Украина, Киев.
Национальный педагогический университет имени М. П. Драгоманова. Кафедра культурологии.
Доцент, кандидат философских наук

В статье дается определение киевского кинотекста и набор его характеристик: бинарность, идеализация, цензурированность, анонимность, безличность, фоновое противоречие, пиковость, коэкзистентность жизни и смерти. На основе определений киевского текста в работах М. Петровского, В. Менжулина, А. Люсого, С. Черепанова предлагается анализ наиболее важных для предложенной концепции кинопроизведений на киевскую тематику: «Дни Турбиных» В. Басова, «Записки курносого Мефистофеля» О. Биймы, «Филёр», «Райские птицы» Р. Балаяна, «От Булгакова», «Шум ветра», «Черта с два» С. Маслобойщикова, «Путеводитель» А. Шапиро, «Влюбленные в Киев» (колл. альманах). В анализе киевского кинотекста определяются полярные топосы идиллического и танатического, задающие систему координат и общий хронотоп

 

Ukraine, Kiev.
National Pedagogical University named after M. P. Dragomanov.
The Department of cultural science. PhD in philosophy, senior lecturer.
olga-kirillova@yandex.ru

The article is focused on the definition of Kiev Film Text and of the set of its characteristics: binarity, idealization, censure, anonymity, impersonality, contradiction with sets, peak regime, life&death co-existence. The most important in this view films, such as “The Days of the Turbins” by V. Basov, “Notes of the snub Mephisto” by O. Biyma, “Police Spy” “Birds of Paradise” by R. Balayan, “By Bulgakov”, “Sounds of the Wind”, “Like Hell” by S. Masloboyschikov, “The Guide” by A. Shapiro, “Enamoured in Kiev” (almanac), are analysed through the prism of concept of Kiev local text explored in works by M. Petrovsky, V. Menzhulin, A. Lyusyy, S. Cherepanov. The co-ordinate system and chronotope in this Kiev Film Text is defined by the polarized topoi of the idyllic and ‘thanathical

 

Текст культуры чаще всего репрезентирует Киев как некий топос идиллии, одновременно — целостный и травматически не-весь. Эта проблема репрезентации особенно очевидна в кинотексте, формирующем биполярный архетип Киева. Наша задача в этой статье — показать, как в киевском кинотексте невозможный топос идиллии, воссозданный по литературному канону, подвергается субверсии в актах эстетической анти-цензуры. Бесконфликтный, беспроблемный образ Города — некий расхожий штамп эстетической рецепции Киева. Согласимся с культурологом Александром Люсым, утверждавшим, что «Булгаков, как отметил один филолог, живописал Киев по схемам Петербургского текста русской литературы, но в основе образа города у него оставалась киевская матрица. Теперь стало окончательно ясно, что Киев в литературе — город иерусалимный, иерусалимистей даже Москвы, у которой, наряду с самообразом Третьего Рима, тоже хранится на запасном пути и вполне внятная претензия на Новый Иерусалим». При этом отметим, что футурологическое измерение у-топоса здесь замещено ретроспективным: Булгаков воссоздает его ретроверсивно как невозможный, невозвратный топос идиллии, изначально анонимизируя в тексте «Белой гвардии»; поэтому Булгаковский “Kiev-in-disguise” — изначально «не-весь», встроенный в рамку кадрированной памяти, усечённый, цензурированный памятью: Город, который видится из (из Москвы, что в данном случае второстепенно), Город-из (которого и т. п.), коллапсирующий мгновенно в «регулярной оптике культуры», привычной демонстрировать как некую топологическую и мифопоэтическую Город-is (as it is), то есть, со всем-что-в-нём