ИНТЕЛРОС > №11, 2012 > Пекин и иранский ядерный кризис

Белобров Ю.
Пекин и иранский ядерный кризис


17 декабря 2012
© flickr.com/iaea_imagebank
 
По мере быстрого усиления своей экономической мощи Китай становится все более активным игроком не только на мировых рынках, но и в международной политике.

Это означает, что ни одна региональная или глобальная проблема не может быть решена без учета его интересов или предпочтений. В полной мере это относится к иранскому ядерному кризису, мирное урегулирование которого имеет жизненно важное значение для интересов Китая.

Линия Пекина в отношении этого вопроса определяется главным образом тремя взаимосвязанными целями – стремлением развивать экономическое сотрудничество с Ираном и государствами Персидского залива, в особенности обеспечить бесперебойные поставки в Китай энергоресурсов из этих стран, сохранять, по крайней мере, относительную военно-политическую стабильность в регионе и не допустить появления ядерного оружия в руках Ирана или любой другой страны. Причем на данном этапе главное для Пекина - избежать развязывания военных действий Запада и Израиля против Ирана, которые поставили бы под угрозу достижение названных стратегических задач Китая в регионе.

Иран для Китая – также одна из ключевых площадок в нарастающем соперничестве с США за свободный доступ к энергетическим ресурсам и рынку стран третьего мира. «Большая игра» вокруг иранской ядерной программы, развернутая США при поддержке союзников, с точки зрения Пекина, нацелена не только на наказание Тегерана за уклонение от сотрудничества в ядерной сфере, но и на сдерживание возросшего влияния Китая в этой стране и в регионе в целом. В этих условиях, убеждены в Пекине, КНР не должна уступать давлению США. Поэтому китайское руководство не только отвергает попытки США и их союзников использовать иранскую ядерную проблему в целях усиления всестороннего противостояния с этой страной, смены правящего там режима или его международной изоляции, но и наращивает усилия по защите собственных геополитических интересов и нейтрализации планов Вашингтона по дестабилизации региона и вытеснению оттуда Китая. При этом его практические действия носят тщательно продуманный и взвешенный характер. Китайцы четко следует своему традиционному кредо: «Не ошибается тот, кто, избегая крайностей и пристрастий, всегда избирает срединный путь».

«Срединный путь» Пекина в иранском вопросе

Какова же особенность китайского подхода к иранской проблеме? Иранская ядерная программа (ИЯП), хотя и вызывает определенную озабоченность Пекина, поскольку он, как и другие ядерные державы, не заинтересован в создании Тегераном ядерного оружия, тем не менее, КНР в отличие от США и Израиля не испытывает параноидального беспокойства в отношении иранского режима или его ракетно-ядерной деятельности. Причем китайские эксперты, как например бывший посол КНР в Иране Хуа Лиминг, напоминают, что китайско-иранские отношения относятся к старейшим двусторонним связям в мире и высоко ценятся с обеих сторон. Более того, указывает он, поддержание тесных добрососедских отношений с Ираном отвечает жизненно важным интересам КНР и к тому же является фундаментальным принципом его дипломатии.

В Пекине, безусловно, учитывают, что Тегеран упорно развивает ядерную программу не только для получения нового источника энергии, но и для расширения своего влияния в регионе в соответствии с его государственной стратегией. Вместе с тем китайские эксперты указывают на отсутствие у Ирана военной ядерной программы и соответственно убедительных доказательств того, что в этой стране ведется разработка, изготовление или испытания каких-либо ядерных взрывных устройств. При этом Пекин с пониманием относится к стремлению Ирана осваивать ядерную энергию в мирных целях и поддерживает его в этом вопросе. КНР также исходит из того, что как участник ДНЯО, Иран обладает законным правом вести работы по мирному использованию атомной энергии и получать предусмотренную Договором помощь от других государств – участников в виде предоставления оборудования и технологий. 

Наряду с этим, являясь постоянным членом Совета Безопасности ООН и «шестерки» государств - посредников по урегулированию иранской ядерной проблемы (пять постоянных членов СБ ООН и Германия), Китай придерживается общей позиции этих стран о незыблемости режима ядерного нераспространения и недопустимости приобретения ядерного оружия Ираном или другими неядерными странами. Будучи в целом негативно настроен в отношении военных интервенций и санкций против тех или иных неугодных Западу государств и к применению таких мер, особенно, когда они задевают китайские национальные интересы, КНР, тем не менее, соблюдает режим международных санкций, введенных СБ ООН в отношении Тегерана. Причем свою поддержку этих санкционных мер Китай мотивировал тем, что они не направлены против иранского народа, не повлияют на нормальную экономическую и финансовую деятельность между Ираном и другими странами, в первую очередь, разумеется, с Китаем, и в то же время могут способствовать переговорам и мирному решению этого вопроса. На пресс-конференции по итогам своей поездки в страны Персидского залива в январе 2012 г. Премьер Госсовета Китая Вэнь Цзябао вновь подтвердил, что Китай решительно выступает против производства и приобретения Ираном ядерного оружия, поддерживает создание безъядерной зоны на Среднем Востоке, настаивает на дальнейшем функционировании «шестерки» посредников по мирному урегулированию иранской ядерной проблемы и поддерживает резолюции Совета Безопасности ООН по введению санкций в отношении Ирана. Китай, подчеркнул он, не торгуется принципами.

В рамках «шестерки» и других международных форумов КНР играет в целом положительную и конструктивную роль в деле разрулирования ситуации вокруг иранской ядерной программы (ИЯП) путем переговоров и выступает за укрепление диалога между МАГАТЭ и Ираном в целях усиления контроля над иранской ядерной деятельностью. До последнего времени КНР, однако, воздерживалась от каких-либо инициативных действий в плане оказания дополнительного давления на Тегеран по ИЯП, предпочитая держаться в тени российских усилий на этот счет и не вступая в открытую полемику с США. В условиях нынешнего обострения иранского кризиса Китай, однако, вынужден брать на себя уже более активную роль в деле урегулирования этой проблемы. Так впервые за все время своего участия в «шестерке» Китай 8 марта с.г. выступил на Совете управляющих МАГАТЭ с заявлением от ее имени, в котором подтверждена общая цель группы международных посредников «достигнуть переговорного, долгосрочного урегулирования ИЯП на основе принципов поэтапности и взаимности».

Экономический интерес – основа китайского подхода

Согласно расчетам китайских аналитиков, экономическая мощь Китая уже к 2021 г. превзойдет по общему объему экономику США в долларовом исчислении. Это означает, что уже в ближайшее время борьба между двумя странами за контроль над мировыми природными ресурсами и, в первую очередь за энергоресурсами, а также за рынки сбыта готовой продукции, резко обострится. До последнего времени неурегулированность иранской ядерной проблемы и участие Китая в многостороннем санкционном режиме в отношении Тегерана, установленном Советом Безопасности ООН, не мешали Китаю весьма успешно развивать взаимовыгодное торговое и экономическое сотрудничество, как с Ираном, так и с его соседними странами в Персидском заливе. Пекин установил достаточно тесные отношения с Тегераном, став одним из крупнейших торговых партнеров Ирана и заключив с ним долгосрочные контракты по нефти и газу. Согласно международным оценкам, на Китай приходится около 22% иранского нефтяного экспорта. Объем же их взаимной торговли составлял 30 млрд. долларов в 2010 г. и планировался возрасти до 50 млрд. долларов к 2015 г. Кроме того, Китай является одним из крупнейших инвесторов в иранский нефтегазовый комплекс. Накопленный объем инвестиций Китая в этот сектор экономики Ирана оценивается Тегераном в 40 млрд. долларов. Китай, как подчеркивал член Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК Хэ Гоцян 15 июля 2011 г. в Исфахане по случаю 40-летия установления дипотношений между двумя странами, намерен и впредь укреплять традиционную дружбу с народом Ирана, углубляя понимание и доверие и разворачивая взаимовыгодное сотрудничество по всем направлениям. 

Тесные торгово-экономические связи Китая с Ираном не препятствуют налаживанию масштабного экономического партнерства и с конкурентами Ирана в регионе – Саудовской Аравией, Катаром и ОАЭ. Как утверждают международные наблюдатели, Китай фактически единственный из постоянных членов СБ ООН, который поддерживает прочное партнерство с Сирией и Ираном, с одной стороны, и Саудовской Аравией и Катаром, с другой, избегая пышной риторики и с наименьшими потерями ресурсов. Причем консервативные монархии Персидского залива считают Китай фактором стабильности в регионе и заинтересованы в поддержании с ним широкого и разностороннего сотрудничества. Саудовцы, например, видимо, не без подсказки США, налаживают партнерство с КНР, чтобы оторвать Китай от Ирана, однако, на деле обе страны согласовали собственную повестку дня, которая оставляет пространство и для поддержания их отношений с Ираном. Уже с 2009 г. Китай является главным покупателем саудовской нефти, опередив в этом США. Саудовская Аравия, например, поставила в Китай в 2011 г. около 50 миллионов тонн сырой нефти, увеличив поставки по сравнению с тем же периодом 2010 года на 13 %. В свою очередь Катар, главный поставщик сжиженного газа в Китай, экспортировал в эту страну 1,8 миллионов тонн газа, нарастив поставки за год на 76%. В ходе январского 2012 г. визита Вэнь Цзябао в Эр-Рияд стороны заключили соглашение о сотрудничестве в области атомной энергии. Саудовцы планируют к 2030 году, построить у себя 16 ядерных реакторов, и Китай хотел бы стать экспортером АЭС в эту страну. В свою очередь ОАЭ подписали с Китаем в январе с.г. Совместное заявление об установлении отношений стратегического партнерства, дав согласие на развитие сотрудничества с ним в разведке и освоении нефтяных и газовых ресурсов, а также в военной области и ВТС.

Учитывая столь стремительное сближение КНР со странами Персидского залива и несмотря на отсутствие заметного прогресса в урегулировании ИЯП, в Пекине до конца 2011 года не испытывали особых опасений по поводу возможных негативных последствий для собственных интересов в регионе надвигавшегося обострения американо-иранского противоборства. Так, например, еще 30 декабря 2011 китайское агенство Синьхуа отмечало: «Несмотря на ожесточенную конфронтацию между США и Тегераном, видимо, ни одна из сторон не развяжет военные действия. В условиях приближающихся президентских выборов (в США–Ю.Я.) не так просто втягивать страну в спорную военную кампанию». К тому же обращалось внимание и на то, что Иран становится все более опытным в сфере проведения «политики на грани». С одной стороны, он упорно реализует национальную ядерную программу, а с другой, идет на небольшие уступки в самые ключевые моменты, никогда не закрывая дверь для переговоров. Так было уже на протяжении десяти лет с момента обострения ИЯП. Последствиями этого стало расширение санкций в отношении Ирана и стабильное продвижение его ядерных исследований. Однако до сих пор ни одна из сторон, как подчеркивалось китайскими аналитиками, не заступила за «красную черту». Иран не прекращал сотрудничества с МАГАТЭ и не заявлял о намерении создать ядерное оружие, а Запад, в свою очередь, не вводил всестороннее эмбарго на иранскую нефть и не наносил ударов по его ядерным объектам.

Пекин «сердится»

Ситуация неожиданно для КНР стала стремительно меняться с началом 2012 года, когда Вашингтон и Израиль резко взвинтили напряженность вокруг ИЯП и региона в целом. Объявленные Вашингтоном в одностороннем порядке финансовые санкции против Ирана, к которым поспешно присоединились страны Евросоюза, а также меры военного порядка и последовавшие после этого предупреждения военных деятелей Ирана о возможности закрытия Ормузского пролива, что чревато нарушением поставок энергоресурсов странам мира, включая Китай, заметно встревожили китайское руководство. Эти меры Вашингтона не без основания были также восприняты в Пекине как серьезная попытка США изменить баланс сил в регионе в свою пользу и вытеснить оттуда Китай. Излагая оценку Пекина возникшего кризиса, газета «Женьминь жибао» 16 января с.г. отмечала: «Заявления об использовании силы в Ормузском проливе – это уже вмешательство, угроза гарантиям безопасности транспортных коридоров и обеспечения стабильного мирового энергетического рынка». США, указывалось газетой, пытаются придать своим односторонним санкциям против Ирана международный характер, что идет вразрез с соответствующими положениями и духом СБ ООН и является примером необоснованного злоупотребления Вашингтоном внутреннего законодательства в решении международных дел.

Соответственно прибывшему вскоре в Пекин министру финансов США Т. Гайтнеру, который намеревался убедить Китай присоединиться к американским санкциям, был дан отрицательный ответ. Это, однако, не повлияло на стремление Вашингтона навязать Пекину американо-китайское взаимодействие в иранском вопросе на собственных условиях. Используя различные каналы связи с Китаем, американцы продолжают настойчиво убеждать Пекин в том, что ИЯП представляет угрозу не только Западу, но и безопасности и стабильности ближневосточного и прилегающим к нему регионов, да и всего мира. Поэтому, дескать, Китай должен поддержать новые санкции против Ирана, иначе США вынуждены будут ввести санкции и против тех, кто нарушает американо-еэсовские санкции. В качестве аргументов используются и ставшие уже традиционными ссылки на некие данные, собранные не только американской, но и другими разведками западного сообщества, свидетельствующих якобы о том, что иранская военная ядерная деятельность не ограничивается обогащением урана. Мол, она включает также проведение различного рода экспериментов, связанных с созданием ядерного устройства, сооружение объекта на военной базе Парчин, который, мол, можно использовать для проведения ядерных испытаний, а также разработку 14 видов боеголовок для баллистических ракет, способных нести, в том числе и ядерные заряды. Поэтому-де, согласно рассуждениям американских специалистов, вопрос заключается не в том, намерен ли Иран производить ядерное оружие, а в другом – способен ли он это сделать. В этой связи со стороны США сыплются буквально как из рога изобилия предупреждения, что, если в ходе продолжающихся дебатов чисто технического характера по иранской ядерной проблеме Иран проведет ядерное испытание, то Китай и все международное сообщество столкнутся с гораздо более срочным вопросом, а именно, пойдет ли Иран на применение ядерного оружия и не вынудит ли это его соседей приступить к созданию собственного ядерного оружия?

В Пекине, однако, такую американскую аргументацию считают неубедительной, тем более, что каких-либо конкретных данных в ее подкрепление США не предоставляют. Подлинные же причины нынешнего резкого усиления конфронтационности в подходе Вашингтона к Ирану китайские специалисты связывают не с активизацией иранской ядерной деятельности, а прежде всего как с внутриполитическими обстоятельствами, в том числе предстоящими в ноябре с. г. президентскими выборами в США, так и с глобальными гегемонистскими интересами этой страны. В частности, исследователи из Китайского института современных международных отношений рассматривают его в качестве элемента нарастающего экономического соперничества США с их зарубежными конкурентами, включая европейцев и Китай. Согласно их наблюдениям, в целях обеспечения своей энергетической безопасности Вашингтон в последние годы пытается сократить объем импорта нефти, в том числе, поступающей из Ближнего Востока, где постоянно наблюдаются беспорядки. США также усиленно разрабатывают собственные нефтяные ресурсы и нетрадиционные источники энергии. В связи с этим, согласно оценкам китайских аналитиков, в случае если Иран действительно заблокирует Ормузский пролив, негативному воздействию кроме него самого и других нефтепроизводителей в Персидском заливе, подвергнутся многочисленные страны-импортеры Азии и Европы, включая развивающиеся экономики ЕС и Китая, а не США. Поэтому, рассуждают они, эскалация американо-иранского конфликта не представляет для США некий экономический «обоюдоострый меч». Она нанесет удар по иранской экономике, а также косвенно окажет негативное влияние на конкурентов Вашингтона. С этой точки зрения, указывают наблюдатели, внутренние движущие силы к военным действиям в США только укрепляются. Останавливает администрацию Б.Обамы лишь то, что после двух войн, США при всем желании не в силах начать новые военные действия. Поэтому в краткосрочной перспективе главной задачей США, считают китайцы, остается ослабление Ирана, а не военное вторжение в эту страну. Финансовые же санкции, запрет нефтяных перевозок – это мощнейший экономический удар по стране. Кроме этого, Вашингтон пытается изолировать Иран на мировой арене, превратить его в «международного врага» в целях создания вокруг него дипломатического кордона на случай возможной военной атаки на него в будущем.

Нарастающую китайскую озабоченность ситуацией вокруг Ирана следует рассматривать и в более широком контексте усиления беспокойства Пекина глобальной стратегией США, предусматривающей, среди прочего, выдавливание Китая из большого Ближнего Востока и Персидского залива. Явный антикитайский подтекст принятых американских мер против Ирана стал очевидным Пекину особенно после того, как Б. Обама в начале января 2012 года озвучил подготовленные Пентагоном указания к разработке американской военной стратегии «Поддержание глобального лидерства. Приоритеты обеспечения обороноспособности в XXI веке». В документе не только смещен основной фокус Вашингтона с Европы в Азиатско-Тихоокеанский регион, но и содержится весьма прозрачный намек на то, что усиление Китая как мощной региональной державы в отдаленной перспективе может оказать негативное влияние на экономические позиции Америки и на ее национальную безопасность.

Неудивительно, что в этих условиях Китай отверг требования США ограничить финансовые поступления от нефти Ирану и присоединиться к американским санкциям. Премьер Госсовета Китая Вэнь Цзябао на встрече с представителями СМИ после переговоров с канцлером ФРГ А. Меркель в начале февраля 2012 г. в Пекине заявил: «санкции не смогут коренным образом решить ядерную проблему Ирана, а применение силы приведет к напряженной обстановке на Среднем Востоке и в глобальном масштабе и нанесет ущерб интересам всех сторон». Китай, указал он, исходя из требований собственного экономического развития, поддерживает нормальное энергетическое и экономическое сотрудничество с Ираном и выступает против политизации обычных торговых связей. Было также подчеркнуто, нормальные торгово-экономические контакты между Китаем и Ираном не противоречат международным законам и резолюциям СБ ООН. Китайская сторона, как было подчеркнуто, считает, что диалог и сотрудничество являются единственными правильными и эффективными методами урегулирования ядерной проблемы Ирана.

Контрмеры Пекина 

При этом Пекин не ограничился лишь политическими заявлениями о неприемлемости односторонних мер против Ирана и тех стран, которые продолжат сотрудничать с ним, но предпринял ряд шагов, направленных на защиту собственных интересов в этой стране. В первую очередь в связи с обострением ситуации вокруг Ирана были резко активизированы дипломатические консультации с Тегераном, другими китайскими партнерами в регионе, а также со странами «шестерки». Посетившему Пекин в январе с.г. для консультаций замсекретаря Высшего совета национальной безопасности (ВСНБ) Ирана Али Багири помощником мининдел Китая У Хайлуном было сначала достаточно осторожно сказано, что, по мнению Пекина, все стороны должны настаивать на мирном урегулировании иранской ядерной проблемы путем диалога, так как санкции и военные действия не помогут разрешить вопросы коренным образом. Актуальной задачей поэтому, как отмечалось, является скорейшее возобновление Ираном переговоров с «шестеркой» международных посредников, а также укрепление сотрудничества с МАГАТЭ. Вслед за жесткими заявлениями, сделанными иранцами и их западными противниками о готовности пойти на военную «пробу сил», уже через две недели после упомянутых ирано-китайских консультаций в Пекине в Тегеран был направлен помощник министра иностранных дел Китая Ма Чжаосюй, который на встрече с секретарем Высшего совета национальной безопасности Ирана Сайедом Джалили и замминистра иностранных дел Мехди Ахундзаде четко обозначил иранским собеседникам необходимость решения иранского досье путем диалога и сотрудничества. Иранскому руководству было также рекомендовано как можно скорее отреагировать на послание Верховного представителя ЕС по внешней политике и безопасности К.Эштон, направленное иранцам в октябре 2011 г. и возобновить уже в ближайшее время переговоры с «шестеркой» международных посредников, а также диалог с МАГАТЭ в целях поиска эффективных путей решения ядерного вопроса.

Позднее аналогичные соображения были высказаны руководством Китая и непосредственно президенту Ирана Ахмадиджаду в ходе его визита в Китай для участия в саммите ШОС в июне 2012 г.

Учитывая серьезность высказанных китайской стороной пожеланий, которые шли в русле и настойчивых российских рекомендаций, иранской стороне не оставалось ничего другого, как дать согласие на скорейшее возобновление переговоров с соответствующими сторонами и подтвердить готовность активизировать сотрудничество с МАГАТЭ.

Не ограничиваясь убеждением Тегерана отказаться от игры на обострение, Пекин спешно приступил и к подготовке к возможнымперебоям поставок нефти из Ирана. Прежде всего, с тем чтобы обезопасить свой торговый обмен с Ираном от еще более серьезных последствий односторонних санкций Запада в отношении Ирана, а также защитить китайские компании, действующие на иранском рынке. Как утверждают американские аналитики, Пекин, достиг договоренности с Тегераном о переводе взаимных расчетов за закупки углеводородов на собственную и иранскую национальную валюту, а также на бартерную основу, что, дескать, ему даже выгодно. К тому же, как признают анонимные представители администрации Б.Обамы, это по существу не нарушает установленный США санкционный режим.

Наряду с этим Китай осознает, что в свете военных угроз Запада и Израиля Ирану и предупреждений Тегерана о возможности блокирования Ормузского пролива, через который на мировой рынок поступают нефть и газ из Персидского залива, договоренности с Ираном и нефтяными монархиями не дают Китаю надежной гарантии бесперебойных поставок. Поэтому в дополнение к соглашениям с Саудовской Аравией, ОАЭ и Катаром о возможном увеличении поставок нефти и сжиженного природного газа Китаю Пекин также активизировал переговоры с альтернативными поставщиками углеводородов – в России, Центральной Азии, Африке и Латинской Америке.

Важная работа была также проведена китайской дипломатией со своим ближайшим союзником в Южной Азии – Пакистаном в целях недопущения использовании его территории в качестве плацдарма для американских ракетно-бомбовых ударов по Ирану. Результатом этого стало заявление Президента Пакистана А.А. Зардари в ходе встречи с президентом Ирана 17 февраля с.г. о том, что Пакистан не разрешит использование своих баз США (если американцы вознамерятся пойти на это) для нанесения авиаударов по Ирану, и даже поддержит Тегеран в его сопротивлении иностранной агрессии .

Как значимую морально-политическую поддержку позиции Китая в иранском вопросе и в противодействии возможным санкциям против него со стороны Запада в Пекине рассматривают также принятые в 2012 г. на саммитах БРИКС в Дели и ШОС в Пекине заявления, в которых изложена единая позиция государств-участников этих встреч о неприемлемости любых попыток силового решения иранской проблемы, в пользу ее урегулирования политическими и дипломатическими средствами, а также путем диалога между заинтересованными сторонами, в том числе между МАГАТЭ и Ираном, и согласно положениям Устава ООН и соответствующих резолюций СБ ООН.

Не прошло, однако, незамеченным, что Пекином были сделаны и определенныереверансы в сторону удовлетворения требований США об ограничении импорта иранских углеводородов. В частности, как утверждается международными аналитиками, КНР заметно снижены закупки иранской нефти и сужены возможности страхования танкеров, перевозящих нефть из Ирана. В этих условиях Вашингтону стало трудно, да и достаточно накладно вводить санкции против Китая, поскольку это чревато серьезными политическими и экономическими последствиями для американо-китайских отношений. Ведь уровень взаимной торговли, возросший в 2011 г. до 457 млрд. долларов США, а также величина американского долга Китаю, насчитывающего около одного триллиона долларов, служат определенным сдерживающим фактором поведения обеих сторон. Не случайно, китайские эксперты напоминают, что экономически Китай и США взаимосвязаны и взаимозависимы и, дескать, им не предопределена или предначертана конфронтация. Таким образом, можно прийти к выводу, что и в нынешней крайне непростой ситуации Китай не отошел от «срединной линии» в иранском вопросе.

Со своей стороны и Вашингтон несмотря на продолжение линии на сдерживание Китая все же вынужден учитывать заинтересованность американского бизнеса в продолжении разностороннего сотрудничества с Китаем. К тому же американцы заинтересованы в партнерстве, а не в оппозиции Китая решению целого ряда других важных для США международных проблем. Этим и объясняется тот факт, что США, ужесточив в июне – августе 2012 г. финансовые санкции против Ирана, предусматривающие среди прочего жесткие меры против иностранных банков, имеющих или открывающих свои счета в США, в случае их сотрудничества с иранскими нефтяными компаниями, фактически изъяли Китай из числа стран, против которых предусмотрены упомянутые меры. В качестве объяснения подобного шага администрация Б.Обамы утверждала будто Китай «медленно, но уверенно» сокращает свои закупки иранской нефти. 

Некоторому снижению напряженности вокруг Ирана в последнее время, как отмечают китайские наблюдатели, послужили возобновление в апреле с.г. переговоров между Ираном и «шестеркой» по ИЯП, а также проведенная личная встреча между Председателем КНР Ху Цзиньтао и президентом США Б. Обамой на полях сеульской Международной конференции по ядерной безопасности в июне 2012 г. В официальных китайских комментариях о беседе руководителей двух держав вопрос о санкциях вообще не был упомянут, а, мол, акцент был сделан на необходимости совместных усилий по поощрению Ирана к сотрудничеству с МАГАТЭ и «шестеркой». В частности, как сообщалось, главы обоих государств приветствовали согласие Ирана возобновить переговоры с «шестеркой» по ИЯП. При этом Ху Цзиньтао призвал США придерживаться политики взаимодействия в решении иранской ядерной проблемы, подчеркнув, что «диалог и переговоры являются единственно правильным методом решения этой проблемы».

Кроме этого, по мнению китайских наблюдателей, на ослабление остроты иранского кризиса повлияли и непрекращающиеся попытки насильственного смещения вооруженными мятежниками режима Б. Асада в Сирии. Запад, как полагают в Пекине, не готов идти на силовое решение двух таких кризисных ситуаций одновременно. В общем, в КНР в данный момент пока не теряют надежды на возможность избежать военного решения ИЯП, что, как убеждены там, имело бы катастрофические последствия для всего региона и не отвечало бы ничьим интересам.

Прогноз на будущее

Оценивая дальнейшее развитие ситуации вокруг Ирана, китайские аналитики указывают, что конечная цель Запада и Израиля заключается в том, чтобы любым путем, мирным или немирным, вынудить Тегеран отказаться от программы обогащения урана и в корне устранить возможность приобретения этой страной ядерного оружия. Иран, однако, как отмечается, рассматривает мирное развитие ядерной программы как сферу государственных прав и интересов страны и не может пойти на ее закрытие. Поэтому, если в ближайшее время иранское руководство не пойдет на удовлетворение требований США и их союзников по ядерной проблеме, то Запад продолжит усиление травмирующих санкций, оказывая удушающее воздействие на иранскую экономику и дипломатически изолируя Иран. При этом обращается внимание на то, что, хотя иранские власти и заявляют, что санкции не оказывают большого влияния на иранскую экономику, тем не менее, в результате ужесточения западных мер, национальная экономика Ирана, согласно наблюдениям китайских аналитиков, уже испытывает серьезные трудности. Экспорт нефти сократился почти в два раза, в результате чего Тегеран теряет ежеквартально до 8 миллиардов валютных поступлений в свою казну и вынужден сокращать импорт необходимых ему товаров из-за границы. Как следствие этого цены на различные товары в Тегеране, включая предметы первой необходимости, в последнее время заметно выросли. Санкции, отмечают китайские наблюдатели, привели к дефициту материальных ресурсов и нарастающей инфляции внутри Ирана. В то же время эксперты предупреждают, что дальнейшее ухудшение экономической ситуации в этой стране, вызванное жесткими мерами Запада, может породить вместо массового недовольства политикой национальных властей, чего добиваются в США и Западной Европе, мощные антиамериканские и антиеэсовские настроения в иранском обществе. В результате этого возможности для дипломатического урегулирования иранской ядерной проблемы будут все более сужаться. Так состоявшиеся весной 2012 г. парламентские выборы в Иране, указывают они, уже продемонстрировали сохраняющуюся прочную сплоченность избирателей вокруг ортодоксальной партии Хаменеи.

Исходя из этого, Китай, подобно России, считает, что не следует загонять Тегеран в угол, вводя против него все новые и новые санкции. По мнению Пекина и Москвы, это лишь подтолкнет Иран к экстремистским шагам.

Некоторые выводы

Поведение Китая в иранском вопросе показывает, что Пекин демонстрирует готовность брать на себя более весомую и активную роль в урегулировании острых международных проблем. При этом близость подходов КНР и России к иранскому урегулированию служит добротной основой для дальнейшего усиления их взаимодействия по указанной проблематике как в Совете Безопасности ООН и в МАГАТЭ, так и в «шестерке» международных посредников. Благодаря настойчивым совместным усилиям нашим странам удалось подвигнуть западных партнеров к тому, чтобы переговоры «шестерки» с Ираном приобрели регулярный характер, шли в закрытом режиме и не использовались сторонами для развязывания враждебной пропагандистской кампании друг против друга.

Как представляется, обеим странам следовало бы рассмотреть вопрос о принятии дополнительных согласованных действий по недопущению скатывания иранской проблемы к военному решению. В конкретном плане они могли бы добиваться в рамках «шестерки» выработки четких предложений о предоставлении гарантий безопасности Ирану и обеспечении этой стране достойной роли в урегулировании обострившихся проблем Большого Ближнего Востока. Кроме этого им было бы целесообразно подкрепить свою оппозицию односторонним санкциям Запада против Ирана совместным предупреждением, что подобные незаконные действия не только не способствуют единству позиций в рамках «шестерки», но и делают невозможным принятие в рамках Совета Безопасности ООН любых других международных мер давления на Тегеран.

Другим важным направлением совместных усилий Китая и России является достижение согласия Ирана на проявление большей открытости в ядерной сфере, включая допуск экспертов МАГАТЭ на свои ядерные объекты с целью прояснения реальной ситуации с соблюдением требований ДНЯО и МАГАТЭ. Тегерану надо бы дать понять, что допуск международных экспертов на эти объекты позволил бы Ирану и нашим странам более эффективно противодействовать антииранской пропагандистской кампании США и их союзников с использованием так называемых тайных разведисточников по иранской ядерной проблематике.

И, наконец, России и Китаю необходимо активнее противостоять дипломатической изоляции Ирана, вовлекая Иран в международное взаимодействие по вопросам поддержания безопасности и борьбы с терроризмом и наркотрафиком в АТР, прежде всего по линии ШОС. Уже сегодня Тегеран играет важную и в целом позитивную роль в борьбе с распространением наркотиков – одна из приоритетных задач ШОС. Роль Ирана в этой сфере неизмеримо возрастет, в случае практической реализации планов НАТО о полном выводе своих войск из Афганистана к 2014 году.


Вернуться назад