17—18 ноября 2011 года в Москве в Российском государственном гуманитарном университете состоялась международная научная конференция Восьмые Сапгировские чтения. Тема конференции была обозначена как «Двенадцать лет без Сапгира (Русская поэзия последнего десятилетия)». Организаторами конференции выступили журнал «Вестник гуманитарной науки» и кафедра теоретической и исторической поэтики РГГУ. Вел заседания бессменный руководитель и вдохновитель Сапгировских чтений Юрий Орлицкий. Участники и гости конференции за два дня работы выслушали 31 доклад. В конференции приняли участие исследователи из Москвы, Санкт-Петербурга, Твери, Самары, Челябинска, Томска, Пскова, Минска и Бостона.

На Сапгировских чтениях—2011 обсуждались темы, связанные как с языком и структурой современного поэтического текста, так и с функционированием поэтических текстов и самих поэтов в зеркале современного литературного процесса: сборников, фестивалей, антологий и т.д. Доля докладов, поднимавших эту проблематику, была ощутимее, чем на предыдущих конференциях. Эта тема представляется особенно важной, так как одной из главных проблем в описании литературного процесса можно назвать его децентрализацию, атомизацию и отсутствие ориентации на общий центр, как в эстетическом, так и в организационном смысле.

Если на обычных филологических собраниях междисциплинарность как метод чаще встречается при решении частных проблем, а опыт смежных наук используется лишь как дополнительная система доказательств, то на нынешних Сапгировских чтениях междисциплинарно ставились сами проблемы. При этом описывались семантика и прагматика явления, социология литературы граничила с литературоведческим анализом, история словесности тесно сплеталась с историей других видов искусств. Даже известные исследователи, давно занимающиеся определенной проблематикой, в докладах на Восьмых Сапгировских чтениях пытались подвести итоги первого десятилетия века, сделать общие выводы, опираясь на многолетнюю работу над своим материалом.

За годы существования конференции сложились некоторые традиции. С одной стороны, Сапгировские чтения — далеко не «протокольное» научное мероприятие, где участники выстраивались бы в иерархию по сумме заслуг перед наукой (как бывает на некоторых научных симпозиумах, когда доклады молодых исследователей ставятся чуть ли параллельно заседаниям, где участвуют маститые специалисты, что практически полностью исключает обмен мнениями, в равной степени важный и на «площадке молодняка», и в высоких аудиториях), равные права на сообщение своей темы и участие в дискуссии имеют не только, условно говоря, студенты и профессора, но и совсем неакадемические люди — критики, поэты, художники, организаторы литературных проектов — с разным формальным образованием, с разным опытом, с разными способами мышления и восприятия действительности.

В результате образуется позитивное и плодотворное напряжение общего поля дискуссии, полезное как для докладчиков, так и для диспутантов, а уровень дискуссий на Сапгировских чтениях, пожалуй, все годы их существования остается весьма высоким. Также нет ограничений и на формат доклада — это могут быть как вдумчивый лингвистический или структурный анализ текста или корпуса текстов, так и более свободные сообщения, характерные для высказываний о поэзии, — эссе, мемуары, представление документальных материалов, постановка проблемы, мини-лекция об истории какого-либо явления и т.п.

Мы уже упоминали о традициях Сапгировских чтений. Одной из них является постоянное участие в конференции московского композитора Юрия Евграфова, который с 1997 года пишет музыкальные произведения на стихи Сапгира и ежегодно в рамках конференции отчитывается о проделанной работе — о новой музыке, об исполнениях и записях. На открытии чтений 2011 года прозвучало его произведение на стихи Сапгира «Ау, март!». Также в рамках вступительной части традиционный участник конференции московский поэт Слава Лён в очередной раз рассказал о своей концепции «бронзового века» русского стиха, в каковую на правах одного из основных потоков, причем чуть ли не самого значимого, вписывается полистилистическое творчество Генриха Сапгира.

Собственно академическая часть началась с сообщения Светланы Константиновой (Псков) «Эффект “Глаза-кинокамеры” в поэзии Генриха Сапгира». Термин «глаз-кинокамера» появился в связи с работами Д. Шраера о сапгировских «Этюдах в манере Огарева и Полонского». Обращение к кино характерно для всех периодов поэтического творчества Сапгира и для его прозы, в частности для романа «Сингапур». Для поэта было важно нестатичное представление действительности в тексте, которое разнится от книги к книге. Свой анализ докладчица начала с ранней книги Сапгира «Голоса», в которой мир подается «дистанцированно», освобождаясь от субъекта высказывания и оставаясь в своем объективном, «внеличном» облике, а завершила стихотворениями книги «Тактильные инструменты», где структура кадра усложняется внутренними состояниями. Кинопоэтика книг Сапгира была также сопоставлена с книгой Алексея Крученых «Говорящее кино» (1928).

Анна Сидорова (Тверь) выступила с докладом «Номинативное письмо в книге Генриха Сапгира “Голоса”». Докладчица сопоставила появление чисто номинативных текстов в лианозовской школе 1950-х годов, например у Игоря Холина, и в немецкой конкретной поэзии, например, у Ойгена Гомрингера. По ее подсчетам, стихотворения цикла «Голоса» на 39%  состоят из безглагольных конструкций, из них 12% — номинативные предложения, а 27% — стандартные грамматические трансформации — эллипсис, номинативизация, инфинитивизация. Проанализировав грамматическую структуру отдельных стихотворений, а также книгу в целом, докладчица отметила последовательное снижение процента номинативных предложений от начала к концу каждого стихотворения — от пятидесяти к тридцати процентам. По мнению докладчицы, безглагольность соотносится с мифологическим доглагольным мышлением и позволяет тексту находиться словно на стадии формирования мира, когда каждый предмет должен быть определен и выделен из общего пространства посредством его называния. Уменьшение номинативности к концу книги говорит о том, что от начала к концу завершенность и сформированность художественного пространства «Голосов» постепенно возрастают.

Доклад Юрия Орлицкого «Ода “Дом” в контексте частеречной поэтики» был посвящен описанию этого произведения Сапгира (1982, 1998), стоящего вне авторских книг поэта. По мнению Орлицкого, это стихотворение представляет собой каталог техник, своеобразный метатекст, из которого ясно, что Сапгир отдавал себе отчет не только в том, что он пишет, но и в том, как он пишет, так как в этом стихотворении автор размышляет о собственной стихотворной технике. Для поэзии ХХ века оказывается важным использование частных поэтик, основанных на предпочтительном интересе к той или иной частеречной модели. Так, основания номинативного письма реализованы в поэтике Евгения Кропивницкого, адъективное письмо представлено у Георгия Оболдуева, инфинитивное письмо от Серебряного века и позднее исследовано Александром Жолковским. Ода «Дом» состоит из шести строфоидов, которые по-разному зарифмованы и по-разному организованы в частеречном смысле (номинативное, адъективное, инфинитивное письмо и смешанные формы). Современные методы филологической науки на настоящий момент только начали подходить к поэтико-грамматическому анализу такого рода текстов.

В дискуссии после этого доклада Слава Лён задался вопросом, можно ли создать типологию приемов Сапгира. Юрий Орлицкий сказал, что еще не все приемы выявлены, а Дарья Суховей отметила, что поэтика Сапгира такова, что невозможно описывать в духе «такой-то прием значит именно это»; функции приемов меняются, и многие приемы полифункциональны, а функции — «полиприемны». К тому же все приемы существуют на нескольких уровнях контекста (строка, синтаксически завершенный фрагмент, стихотворение, авторская книга, соседняя авторская книга, творчество поэта в целом, поэтическая традиция), и в рамках каждого уровня восприятие приема может меняться, вплоть до диаметрально противоположных трактовок.

Далее прозвучал доклад Анастасии Губайдуллиной (Томск) «“Алгебра и гармония” в современной поэзии для детей», посвященный проблематике системных отношений в детской поэзии, которые реализуются в простейших арифметических действиях, в поэтике числа, в перечислении. Для детской поэзии характерна бинарность, прямое противопоставление, и Сапгир разными способами их преодолевает. В основе сапгировского поэтического мира — изоморфизм предметов, которые вследствие этого могут влиять друг на друга, так что в тексте часто демонстрируется обратимость взгляда, возможность «перевернуть» восприятие ситуации. Одно из свойств предмета или явления становится ключевым, но при сообщении об этом свойстве используется многомерность. Перечисление вещей с их свойствами в детской поэзии Сапгира — ход принципиальный. Система мира, явленная в стихотворении, состоит в подвижном взаимодействии с близкими системами, за счет этого появляется возможность уменьшать внутреннюю энтропию, упорядочивать явления и связи между ними. Детская поэзия Сапгира может быть воспринята как манифест против авторитарности, в ней нет навязчивой дидактики, основанной на однозначности восприятия. В качестве сопоставительного материала были приведены детские стихи Андрея Усачева, Станислава Востокова, Игоря Шевчука, Бориса Хана и Андрея Гиваргизова, в которых реализуются другие системы подачи информации. Также интересные наблюдения касались генетических связей поэзии для детей с поэтикой считалки. 

Вечернее заседание первого дня работы конференции началось с сообщения Алексея Алёхина (Москва) «Вакантное место Сапгира (заметки редактора)». Сообщение было выстроено в форме воспоминаний о поэте, с которым докладчик, главный редактор журнала поэзии «Арион», познакомился в 1993 году. По мнению Алёхина, авангард часто связывают с приемом, но для него важнее поэтическая задача. Сапгир был авангардным поэтом, чьи язык и приемы соответствовали поэтической задаче. Алёхин рассказал историю авторского вступления к публикации новых стихотворений Сапгира в первом номере «Ариона» за 1999 год. Этот номер  готовился летом 1998 года, когда Сапгир отдыхал в Красково, и Алёхин, приехавший к нему в гости, долго выслушивал рассказы о творческом методе, а потом уговорил Сапгира письменно прокомментировать свою творческую задачу — а именно философскую основу стихов, состоящих из слов или групп слов с большими пробелами. В результате появился своеобразный манифест, касавшийся не только этих стихов, но и сапгировских взглядов на поэзию в целом, опубликованный в первом номере «Ариона» за 1999 год, ставшем библиографической редкостью.

Наталья Черных (Москва) представила аудитории свои размышления о текущем литературном процессе. Докладчица критично подошла к сложившейся иерархии текущей литературы, подробно остановившись на нескольких особенностях «поэтики девяностых». Среди этих особенностей — детское сознание и инфантильность как момент моды, а не самоопределения пишущего; машина письма — то есть необходимость «креативного», но, по всей видимости, «невдохновенного» порождения текста; отсутствие некомплиментарного критического осмысления центральных имен; медиальная активность одних персон и исчезновение из поля общественного внимания других; малая эстетическая значимость существующего литературного центра (к которому она применила метафору «мушиный князь») и т.п.

Людмила Вязмитинова (Бостон) выступила с сообщением «Поэты 1990-х в интерьерах 2000-х». По мнению докладчицы, на сегодняшний день нет смысла разделять поэтов начала и конца 1990-х, они слили воедино все поэтические приемы, которые существовали в это время, но при этом можно говорить о некоторой деградации приема авангардного. В то же время в центре внимания была и остается личность поэта. Особо докладчица остановилась на поэтике Дмитрия Воденникова и новейшем его тексте «Небесная лиса улетает в небеса», который родственен ранним стихотворениям книги «Репейник». Несмотря на прошедшие годы, эстетика Воденникова, по мнению докладчицы, осталась неизменной.

Сообщение Анны Орлицкой (Москва) «Вузовские литературные объединения и литературные сборники» было посвящено не столько вопросам теории литературного процесса, сколько его практике. Докладчица рассказала о том, что молодой пишущий человек, живущий за пределами литературных столиц, попадает в вузовское лито и именно там начинается его литературное становление. Там издается вузовский сборник, в который входят «стихи и проза студентов и преподавателей» этого вуза; такие сборники формируют замкнутый и самодостаточный контекст. Получается, что для молодого автора этот контекст может представляться единственно существующим, к тому же в этом вузовском лито, как правило, не знают самых известных современных поэтов. Литературные организаторы в региональных вузах занимаются литературной деятельностью наряду с общественной работой, вузовская поэзия сопряжена с социальными и профессиональными проблемами. Докладчица представила ряд региональных вузовских сборников (из Уфы, Курска, Екатеринбурга, Смоленска и других городов) и вычленила наиболее типичную структуру их устройства. В них обязательно присутствуют «благословение» — предисловие ректора, или членов регионального союза писателей, или руководителя литературной студии; «звезды» — ставшие известными в литературе выпускники вуза; далее публикации преподавателей и сотрудников вуза, выстроенные в иерархии по снижению литературного статуса (например, по уменьшению числа публикаций в периодике), и под конец «премьера / дебют» — первая публикация студентов, на которых надо обратить внимание, но это ближе к концу и несколько в стороне от основного состава сборника.

Александр Бабулевич (Москва) представил доклад «Генрих Сапгир: совместные действия», носивший мемуарный характер. Докладчик определил «совместные действия» как сознательную работу писателя или поэта с текстами предшественников — то есть как своего рода палимпсест. В результате таких «совместных действий» возникает игровая ситуация, характерная практически для всех текстов Сапгира. Сапгир был настолько внедрен в игру, что автограф Сапгира на книге «Черновики Пушкина», подаренной Бабулевичу, повторил профиль Пушкина в самом известном исполнении. На встречи с Сапгиром Бабулевич приносил картины или рисунки и просил Генриха Вениаминовича написать на них то, что ему близко. Одно из таких проявлений сотворчества, частично продолжающее известные сапгировские «Сонеты на рубашках», — манжеты, которые Бабулевич купил по уценке в 1960-е годы, которые долежали до конца 1990-х, а потом стали использоваться для арт-проектов. Манжет было двадцать, и на одной из них Бабулевич попросил Сапгира что-нибудь написать. В финале доклада Бабулевич продемонстрировал сделанный Сапгиром на манжете 29 сентября 1999 года автограф стихотворения «конец света» (из цикла «Дыхание ангела»).

Ольга Соколова (Москва) в докладе «Современная поэзия в мире рекламы: креативная концепция рекламных текстов» остановилась на рекламных текстах таких современных поэтов, как Наталия Азарова, Татьяна Мосеева и Анастасия Губайдуллина. Многие свойства современной рекламы наследуют поэтике авангарда. Докладчица рассмотрела нейминг Наталии Азаровой — конфеты «Фру-фру» в контексте стихотворения Алексея Крученых «Весна с угощением», которое можно рассматривать как один из претекстов рекламы этого продукта. Графическая система лесенки у Анастасии Губайдуллиной в рекламе строительных услуг является конструктивным обоснованием смысла текста. Фонетико-лексические трансформации и ритмизация прозы в рекламных текстах Татьяны Мосеевой для магазина «Спортмастер» также привлекают широкую аудиторию, в частности, работой с прецедентными текстами. Таким образом, дополнительно считываемые в поэтическом контексте элементы обретают в рекламном языке прагматические функции, провоцируя потребителя воспользоваться товарами и услугами.

В завершение первого дня конференции Татьяна Алешка (Минск) выступила с докладом «Поэзия Вениамина Блаженного и проблемы коммуникации». Докладчица изложила творческую и публикационную биографию Вениамина Блаженного (1921—1999). Поэт состоял в переписке с Пастернаком, Чичибабиным и многими другими заметными современниками, постоянно предлагал стихи в редакции, но его не печатали даже в хрущевскую оттепель. Первая публикация поэта состоялась, когда ему был 61 год — в 1982 году, первая книга вышла в 69 лет — в 1990-м (даже две книги), итоговая книга «Сораспятие» была издана в 1995 году с огромным количеством ошибок, а вторым изданием, выправленным в соответствии с авторскими рукописями, — в 2009-м. В 2011 году в Минске вышла новая книга Вениамина Блаженного. Докладчица сравнила Блаженного с его современником Николаем Глазковым, но если о существовании Глазкова знали «все», то о творчестве Блаженного никто не имел представления. Образ лирического героя Блаженного формировался при отсутствии автора в литературной жизни, в вынужденной изоляции. Поэт, по мнению Блаженного, не может состояться без читателя, а обрести читателя вне публикаций в советские годы было невозможно. Проблемы восприятия творчества Блаженного сейчас — неполная опубликованность наследия и пограничное положение поэта — русскоязычный поэт, живший в белорусском Витебске, оказывается ненужным современной белорусской литературе и находится на периферии русской.

Второй день конференции начался с сообщения Леонида Кациса (Москва) «К проблеме структуры поэтического потока 2000-х». Доклад был посвящен не столько структуре, сколько возможностям структурирования, которых, по мнению докладчика, почти нет. Кацис описал особенности современной литературной ситуации, которую принципиально стремился наблюдать не изнутри. Сторонний наблюдатель может зафиксировать большое количество выходящих антологий, исчезновение поэтических школ (последнее, полупародийное, проявление школы — «Коньковская школа», заявившая о себе несколько лет назад), присутствие в литературе одновременно нескольких литературных поколений (по словам докладчика, никогда еще поэты не жили столь долго), мемориализация (касающаяся, например, Бродского) и канонизация (в качестве примера были приведены шесть выпусков журнала «Russian Literature», посвященных Сергею Сигею и позднему Алексею Крученых, которого Сигей подготовил к изданию), а также хронографирование деятельности союзов писателей в «Литературной газете» и т.д. Результат этой ситуации — атомизация литературного процесса, невозможность сориентироваться в ситуации, выстроить связи между авторами, трудность автономного чтения «поэтов с историей», особенно в случае наличия индивидуального культурного микроконтекста (к примеру, у таких разных поэтов, как Александр Скидан и Ольга Седакова). В докладе упоминался также составленный Романом Тименчиком список примерно из 700 имен и псевдонимов литераторов 1910—1920-х годов, судьбы которых были не ясны, — и результат дальнейших изысканий по поводу этих персоналий — две трети найдены в мартирологах. Если бы они остались живы и проявили себя, то литературный поток с такой структурой мог бы сложиться не сейчас, а раньше.

Доклад Михаила Павловца (Москва) «Образ русской поэзии последних десятилетий в современных школьных программах и учебниках постсоветского времени». Докладчик заметил, что в учебной литературе отсутствует единство, а подавляющее большинство учебников для старших классов — учебники-практикумы, лишенные исторической части. Основные учебники (а рассмотрено их было семь) распадаются на условные идейно-политические платформы. Самые основные — учебник под редакцией Журавлева (патриотического направления) и учебник под редакцией Агеносова (либерально-центристского). При этом в обоих учебниках автор раздела о современной литературе — Игорь Шайтанов, послуживший ориентиром почти для всех остальных учебников. Почти во всех учебниках выделяется концептуализм, часто рассматривается ироническая поэзия, соц-арт, «традиционная» поэзия, в то время как в остальном классификации, набор авторов внутри направлений и оценки разнятся. Во всех учебниках перечисляется считанное число поэтов — не более двадцати (кажется, чаще всего упоминается Тимур Кибиров), при этом в списке имен есть некоторое количество случайных малоизвестных продолжателей весьма условно описываемых традиций. В некоторых учебниках выделяются «преодолевшие» рамки литературных направлений поэты. В одном из учебников патриотической направленности Бродский характеризуется как поэт, писавший о родине и природе. В результате оказывается, что разделы школьных учебников, посвященные современной поэзии, дезориентируют школьника, сообщая ему нечеткие сведения, мало связанные с развитием современной поэзии, и явно отбивают интерес к предмету.

Наталия Азарова (Москва) представила доклад «Межъязыковое взаимодействие в поэзии 2000-х». Это взаимодействие в современной поэзии может проявляться на разных уровнях, и как инкрустация, и как транслитерация, и как структурное взаимодействие, и как стилистическое взаимодействие. Наиболее интересны случаи билингвизма — такие, как Геннадий Айги, писавший на нематеринском языке. В то же время интересна метаязыковая рефлексия поэтов, пишущих на разных языках. Когда поэты начинают рефлексировать, они рационализируют свой текст. Пауль Целан говорил: «Только на родном языке поэт может говорить правду». Целан принуждает немецкий язык говорить не по-немецки, превращая его в метаязык, реализуя утопию универсального языка, не сводящегося к национальному языку. Эта тенденция активно развивается в 2000-е годы, когда иноязычные вставки в поэтических текстах перестают выполнять декоративную, «туристическую» функцию. Образ языка воспринимается современными поэтами не столько на слух, сколько визуально. Визуализация иноязычности была распространена в 1990-е годы, например у метаметафористов, а для текущей поэзии в большей степени актуально то, что ближе к целановскому пониманию языка. Поэты, обращаясь к идеальному читателю, не идентифицируют себя как субъекта другого языка, когда хотят отстраниться от адресата и (или) от самого явления. В современности субъект может идентефицировать себя по-разному, не меняя субъектности. При переходе на другой язык поэзия становится более адресной, а любая адресация поворачивает текст по-другому. Иногда в современной поэзии встречается и «вариант Пессоа» — многоязычие, возможность поэтической субъективации на разных языках.

Наталья Фатеева (Москва) в докладе «Языковые девиации в современной поэзии» предпочла термин «девиация», означающий нарушение семантических, синтаксических, категориальных, прагматических и других правил языка, терминам «аномалия», в котором акцентирована оценочность, и «неологическое, окказиональное образование», в котором акцентированы случайность и новизна. В термине «девиация» присутствует важный динамический элемент, это метаязыковое явление, форма выражения языковой рефлексии в поэтической речи. В докладе были рассмотрены фонетико-орфографические, словообразовательные и грамматические (род и залог) девиации на материале стихов Елизаветы Мнацакановой, Андрея Вознесенского, Андрея Полякова, Елены Шварц и Владимира Гандельсмана в сопоставлении с практикой русских поэтов первой половины ХХ века — Василиска Гнедова, Анны Ахматовой, Александра Блока, Сергея Есенина и Владимира Маяковского.

Дарья Суховей (Санкт-Петербург) выступила с докладом «Поэт и поисковая машина — фларф и соположенные явления в мировой и русской поэзии». Фларф — наиболее общий термин для текстов, созданных в результате взаимодействия поэта с поисковыми машинами в Интернете. Докладчица рассмотрела историю явления, существующего с 2001 года, когда американский поэт Гари Саливан создал первый текст такого рода. В качестве примеров фларфа были продемонстрированы тексты четырех национальных поэзий на двух языках: Гари Саливана (США, по-английски), Тютти Хейккинена (Финляндия, в переводе на русский), Юлия Ильющенко (Беларусь, по-русски) и Ивана Соколова (Россия, по-русски). Поэты-фларфисты используют особые выразительные средства, которые самым общим образом можно назвать «плохими», так как они стремятся к эрративности на всех уровнях. Автор-фларфист может выступать и как конструктор, и как аналитик — в зависимости от задач поэтического высказывания. Еще одна особенность фларфа — обозначение типа порождения текста, выражающегося чаще всего временем создания, гиперссылкой, статьями и пояснениями при издании и т.п. В качестве близкого явления были рассмотрены дорвеи (грамматически заумные стихи, создаваемые машиной без участия человека для машин же — для перенаправления поиска)[1], а также поэтические тексты, основанные на профилях социальных сетей, опросах и прочих технически стандартных текстах, где происходит деабстрагирование значения слова.

Доклад Александра Бабулевича (Москва) «Расширение визуальности» был посвящен тому, как на протяжении последних столетий буквы, слова и фразы активно внедряются в пространство изобразительных искусств. В докладе была приведена типология визуально-поэтических произведений: рисунок строчный, рисунок, наполненный текстом, указание и направление каких-то действий, ограничение текста рисунком, коллаж. Наиболее интересны авторы, которые создают свою визуально-поэтическую систему, работают циклами, например Петр Переверзенцев, писавший книги на языке выдуманного народа, или Анна Альчук (цикл «Простейшие»), или Камиль Бахтияров (графический цикл, основанный на поэме Пушкина «Евгений Онегин»). Визуальное претворение текста художником сродни филологическому исследованию.  

Доклад Ольги Северской (Москва) «Метареализм: тридцать лет спустя» был посвящен трансформации осмысления метареалистической поэзии. Первой значимой точкой в осмыслении поэзии этого направления было определение метаметафоры, которое в книге «Поэтический космос» сформулировал Константин Кедров. Другой теоретик этого движения, Михаил Эпштейн, изначально представлял метареализм как метафизический реализм, и это позволило ему добавить к списку метареалистов Елену Шварц, Виктора Кривулина и Нину Искренко. Затем в центр его внимания попали метаболические смещения, и он стал определять суть этого явления более узко. Далее докладчица привела фрагменты эссе середины 2000-х, принадлежащих Константину Кедрову, Михаилу Эпштейну, Владимиру Аристову и Алексею Парщикову, а также подробно рассмотрела книги «Фрагменты близости» Сергея Соловьева и «Тавтологии» Аркадия Драгомощенко, который, с точки зрения докладчицы, также относится к этому направлению, отметив, что в последние годы у всех метареалистов появляется то, что можно назвать «фотописьмом», понимая под этим обогащение поэтической метафоры при помощи языка фотографии.

Татьяна Данильянц (Москва) в сообщении «Русскоязычная эмигрантская поэзия» рассказала о журналах и издательствах в США последних пятидесяти лет. С 1952 по 1956 год существовало Издательство имени Чехова, главным редактором которого была Вера Шварц. С 1971 года существует другое известное издательство — «Ардис». После «Большого Вашингтона» и «Нового журнала» следующая волна периодических изданий возникла в 2000-е годы — журнал «Интерпоэзия» (редактор Андрей Грицман), альманах «Новая кожа» (редактор Игорь Сатановский), интернет-журнал «REFLECT / КУАДУСЕШЩТ» (редактор Рафаэль Левчин) и другие. Но это уже продукт диффузии между диаспорой и метрополией и между языками, в которой поэзия выступает как  катализатор культурного обмена.

Евгения Суслова (Москва) представила доклад «Рецепции поэтической традиции Геннадия Айги в поэзии нулевых: лингвистический аспект».  В центре внимания докладчицы оказалась книга молодого петербургского поэта Никиты Сафонова «Узлы». Современная поэзия, ориентированная на взаимодействие с философским текстом (Суслова характеризует ее как нефигуративную, по аналогии с нефигуративной живописью), наследует опыту Айги в работе со смыслами. Во второй половине ХХ века поэтическая работа становится более понятийной — концептуальной, в делёзовском понимании концепта. Дефисные структуры Айги — это концепт в разъеме, показывающий свой способ возникновения, под влиянием философского типа текста.  В поэзии 2000-х то, что имеет грамматически установленные связи, находится на смысловой периферии высказывания. Для того чтобы понять текст, нужно сконструировать концепт. Прямая референциальная связка в поэзии становится топологической; топологичность понимается как развернутость связей между смыслами в пространстве мышления. В качестве примера докладчица прочитала стихотворение петербургского поэта Никиты Сафонова  «Запись метода, запись изображения».

Григорий Дробинин (Самара) представил доклад «Мотив отсутствия или пустоты в творчестве Алексея Хвостенко», основанный на материале сборника «Верпа».  В качестве объекта для анализа было избрано онтологическое отсутствие слов или нарушение привычного порядка следования текста. Главным героем «Поэмы эпиграфов» можно назвать язык, так как автор прячется за высказыванием. В поэме отсутствуют  привычные для поэмы свойства, это предшествие текста, поэма отсылок. Отсутствие основного текста становится текстом.  Пустота сопоставляется с пропусками значимых элементов в структуре текста и беспредметностью в описании.

Анастасия Бойко (Минск) выступила с докладом «Доминантные концепты философской лирики Геннадия Айги», в котором рассмотрела такие концепты философии Нового времени, как «музыка», «сон» и «молчание / пустота», возникающие в поэзии Геннадия Айги, в контексте истории  мировой философии и предложила говорить о творчестве поэта как о новой стадии развития русского космизма.

Доклад Александра Сорочана (Тверь) «Провинциальная поэзия как перформанс: девяностые двенадцать лет спустя» был посвящен поэтическому поведению. Литературной жизни Твери 1990-х была свойственна эстетизация жизни поэта, перформансная составляющая литературных событий. Газета «Рифма», которую издавал Игорь Васильев, смешивала тексты разного уровня и распространялась бесплатно в самых непредсказуемых местах (могла быть розданной в университете, а могла и на выходе из пивной). Также присутствовал демонстративный отказ поэтов издавать свои книги, в конце 1990-х даже существовал цикл вечеров «Поэты без книг». В 2000-е годы литературная жизнь не замирает, но время синтетического перформанса прошло. В конце 2000-х появляются попытки  вынести поэзию из зоны публичной недоступности, возвращается перформансная составляющая, например, появляется поэтический клуб, сочетающий чтение стихов и belly dance. Идея оживления поэтической жизни — внешняя причина возвращения к активности. Возродилась газета «Рифма», и появилась полемизирующая с ней газета «Не в рифму». Причин возвращения перформанса может быть несколько: волновой принцип — от эпатажа к обычной практике и обратно; признание к концу 2000-х годов постмодернистской  литературной ситуации — авторское невнимание к миру, и влияние Интернета и новых средств информирования на литературную жизнь.

Нина Габриэлян (Москва)  выступила с докладом «Зыблющаяся реальность в поэзии 2000-х годов (на примере поэзии Марии Галиной)», в котором рассмотрела книги Марии Галиной «Неземля» и «На двух ногах», изданные в 2000-е годы. Галина активно использует прием остранения, что влечет эффект превращения очевидного в неочевидное и ставит под сомнение базовые представления о реальности. Специфика остранения у Галиной состоит в попытке вчувствования в неантропоидные формы жизни (цикл «Бестиарий»), в недифференцированности признаков человека и животного у персонажей текста, в эмпатии, в сострадании разным формам жизни. Также для создания эффекта зыблющейся реальности важно обращение к сновидениям, частичная деконструкция образов персонажей и их возможного читательского восприятия. Инопланетный или мифологический мир подразумевается основным. Анатомически нормальные «баба на двух ногах» («Инопланетянин») или «пес с одной головой» — в противоположность трехголовому Церберу («Елена») — оказываются странными, удивляющими читателя персонажами. В обсуждении доклада, на котором присутствовала и сама Мария Галина, докладчица отметила, что «зыблющаяся реальность» — не термин, а понятие, терминологическим аналогом которому было бы понятие «поливариативная поэзия».

В докладе Татьяны Чигинцевой (Челябинск) «Визуальная поэтика произведений Дениса Осокина» была сопоставлена поэтика визуализированной прозы Сапгира и прозы Дениса Осокина. Материалом послужила книга Дениса Осокина «Барышни тополя» (2003), которая представляет собой сложную прозиметрическую систему. Яркие визуальные акценты, особенно авторские знаки (ненормативные пробелы, тире, иконические компоненты  текста, работа с пространством страницы), позволяют расшифровать сложную мозаичную структуру его произведений. Писатель аккумулировал предшествующий исторический опыт, стиль Осокина — реплика на стилистику ранних литературных памятников, которым свойственно смешение литературно-родовых границ, рифменные связи текста, отсутствие прописных букв и нетрадиционная пунктуация.

Доклад Алексея Прокопьева (Москва) «Русский Транстрёмер»  был посвящен анализу русских переводов шведского поэта, недавно получившего Нобелевскую премию. Прокопьев отметил любовь Тумаса Транстрёмера к античной метрике, формальному эксперименту и свободному стиху. Бродский и Айги, ценившие поэта, повлияли на поэтику его русских переводов. Первые переводы стихов Транстрёмера на русский язык появились в 1979 году, после чего последовала двадцатилетняя пауза. На настоящий момент насчитывается двенадцать переводчиков Транстрёмера. Также Прокопьев продемонстрировал три основные стратегии перевода стихов Транстрёмера на русский. Первая заключается в том, чтобы строго ориентироваться на метрические особенности оригинала, иногда в ущерб смыслу (переводы Владимира Тихомирова); вторая — в том, чтобы переводить нерифмованные стихотворения в рифму (переводы Ильи Кутика), и третья — в том, чтобы переводить с учетом ритмических особенностей оригинала и максимально близко к тексту (переводы Александры Афиногеновой и Алексея Прокопьева).  В завершение докладчик прочитал одно стихотворение Тумаса Транстрёмера на шведском языке.

Виктор Черненко (Москва) в сообщении «Способы аудиофиксации современного литературного процесса» рассказал об истории аудиофиксации поэтических чтений в ХХ веке и о современном положении дел в этой области — записи авторского чтения и обработке ранее сделанных записей, в том числе и в рамках проекта «Литературное радио» (litradio.ru).

Надежда Черных (Москва) представила доклад «Суггестивность речи в современной поэзии», подготовленный в соавторстве с Людмилой Зубовой, которой принадлежали часть примеров и их лингвистический анализ. Конкретным проявлением суггестивности, рассмотренным в докладе, стал синкретический эпитет, основанный на синэстезии — то есть смешении восприятия разных органов чувств. В поэзии синэстезия выполняет когнитивную функцию, а также увеличивает объем смыслового содержания слова. Особенно подробно Черных остановилась на анализе стихотворения Дмитрия Строцева «Отец и сын».

Юрий Орлицкий  (Москва) в докладе «Современная поэзия: взгляд через антологии» обобщил статистику переводов современных русских поэтов на иностранные языки и включение в иностранные антологии. Таким непроизвольным образом выстраивается альтернативная иерархия, большей частью совпадающая с существующей, и по сложившимся индексам попадания в антологии можно говорить не о сиюминутной известности современного поэта, а о значимости автора, возможности диалога с иными поэтическими культурами.