В Германском историческом институте в Москве, известном, прежде всего, своими международными конференциями, на этот раз обратились к формату на­учного семинара. Этот двухдневный семинар, состоявшийся 26 и 27 апреля на Нахимовском проспекте, соединил в себе практические занятия и традиционное представление и обсуждение научных работ. Такое соединение двух форматов оказалось не только чрезвычайно интересным, но и весьма востребованным. Доклады историков из Москвы, Саратова, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Омска и Тюмени, а также из Эстонии и Германии были посвящены теме биографии. При этом выступающие обращались как к новым биографическим исследованиям, ге­роями которых оказывались отдельные личности или целые семьи, жившие в «долгих» XVIII и XIX веках, так и к новым источникам и методологическим стратегиям, позволяющим обнаруживать новые подходы к этому, казалось бы, классическому жанру историографии. А на практических занятиях по русской и немецкой палеографии ученые получили возможность обратиться к рукописным источникам из архивов Москвы и Штутгарта.

Во вступительном слове организаторы семинара Яна Прокопенко (МГУ) и Ингрид Ширле (ГИИМ) рассказали об идее организации подобного заседания. Какое-то время биография обладала репутацией устаревшего и даже малонаучного исторического жанра. Однако в последние годы изучение биографий обрело второе дыхание, так что даже стало возможно говорить о новом «биографическом повороте». Новое обращение к старому жанру заставило задуматься о способах его актуализации и поставило перед исследователями сложные теоретические вопросы: в чем специфика биографических проектов по сравнению с другими историческими дисциплинами; с какими вопросами следует подходить к старым источникам и где искать новые; как свести воедино персональную составляющую и исторический контекст; по какому принципу отбирать и группировать героев коллективной биографии; какие методы организации материала помимо хронологического порядка могут быть использованы и т.д. Первый же прозвучавший доклад предложил свои варианты решения этих проблем.

Евгений Акельев (Москва), открывший первую секцию семинара, озаглавленную «Методологические основы», в докладе «Московские воры тридцатых— сороковых годов XVIII в.: апробация макро- и микроподходов биографического анализа» рассказал о руководимом им проекте. Взяв за основу уникальный для XVIII века документ — повинную Ваньки Каина с поименным перечнем его «товарищей» — и исследовав допросные листы с показаниями арестованных по этому списку воров, Акельев вместе со своими студентами смог не только составить представление о преступном сообществе московских карманников елизаве­тинской эпохи (публикация этого исследования была отдельно представлена в ГИИМ), но и сделать шаг от коллективной биографии к индивидуальной. Исходя из скудных данных о месте и дате рождения, бывших хозяевах и семье бег­лого крестьянина Ивана Осипова, известных по уголовным делам, Акельев показал, каким образом можно восстановить биографию подобного «маленького» с исторической точки зрения человека. И как, исходя уже из всей совокупности воровских биографий, можно вернуться на макроуровень и определить индивидуальные и типичные черты в судьбах воров второй четверти XVIII века, приво­дившие к их маргинализации и криминализации. Отвечая на вопросы участников семинара, докладчик указал кроме прочего на то, что следственные протоколы дела позволяют проникнуть в мировоззрение допрашиваемых и могли бы быть использованы не только в биографических исследованиях, но и как источники для истории понятий, истории социальной миграции и т.д.

Вторым прозвучал доклад Алексея Вдовина (Тарту) «Как писать биографию падшей женщины середины XIX в.? Тереза Гринвальд и ее письма к Н.А. Добролюбову». Поводом для исследования послужила подготовка к публикации пере­писки Добролюбова со своей возлюбленной, петербургской проституткой Терезой Гринвальд, решившей начать новую жизнь в Дерпте. Как и в первом представленном проекте, исследование такого необычайно редко встречающегося источника, как частные письма «падшей женщины», вкупе с судебными делами, исследованиями и очерками врачей, критикой и беллетристикой, позволило сделать необычайно широкие выводы, выходящие за рамки биографического анализа как такового. Вдовин задался целью взглянуть на историю Терезы Гринвальд с четырех точек зрения, рассмотрев через призму личной переписки функционирование ле­гализованного института проституции, повседневную и частную жизнь проституток, обратившись при этом к истории эмоций и вписав биографию «падшей женщины» в другие дискурсы XIX века. При обсуждении доклада Алекса фон Виннинг (Тюбинген) указала на то, что представленный материал, разделенный на фиктивный и фактический, предоставляет возможность написать не одну, а це­лых три биографии одного и того же человека: его «самоконструкт», конструкт его личности в литературе и, наконец, общественный конструкт. А Ингрид Ширле предложила участникам конференции задуматься над тем, что делать биографу с теми моментами судьбы его героев, о которых ничего не известно.

Второй тематический блок конференции, «Источники», открылся докладом Наталии Козловой (Москва) «Записные книги Московской крепостной конторы как источник биографических сведений», представившей свою новую монографию и осветившей новые возможности работы со старыми источниками. Документы крепостных контор, по которым долгое время изучались, прежде всего, социальные проблемы, как оказалось, предоставляют также много информации биографического характера. Например, в записных книгах Московской крепостной конторы (вотчинных, подрядных и общих) содержатся данные по семейно-правовым отношениям, позволяющие реконструировать неизвестные, а зачастую и скор­ректировать считавшиеся достоверными события, имена или причинно-след­ственные связи. Козлова представила десять записей на семью Шереметевых за первую четверть XVIII века, дополняющих и исправляющих многие данные в ис­тории этой, казалось бы, хорошо изученной семьи. Цель исследований Козловой заключалась в уточнении и расширении биографических сведений, которые на данном этапе ее работы вводятся в научный оборот при помощи комментариев публикаций записных книг.

Доклад Дмитрия Полонского (Москва) «АД. Меншиков и П.И. Ягужинский: переписка политиков эпохи Петра I как биографический источник», рассматривав­ший «частно-деловую» (термин докладчика) переписку Меншикова и Ягужинского, не выходил за пределы первой половины XVIII века. Письма, к которым до сих пор не обращались исследователи, с новой стороны освещают взаимоотно­шения этих двух любимцев Петра I, считавшихся в традиционной историографии заклятыми врагами. Из писем, которыми обменивались герои доклада как во время деловых поездок Ягужинского за рубеж, так и во время его отсутствия в Петербурге по личным причинам, следует, что отношения между ними были если не дружеские, то, по крайней мере, приятельские. Этикетные формулы обращения, избираемые Ягужинским, говорят о признании им зависимости от Мен- шикова, что, однако, не мешало корреспондентам обсуждать не только государственные вопросы, но и семейные дела, и проблемы здоровья. В то же время большой объем переписки позволяет не только по-новому определить качество взаимоотношений героев, но и проанализировать развитие этих взаимоотношений. На вопрос, ляжет ли этот материал в основу парной биографии, или же будет опубликован как переписка двух политиков, Полонский пока не смог дать одно­значного ответа, поскольку переписка Меншикова и Ягужинского требует дальнейшего изучения.

Продолжая тему неисследованных источников докладом «Расспросные речи беглых крестьян как эго-документы XVIII в.», Ольга Кошелева (Москва) предупре­дила, что она работает с материалом как архивист, а не как историк. Кошелева подтвердила выводы Евгения Акельева о том, что создание крестьянской биографии хотя и требует обращения к специфическим источником и является трудоемким занятием, все же возможно. Сведения такого рода представлены, например, в малоизученных расспросных листах беглых крестьян и дворовых. Стандартизированные вопросы протоколов (как убежал, в каком году, куда, к кому) предоставляли возможность для очень подробных, иногда эмоциональных ответов, ока­зывающихся бесценными для исследователя.

Последний доклад секции был представлен Еленой Марасиновой (Москва), обнаружившей интереснейшие бумаги в архиве А.А. Брюкнера, хранящемся в Тюбингенском университете. Среди них оказался дневник современника декабрьского восстания 1825 года — вероятно, некоего Яновского, который хотя сам и не присутствовал на Дворцовой площади, но с большим интересом собирал все возможные сведения о происходивших событиях. Среди них были как газетные статьи и копии указов, так и уличные слухи и рассказы, имевшие хождение в Пе­тербурге. Подобный дневник предоставляет необычайно много материала как для написания биографии самого Яновского, так и для дополнения и уточнения дан­ных об участниках и современниках событий. Например, перечисляя участников восстания, Яновский пишет об А.С. Грибоедове как об «авторе "Горя от ума"»: комедия Грибоедова будет опубликована лишь несколько лет спустя, однако за­метка в дневнике Яновского свидетельствует о том, что произведение обрело по­пулярность задолго до официального выхода в свет.

Программу семинара продолжили занятия по немецкой и русской палеографии, проходившие в двух параллельных группах. Директор ГИИМ Николаус Катцер представил доктора Альбрехта Эрнста, сотрудника Главного государственного архива Штутгарта (HSA Stuttgart), прибывшего в Москву лишь не­сколько часов назад, для того чтобы познакомить российских исследователей с системой работы немецких архивов и дать мастер-класс по немецкой готической письменности. В своем вступительном слове Эрнст обратил внимание на то, что в Штутгарте хранятся многие документы по российско-вюртембергским отноше­ниям как династического, так и дипломатического характера. В связи с подготовкой большой международной выставки Штутгартского государственного музея (Staatsmuseum Stuttgart) «В блеске царей» эти документы оказались в центре внимания исследователей, однако русскоязычные историки пока не заинтересовались ими. Задавшись целью сделать немецкие архивы и готический шрифт более доступными для исследователей из России, Эрнст провел четырехчасовое занятие, практическая часть которого была посвящена разбору писем Екатерины II и автобиографических записок путешественников по России, хранящихся в Штутгарте.

Параллельно с занятием немецкого архивариуса Евгений Акельев провел мастер-класс по русской палеографии XVIII века, основанный на анализе копий хранящихся в РГАДА документов: уже упомянутой повинной Ваньки Каина, нескольких духовных записей, опросных листов, челобитных на имя императрицы Елизаветы и пр. В завершение трехчасового практического занятия Софья Щербич (Тюмень) представила во всех отношениях инновационный проект Тюменско­го государственного университета. В 2008 году коллектив авторов начал создавать обучающую программу по русской палеографии для студентов (и интересую­щихся), основное предназначение которой заключается в выработке навыков чте­ния и перевода скорописных текстов XVII—XIX веков. Сетевая система позволяет преподавателю непосредственно отслеживать процесс работы каждого обучающе­гося, а студентам — буквально по буквам разбирать документы. В память про­граммы занесено несколько сотен архивалий из хранилища Тюменского архива, а также объемный список литературы, включая ссылки на интернет-источники.

Второй день семинара был посвящен теме «Портретная галерея: представле­ние биографических проектов». Первой выступила Галина Бабкова (Москва) с докладом «Авраам Степанович Сверчков и уложенные комиссии в России 1720— 1740-х годов». Как и многие исследователи, представившие свои проекты в рамках семинара, Бабкова изначально не предполагала писать биографию Сверчкова, секретаря комиссий Петра I и Анны Иоанновны, однако обнаруженные ею доку­менты указывали на необходимость пересмотреть сложившееся в историографии представление об этой фигуре. Источниками для биографического анализа по­служили производство уложенных комиссий, а также судебное дело о наследстве, дающее новые сведения о служебной деятельности Сверчкова. Цель же исследо­вания для Бабковой состояла в том, чтобы в контексте этой «новой биографии» проследить общие процессы развития законодательного процесса, формирование бюрократии и пр. При этом в конструировании служебной биографии Сверчкова значительную роль играют сведения личного характера, которые, в свою очередь, также ложатся в основу более широкого биографического исследования. Как указала Бабкова, подобные сведения помогают, к примеру, выявлять личные связи, способные влиять как на служебный рост, так и на повседневную деятельность Сверчкова. Так, разница в именах свидетелей в брачном договоре и в завещании говорит о полной смене круга делового общения, а женитьба родовитого дворя­нина на дочери Сверчкова и последующая блестящая карьера зятя свидетельствуют о большом влиянии Сверчкова в высших кругах, хотя он принадлежал всего лишь к крестьянскому сословию и числился не членом, а лишь служителем комиссии.

Следующим с докладом «Никита Петрович Вильбуа: две версии биографии» выступил Сергей Мезин (Саратов). Никите Вильбуа, чья судьба схожа с биографией Ганнибала, до сих пор приписывают авторство одного из самых скандальных произведений XVIII века, так называемых «Записок Вильбуа». Мезин изучил все известные печатные и рукописные варианты «Записок» на русском и французском языках, обращая пристальное внимание на детали изложения и опи­санных событий, и попытался вписать это произведение в биографию Вильбуа. В результате слияния лингвистического и биографического анализа исследова­тель пришел к выводу, что эти анекдоты ни в коем случае не могли быть записаны обрусевшим французом (хотя бы потому, что автор, судя по его резко отрицатель­ному отношению к братству Петра I, был человеком непьющим, в отличие от реального Вильбуа). Кроме того, Мезин с большой вероятностью смог установить истинного автора этого сочинения — французского посланника при дворе Петра I, желавшего дискредитировать перешедшего в православие реального Вильбуа, а также русского царя и его приближенных. Яна Прокопенко и Лоренц Эррен (ГИИМ) обратили внимание на характерные черты рассказов «Записок», свой­ственные всей псевдобиографической литературе XVIII века.

В докладе «О неизвестном немецком мастере серебряного дела — жителе Москвы петровского времени (Ганс Юргенс Колер)» Вера Ковригина (Москва) вновь обратилась к исследованию судьбы «маленького» с исторической точки зрения человека, актуальному для многих представленных на семинаре «новых» биогра­фических проектов. Так же как и для работ Акельева, Кошелевой или Бабковой, основой для ее исследования послужили документы, сохранившиеся в рамках уго­ловного дела. Среди нарушителей закона, выявленных при проверке проб сереб­ряных и золотых изделий в 1804 году, оказался некий Ганс Юргенс Колер, при­ехавший в Москву в 1778 году по частному найму. При описи его имущества был обнаружен целый сундук с личной перепиской, переданный в Оружейную палату. Из этих писем, основная часть которых была написана на немецком языке, был сделан переведенный на русский экстракт, который и сохранился до наших дней. Этот пересказ личной переписки, с одной стороны, предоставляет множество сведений для истории социального устройства немецкой слободы; с другой — при на­ведении справок и привлечении дальнейших источников позволяет исследовать историю отдельной личности. Однако главная особенность работы Ковригиной заключается в том, что на примере незначительной с исторической точки зрения фигуры можно показать, как индивидуальная судьба порой оказывает непосред­ственное влияние на систему государственного управления. Проследив историю своего героя после 1804 года, Ковригина обнаружила дело о его тяжбе за наслед­ство дяди, оставившего поручителем жену Колера и его свояка и не упомянувшего самого Ганса. В связи с этой тяжбой впоследствии вышел указ, согласно которому иностранцы были обязаны регистрировать свои договоры в соответствующих рос­сийских учреждениях.

В ходе обсуждения доклада прозвучало еще одно обращение к биографам, за­нимающимся международными проектами: Ингрид Ширле указала на необходи­мость выработки новых критериев анализа в том случае, когда один и тот же че­ловек фигурирует в документах под разными именами. С подобной проблемой столкнулся и Геннадий Фафурин (Санкт-Петербург), представивший доклад «Биография маленького человека в чужой стране: проблемы реконструкции». При написании биографии своего героя, Верберта, поставщика книг для Академии наук, Фафурин столкнулся с тем, что в то же самое время в близких Академии кругах существовало несколько человек, известных под тем же именем. Иссле­дователь обратил внимание на то, как много историк может извлечь из изучения деятельности одной только лавки книготорговцев и как восстановление биогра­фии Верберта проливает свет на судьбу многих других членов Академии наук, о которых до сих пор было мало что известно.

Виктор Байдин (Екатеринбург) в докладе «Кирша Данилов: реконструкция биографии и истории рода» обратился к до тех пор незатронутой теме родовой биографии. Посредством комплексного подхода Байдин попытался восстановить как биографию автора важнейшего сборника старорусских стихотворных про­изведений, так и круг его общения. Так же как и Мезин, Байдин анализировал литературные произведения своего героя, находя в них указания на ключевые моменты его судьбы. Так, например, наличие сибирских былин в репертуаре Да­нилова свидетельствует о его жизни в Сибири. В то же время исследователь столкнулся с той же проблемой вариативности имен, о которой говорилось в свя­зи с международными исследованиями: Кирша обладал пятью разными прозви­щами и не имел ни одного официального имени. Однако достоверные документы о его работе на Демьянском заводе позволили Байдину идентифицировать Да­нилова и дали основу для реконструкции его рода.

Наталья Четырина (Москва) в докладе «Портреты купцов Ерофеевых и история их семьи» обратилась не к литературному, а к живописному произведе­нию. Атрибуция двух парных портретов (мужского и женского) неизвестного ху­дожника позволило исследовательнице воссоздать историю рода Ерофеевых, влиятельных купцов из Сергиева Посада. При этом вопросы, возникшие при при­стальном анализе изображений, дали повод для более внимательного рассмотре­ния нравов и традиции эпохи.

Более обобщенно и на основе широкого пласта источников — дневников и мемуаров — купеческий род был рассмотрен в докладе Анны Семеновны (Москва) «Купеческая семья в историко-культурном контексте XVIII — начала XIX вв. (Баснины)». Рассказав о становлении купеческой мемуаристики в переломную для этого слоя эпоху, когда менялось самосознание и самопонимание купцов- предпринимателей, Семеновна отметила постоянное для этих источников обращение к религии, делу и семейной традиции. Купеческие дневники позволили выделить специфические черты самосознания этого социального слоя, выражен­ные в соединении, казалось бы, несовместимых понятий: к примеру, семействен­ность, особо сильная привязанность к детям и очень тяжелое, сравнительно с дворянством, переживание смерти детей переплетаются у купцов-мемуаристов с восприятием наследников исключительно как продолжателей семейного дела. Широкая география привлеченных к исследованию источников (рассмотрены были дневники московских, тверских, вологодских, рязанских, псковских, перм­ских и сибирских купцов) опровергла бытующие среди историографов представ­ления о невежестве провинциального купечества.

Татьяна Сабурова (Омск) в докладе «"Умственный космополит и многосторонний дилетант": история русской интеллигенции в биографии А.И. Тургенева» обратилась к теме дворянской биографии. Сабурова заметила, что индивиду­альные биографические исследования позволяют переосмыслить сложившиеся представления о коллективном, а через призму столь яркой личности, как Алек­сандр Тургенев, можно писать особую историю начала XIX века. Для того чтобы пересмотреть историографические стереотипы, Сабурова наметила для себя обширный спектр работ, разделив по тематическому принципу предоставляемые источниками сведения — большое эпистолярное наследие и дневниковые записи, часть из которых была опубликована еще А.С. Пушкиным под названием «Хроника русского». Исследовательница выявила такие тематические кластеры, как «В кругу семьи», «Гёттинген», «Профессиональная карьера», «Человек верую­щий», «Проблема солидарности», «Дружба» и «Путешествия» — все эти аспекты биографии и жизни позволяют не только осветить судьбу «многостороннего дилетанта» Тургенева, но и получить более полное представление о начальном пе­риоде истории интеллигенции.

Историю дворянства через призму индивидуальной биографии рассмотрел также Штефан Лер (Мюнстер) в докладе «Голицыны — семейная биография русского дворянства во второй половине XVIII — начале XIX века на примере Д.В. Голицына». Выделив несколько ключевых тем («Роль семьи», «Связь с царским родом», «Отношение к службе», «Досуг») и определив семейную переписку как основной материал для исследования, Лер попытался найти в индивидуальной биографии Д.В. Голицына новые сведения для истории дворянской семьи, истории образования, интеллектуальной истории и гендерных исследований. К примеру, письма Голицына к матери опровергают распространенное мнение о не слишком тесных отношениях детей и родителей в дворянских семьях, а семейная переписка в целом говорит о большом интересе к аграрным вопросам, которые по традиции считались чуждыми проживающей в столице аристократии.

В завершение семинара выступила Алекса фон Виннинг (Тюбинген), рассказав о своем исследовательском проекте «Семья, религия и империя: семейная дворянская биография в последние десятилетия царской России», также основанном на изучении личной переписки и мемуаров из семейного архива. Героями этого проекта являются три поколения семьи Мансуровых, чья биография рассмотрена как связующее звено между макро- и микроуровнями истории. В центре анализа фон Виннинг оказалось взаимодействие между отдельной личностью, семьей и госу­дарством. Основным звеном в данной цепочке стала религия: основавшие Русское археологическое общество в Константинополе Мансуровы активно поддержи­вали стремление государственного управления как можно шире распространить православие. При этом они, с одной стороны, оказывались представителями имперских интересов, а с другой, видели в этом особую религиозную миссию.

В контексте прозвучавшего доклада исследователи еще раз обсудили различ­ные особенности микроисторического анализа: Галина Бабкова заметила, что в отказе от линейно-хронологического подхода в пользу социологического кроется опасность потерять частного человека. Алекса фон Виннинг ответила на это, что хронологическая манера изложения производит обманчивое впечатление объективности, заставляет забыть о том, что предлагаемый историком текст оста­ется всего лишь исследовательским конструктом. В этом смысле, переходя к завершающей семинар дискуссии, Татьяна Сабурова с сожалением отметила, что не было представлено ни одного историографического методологического проекта, связанного с исследованиями биографий; кроме того, отсутствовали пред­ставления таких форм биографии, как музейная экспозиция или кинематогра­фическое произведение. Ольга Кошелева подчеркнула, что использованные докладчиками методы анализа, безусловно, полезны при обращении к истории XVIII века, но малопригодны при написании истории Средневековья.

Помимо методологии участники семинара активно обсуждали проблему источников. Дмитрий Серов (Новосибирск) указал на то, что множество доступного и опубликованного материала по первой половине XVIII века (и так называемые сказки, и мемуары, и письма) до сих пор не привлекает внимания историков; в то же время огромный объем документов в архивах абсолютно не просмотрен спе­циалистами. В числе таких документов и следственные дела, которые, как пока­зали многие доклады семинара, дают новые и зачастую исключительно важные сведения как об отдельных судьбах, так и о глобальных процессах, интересных для исследователей любой дисциплинарной направленности. Кроме того, подобные документы, как заметила Анна Семеновна, отражают судьбу представителей всех социальных групп, доказательством чему служат представленные на семинаре проекты, посвященные различным маргинальным слоям общества, а также кресть­янам, купечеству и дворянству. Обсудив эти и многие другие проблемы биогра­фических исследований, участники семинара наметили дальнейшее направление исследований и высказали пожелание проводить подобные заседания ежегодно.