие подавления. Кроме классовых и национальных противоречий, предреволюционная Российская империя страдала от многих других нерешенных проблем, как «собственных», исторических (принадлежность к Западу или Востоку, имперский или национальный характер государственности, объект или субъект колониализма и т.п.), так и «обретенных» в ходе модернизации последних десятилетий XIX века (капитализм и социализм, традиция и новация, политический абсолютизм и демократия и т.д.). Обилие и тяжесть этих проблем искушали современников не решать их, а отбрасывать, выдумав некий «третий путь». Идеология «третьего пути» (иначе — «консервативная революция») была популярна в межвоенной Германии и Италии, в странах, не меньше, чем Россия, пораженных недугом догоняющего развития. Характерно, что принципиальное «нерешение» противоречия между капитализмом и социализмом (что составляло основной принцип «третьего пути») послужило идейным истоком и вдохновителем фашизма — «террористической диктатуры наиболее реакционных кругов финансового капитала», т. е. проблема не была решена, а приобрела особо ядовитые свойства.