Вашингтоне, округ Колумбия, на улицах плитка такая же, как у нас в Москве. Только, может быть, чуть получше уложена. Да и общее ощущение от американский столицы тоже «московское»: город приземистый — почти нет небоскребов — и вроде бы тихий до унылости, но только на первый взгляд. В хорошо кондиционируемых и зашторенных кабинетах, выходящих окнами на реку Потомак или на купол Капитолия, ежедневно тысячи вашингтонских политиков, лоббистов, аналитиков, посредников и агентов спецслужб принимают решения, от которых зависят судьбы миллионов людей — причем не только в США.

Мысль о том, что большую политику делают обычные люди с теми же проблемами, что у каждого из нас, в таких городах приходит чаще обычного. Но в день, когда я встретился в Вашингтоне с одним из американских конгрессменов, эта мысль была у всех на устах. За пару дней до этого в одной из влиятельнейших газет США The New York Times вышла авторская колонка Владимира Путина, в которой, помимо всего прочего, вставал вопрос: действительно ли американский народ уникален?

Российские власти думают, что нет. Президент США Барак Обама в недавнем обращении к нации утверждал, что да. И во время моей вашингтонской встречи я совершенно не ожидал, что мнение моего собеседника из конгресса будет тяготеть к российскому взгляду на проблему.

«Популярность вашего Путина растёт изо дня в день, — начал разговор мой собеседник, признавая, очевидно, не слишком приятный для него факт. — В своей статье он выразил словами то, о чем думали большинство американцев». Я, заранее готовый к жесткой дискуссии на тему о роли и месте США в современном мире, был обезоружен как ребёнок, которому внезапно купили мороженое.

Российская дипломатия на этот раз одержала серьёзную победу над американской. Причем сирийский кризис, вокруг которого, собственно, развернулись главные баталии, оказался не главным, что Москва «отвоевала» у США. России удалось убедить американское общественное мнение: позиция Кремля правильнее, чем позиция самой администрации США.

Россия призывает не бомбить Сирию, а ждать, пока в гражданской войне выявится окончательный победитель. Такой прагматичной позиции Москва придерживается уже давно, причем в ситуации любого ближневосточного кризиса. Сегодняшняя американская политика в отношении Сирии, напротив, идеологична. Как только стало ясно, что сирийский президент Башар Асад столкнулся с довольно сильной в военном плане оппозицией, администрация Обамы сразу же официально назвала его диктатором и стала ждать, что повстанцы сметут его режим. Однако конфликт длится уже полтора года. Асаду удается отражать удары вооружённой оппозиции. А та, в свою очередь, все больше похожа на альянс разных террористических группировок — различной степени свирепости. Им, очевидно, плевать на демократию и либеральные ценности, которые, по словам Обамы, и делают американский народ исключительным. Почему «исключительная» страна поддерживает головорезов — вот тот вопрос, который задают многие американцы своему президенту.

Главная ошибка Обамы, пожалуй, в том, что он поторопился. Если бы США не приняли решение сразу обвинить Асада во всех грехах и официально призвать к свержению режима, имидж американского президента сегодня не был бы так испорчен. А Путина не восхваляли бы на Капитолийском холме.