Исламский центр — это новый для Северной Америки архетип, возникший из образующих его социальных институций. Архитектурный облик его, од­нако, отсылает нас к иному месту и эпохе. Цель моей работы — обрисовать сходство центра с мечетью Куббат ас-Сахра и перечислить возможные при­чины, по которым для него был выбран именно такой облик.

Есть и еще одна цель. Я описываю исламские центры с позиции человека, выросшего в одном из них. Исламский центр в Толидо, штат Огайо, до 2005 го­да был крупнейшим в США. Этой статьей мне хотелось бы осветить связь формы и идентичности, воплощающуюся посредством архитектуры. Будучи профессиональным художником, регулярно работающим в сфере архитектуры, я в данном случае нахожусь в выгодном положении.

Исламский центр в Толидо (© Islamic Center of Greater Toledo)

 

Впервые эта работа была прочитана в Москве на ежегодных Банных чтениях в 2012 году. С тех пор произошли ужасные события. 2 октября 2012 года аме­риканский боевик забросал Исламский центр в Толидо бутылками с зажи­гательной смесью. К счастью, никто не пострадал, так как преступник был не в курсе основных принципов функционирования исламского сообщества, о которых я расскажу ниже. Маловероятно, чтобы какие-нибудь злоумыш­ленники прочли эту статью в московском гуманитарном журнале, поэтому, думаю, я не очень рискую.

Пожар нанес ИЦТ большой, но не фатальный ущерб. Однако многое про­пало в огне — в том числе макет планируемого долгосрочного расширения центра. Перед строительством мечети было собрано множество эскизов и ма­кетов. Контракт достался турецкому архитектору, чей проект был вдохновлен оттоманскими мечетями, и в 1982 году началось строительство.

Что удивительно в этих моделях как таковых — то, что, являясь уникаль­ными произведениями, они вместе с тем отсылают нас к иным местам и вре­менам. Архитектурные макеты в этом смысле являются проекцией будущего, так как представляют нам еще не существующие постройки. Мы можем по­смотреть на них, и нам захочется там оказаться. Гибель макета ИЦТ привлекла мое внимание, и начать рассказ мне хотелось бы с истории его зарождения.

Макет Исламского центра, 1980 год

 

Макет стоял в холле перед главным молитвенным залом ИЦТ, и его видели все входящие. Он изображал здание Исламского центра в окружении других, так и не осуществленных построек, между которыми должны были распола­гаться дорожки и фонтаны. Таблички на этих постройках гласили: «Образо­вательный центр», «Дом старейшин», «Многофункциональное здание». Как я уже упоминал, почти двадцать лет ИЦТ был самым крупным среди ислам­ских центров — однако любые строительные проекты меркнут перед нынеш­ним зданием центра, которое функционально объединяет их все. Эскизам бу­дущих построек не хватает деталей, это всего лишь кубики.

Макет — это вызов будущему, он словно говорит: у нас есть будущее. По­мимо этого макеты используют археологи, чтобы воссоздать прошлое. В слу­чае ИЦТ сам внешний вид здания отсылает нас к далекому прошлому.

Макет Исламского центра представляет собой своеобразную головоломку. Он построен под таким углом, что мы смотрим на него словно бы с позиции Бога. Хотя ландшафт передан довольно верно, любой, кто знаком с мест­ностью, где стоит центр, ее дорогами и водоемами, скажет вам, что модель нереалистична. Даже если бы центр скупил все окрестные земли, предпола­гаемым постройкам все равно не хватило бы места. Теперь этот проект и во­все стал невозможным, поскольку огромная евангелическая церковь недавно приобрела соседний участок.

Различия между макетом и реальностью вскрывают существующие про­тиворечия между архитектурой здания центра и его функциями. Холл перед главным молитвенным залом задуман как главный вход в здание. По замыслу автора проекта, большие витражи — это двери, что ясно хотя бы из того, что на них есть большой засов.

Наджиб Ахмед. Главный вход в Исламский центр в Толидо (© Najeeb Ahmed)

 

Это значит, что в действительности все, кто входит в здание, сами того не зная, используют служебный вход. Первое, что они видят, — это зал для об­щения и кухню, а вовсе не молитвенный зал. Главный вход смотрит на шоссе, и его двери редко открываются, но их видят проезжающие мимо автомоби­листы. Зал для общения и классы представляют собой нечто вроде фунда­мента, на котором стоит молитвенный зал, а значит, вполне можно утвер­ждать, что в ИЦТ они важнее молитвенного зала.

Люди в буквальном смысле строят свое будущее. Сам процесс претворе­ния проекта в реальность объединял сообщество в течение многих лет. Ос­нователи сообщества были неразрывно связаны со своим проектом, но по­степенно объединились с другими людьми и влились в постоянно растущую исламскую диаспору. Со временем в растущем сообществе возникли вопросы передачи управления новыми центрами. Эти центры имеют сложную демо­кратическую структуру, их основой являются советы.

Полностью строительство ИЦТ было оплачено только в 2001 году, когда была проведена кампания по сбору средств на купол, — после этого стали со­бирать деньги на поддержание центра. Когда основной цементный купол был установлен, поверх него построили новый, стальной купол. Купола такой конструкции были разработаны архитектором Ричардом Бакминстером Фуллером. Эти легкие объемные конструкции были важным элементом его утопического видения будущего, а во время холодной войны использовались для отражения сигналов радаров. Стальной купол удачно вписался в тради­ционный исламский архитектурный облик центра, а вместе с тем его чисто американская практичность внесла дополнительный семиотический хаос во внешний вид здания.

Установка нового купола (© Islamic Center of Greater Toledo)

 

Перспектива строительства поставила перед сообществом новые вопросы: будет ли это сообщество существовать и в дальнейшем? Родятся ли у его чле­нов дети и внуки? Принесут ли плоды их усилия или их ждет забвение?

Забвение в данном контексте может означать растворение в Америке, где индивидуальность каждого измеряется процентами перемешанных в нем кровей. Сообществу иммигрантов самого разного происхождения подобный подход чужд.

Я вырос в этом Исламском центре и проводил там каждые выходные почти двадцать лет, как и нынешние дети, и своими глазами видел, как во­площался в жизнь проект его строительства. Мы с друзьями много времени проводили на крошечной лесенке, не указанной ни на одном плане.

Рытье котлована под постройку фундамента Исламского центра в Толидо, 1982 год (© Islamic Center of Greater Toledo)

 

После постройки Исламского центра начали возникать проблемы, которые не были отражены на макете. Например, где будет жить имам? По соседству был приобретен небольшой домик, и тут же стал вопрос: кому он будет при­надлежать? Где будут играть дети? Для них построили игровую и баскетболь­ную площадку. И где держать птиц старому «дяде Назиру»? Для этого боль­шой сарай затянули сеткой и поселили там павлинов, попугаев, китайских петухов и кур. Впоследствии в центре стала действовать школа, которая при­брала к рукам игровую площадку, после наводнения баскетбольный корт пе­рестал существовать, потому что никто не додумался сделать там слив, а пав­лины однажды сбежали, выбрались на шоссе и чуть не стали причиной автокатастрофы, после чего власти округа запретили их держать.

Перед постройкой здания на отдельном этапе строительства создается его проект. Утверждение внешнего вида исламских центров — это анахроничный процесс, поскольку он должен отражать верования многонационального сооб­щества на много лет вперед. Дизайн ИЦТ не имеет ничего общего с архитекту­рой Огайо или окружающим его пейзажем. И вместе с тем его облик определя­ется в том числе доступностью материалов и строительными возможностями.

Так какова же предыстория этого архитектурного произведения? Как соз­давалось здание, которое отделено от своих предшественников множеством лет и километров?

Практически все исламские центры Среднего Запада имеют восьмигран­ную форму. Типологически эта форма отсылает нас к мечети Куббат ас-Сахра в Иерусалиме. Она была построена в 691 году халифом Абдул-Маликом, пра­вителем на территориях современных Сирии и Ливана. Абдул-Малик был первым халифом из династии Омейядов, который обозначил политические разногласия между Омейядами и Аббасидами. Первые четыре халифа из этой династии принадлежали к числу спутников пророка Мухаммеда.

Абдул-Малик стремился повысить значимость своей территории, создав на ней новое место для священного паломничества. Это место должно было уступать по важности лишь Каабе в Мекке — кубической постройке черного цвета, которую, как считается, возвели Авраам и сын его Измаил при помощи архангела Гавриила и в сторону которой миллионы мусульман по сей день обращаются во время пяти ежедневных молитв. Мечеть Куббат ас-Сахра рас­положена предположительно на храме Соломона, разрушенном римлянами. Здесь, как считается, произошли Исра и Мирадж^[1] — вознесение пророка Му­хаммеда на седьмое небо на животном по имени Бурак. Таким образом, прош­лое этого места является спорным как с религиозной, так и с археологичес­кой точки зрения, что логично сочетается с политическими противоречиями между Израилем и Палестиной.

Мечеть Куббат ас-Сахра (© Wikimedia Commons; en.wikipedia.org/wiki/File:The_Dome_of_the_Rock.jpeg (дата обращения: 20.05.2014))

 

Убранство мечети Куббат ас-Сахра(commons.wikimedia.org/wiki/File:Inside_the_Dome_of_the_Rock.jpg (датаобращения: 20.05.2014))

 

Купол мечети Куббат ас-Сахра построен для защиты Краеугольного камня. Внешний вид купола отсылает нас к византийской архитектуре, а сама мечеть выстроена по образцу храма Гроба Господня в Иерусалиме. С архитектурной точки зрения самой интересной деталью убранства мечети являются калли­графические надписи, опоясывающие здание, в которых излагается история путешествия пророка Мухаммеда и прославляется халиф Абдул-Малик.

Саид Арида. Архитектурный план мечети Куббат ас-Сахра

 

Слева: Мавзолей Зумурруда Хатуна (1013), Багдад, Ирак Слева сверху: Внутренний вид мукарнасов — сотового свода (Мавзолей Зумурруда Хатуна) Справа: Хасиб Ахмед. «Здравый смысл» (деталь мукарнаса), Массачусетский технологический институт (2010)

 

К моменту строительства мечети у полукочевых арабов-мусульман Ара­вийского полуострова еще не выработался собственный стиль постройки тор­жественных зданий^[2]. История исламской архитектуры представляет собой сложную систему заимствований и преобразований. Принято считать, что единственными исконными формами исламской архитектуры являются мукарнасы, или «сталактиты»^[3]. Современные исследования исламской архи­тектуры демонстрируют, что на исламской территории развивались гибрид­ные самобытные архитектурные стили.

Так почему же именно восьмиугольную форму этой мечети воспроизводят исламские центры по всему Среднему Западу? Почему американские мусуль­мане самого разного происхождения последовательно идентифицируют себя с этой формой, а не какой-либо другой? Золотой цвет нового купола (см. на фото) снова отсылает нас к мечети Куббат ас-Сахра.

 

Американский исламский центр. Дирборн, Мичиган (© Wikimedia Commons;commons.wikimedia.org/wiki/File:Islamic_Center_of_America.jpg (дата обращения: 25.05.2014))

 

Я считаю, что ответы на эти вопросы следует искать в эпохе последней му­сульманской империи — Османской. Целью Османской империи была кон­солидация власти над обширной и многонаселенной территорией, включав­шей в себя в том числе Иерусалим. С этой целью также назначался халиф, или лидер религиозной общины — уммы. Восьмиугольная форма мечети была распространена в османской столице, Стамбуле (ранее она называлась Византий), и с целью укрепления единства империи эта форма зданий стала насаждаться как образец архитектуры мечетей по всей империи.

Существует современный нарратив уммы, который возник в процессе рос­та националистических движений и деколонизации в середине ХХ века^[4]. По­нятие уммы, религиозной общины, обычно используется для описания связи между мусульманами по всему миру. Эти воображаемые карты наклады­ваются на географические. Таким образом, хотя прихожане отдельно взятого исламского центра — люди самого разного происхождения, все они в неком абсолютном смысле могут идентифицировать себя как граждан общего госу­дарства, которого на данный момент не существует, но которое существовало в ранние годы исламской империи. При этом большинство американских му­сульман верят в возможность воссоздания этого государства (хотя с полити­ческой точки зрения эту идею сделали невозможной такие движения, как арабский национализм, а также политика ряда исламских стран вроде Ирана и Пакистана).

Распределение мусульман в мире (Wikipedia)

 

Однако нарратив уммы вновь становится актуальным, поскольку соотносит­ся с принадлежностью к американской мусульманской диаспоре, к которой относится каждый прихожанин исламских центров. После Первой мировой войны Османская империя была поделена как колониальная территория между победившими европейскими странами. В наше время восьмиугольная форма мечети воспроизводится в Америке не как выполнение воли осман­ских властителей, но скорее как воплощение преемственности, существую­щей вопреки расстояниям. Эта идея занимает важнейшее место в истории ис­ламской архитектуры. По моему мнению, выбор подобной формы для мечети внеполитичен. Он обусловлен желанием сохранить свое наследие, даже если это желание и консервативно по самой своей сути, и, следовательно, словно магнит притягивает к себе политику.

Карл Маркс в «Капитале» пишет: «Как в религии над человеком господ­ствует продукт его собственной головы, так при капиталистическом про­изводстве над ним господствует продукт его собственных рук»^[5]. Эта аналогия верна и в случае с Исламским центром. Среди прихожан ИЦТ представлено почти шесть десятков национальностей, и каждая из них могла бы принад­лежать к отдельной диаспоре. Однако строительство Исламского центра объ­единило вокруг себя этих людей в единую диаспору. Архитектура центра отражает такую ситуацию. Это чувство диаспоры объединяет и второе поко­ление мусульман, рожденных уже в Америке, и так будет происходить, пока сообщество ассоциирует себя с Исламским центром и его архитектурой.

Сообщество постоянно пополняется новыми иммигрантами, и это помо­гает сохранить его минимальную культурную идентичность. К примеру, си­рийцы и ливанцы (выходцы из бывших французских колоний) разделяют свою идентичность. Вторая по величине группа состоит из индийцев и па­кистанцев. Относительно небольшую группу формируют афроамериканские мусульмане и перешедшие в ислам белые — они не вполне вписываются в структуру центра. Дабы поддерживать целостность сообщества, его членам, на мой взгляд, необходимо продолжать заниматься строительством, так как этот процесс является для сообщества организующим.

В работе «Восточный деспотизм» германо-американского историка Карла Августа Виттфогеля утверждается, что развитие восточных обществ изна­чально отличалось от развития западных^[6]. С античных времен цивилизации Инда, Месопотамии, Китая и др. развивались вокруг водоемов, поскольку вода была необходима для сельского хозяйства. Виттфогель называет такой путь развития централизованным и противопоставляет его децентрализован­ному европейскому феодализму. Хотя подобный подход критикуют за необос­нованность, в колонизации Аравийского полуострова и Южной Азии действи­тельно широко использовались гидротехнические средства. Многие выходцы из этих колонизированных регионов впоследствии сформировали диаспоры в Северной Америке и Западной Европе. Моя статья ставит вопрос: не яв­ляются ли современные исламские центры подобным средством централиза­ции власти, с помощью которого различные диаспоры объединяются в одну? Это объединенное сообщество американских мусульман должно быть цент­рализованным, чтобы не раствориться в американской культуре и не затерять­ся в глубине страны — в частности, в штате Огайо. Архитектурный дизайн ис­ламских центров — это важная составляющая их политической идентичности.

С архитектурным стилем ИЦТ в Огайо могут ассоциировать себя многие члены сообщества, которое существовало задолго до постройки центра, — ра­нее его составляли в основном сирийские и ливанские мусульмане, прибыв­шие в Америку в начале ХХ века для работы на автомобильных фабриках «Ford» и «General Motors», располагавшихся от Детройта до Толидо на бе­регах озера Эри. Озеро Эри — это одно из Великих озер, по которому проле­гает часть границы между Канадой и США, и один из крупнейших в мире ис­точников пресной воды. В конце 1970-х годов воды озера загорелись из-за скопившихся в них отходов производства автомобильных фабрик.

Автомобильное производство в США пережило кризис в 1978 году, но од­новременно в 1970-е годы в Америке стало не хватать докторов, в связи с чем начался их «импорт» из других стран — преимущественно из Индии и Паки­стана. Мой дядя, доктор Мунир Ахмад, переехал тогда в Америку, а позже к нему присоединились два его брата — второй мой дядя, грезивший об аме­риканской жизни, которому в тот момент было 18 лет, и мой отец. Средний доход жителя Толидо — 40 тысяч долларов, это средний уровень заработка представителя рабочего класса, однако в Толидо скопилось необычно много докторов-иммигрантов. Это способствовало организации и финансированию сообщества мусульман, в которое они влились. Так началась подготовка к строительству ИЦТ.

Исламские центры часто строились вокруг мечетей — в случае с Толидо это была мечеть Банкрофт. Между мечетью и исламским центром существует большая разница. Мечеть пять раз в день функционирует как место для мо­литвы. Каждая молитва занимает приблизительно от пяти до десяти минут, не считая пятничной молитвы, которая включает в себя хутбу — проповедь. Мечеть собирает в себе временное, а не постоянное сообщество — ее посе­щают все мусульмане, живущие поблизости. В мусульманских странах во­круг молитвенного цикла строится вся повседневная жизнь.

Наджиб Ахмед. Молитвенный зал Исламского центра в Толидо (© NajeebAhmed)

 

Исламские центры оборудованы большими молитвенными залами и, та­ким образом, как бы включают в себя мечети. Там редко проводятся все пять ежедневных молитв, поскольку центры обычно расположены в пригородах, поэтому на Среднем Западе они не заменяют мечетей. В них обычно распо­лагаются школы, библиотеки, клиники, похоронные конторы и кухни, про­водятся фестивали и дискуссии, погребальные обряды, школьные собрания, устраиваются лекции и кулинарные ярмарки.

Сообщество основателей неразрывно связано со своим строительным про­ектом, но со временем разные сообщества объединяются и сливаются в по­стоянно растущую диаспору Исламского центра. Успешность американо-му­сульманского сообщества определяется наличием у него исламского центра. История каждого отдельного сообщества, таким образом, оказывается впи­сана в более общий нарратив исламской истории.

Америка держит свое обещание: подобные сообщества могут свободно су­ществовать в стране. Но вместе с тем всегда существует опасность, что они растворятся в американской культуре. Для разрешения этой проблемы им­мигранты часто воссоздают свои родины у себя дома. Чтобы укрепить пози­ции, они также противопоставляют себя массовым формам американской культуры, хотя в этом случае американцы начинают воспринимать их пове­дение как неамериканское (т.е. чужеродное — в стране иммигрантов).

Основатели Исламского центра в Толидо, 1980 год

 

Штат Огайо (Wikipedia)

 

Подобная ситуация может представлять опасность для сообществ, по­скольку они не в силах контролировать национальный и глобальный кон­текст, в котором вынуждены существовать.

Последние три войны, которые Соединенные Штаты начали в 2005— 2006 годах, — войны против Афганистана, Ирака и текущая необъявленная война в Пакистане, Йемене, Ливии и других странах — происходят в госу­дарствах, преобладающая часть населения которых исповедует ислам. Когда президенты Буш и затем Обама утверждали, что они не воюют против ис­лама, оппозиция выходила на забастовки, опровергая их заявления. Хотя аме­риканские и европейские левые, будучи противниками империализма, за­являют о солидарности с этой оппозицией^[7], тех же взглядов придерживаются и американские ультраправые, что делает Исламский центр в Огайо потен­циальным объектом в войне Буша / Обамы против террора. Как я уже упо­минал, на ИЦТ в 2012 году напал американский боевик, который утверждал, что действовал абсолютно сознательно, а идею ему подал новостной канал «Fox News». И левые, и правые, и члены американского мусульманского со­общества раз за разом видят, как попытки американского антиимпериализма доказать свою истинно американскую терпимость постоянно проваливаются.

Заброшенная радарная станция, построенная Ричардом Бакминстером Фуллером. Холм Тойфельсберг, лес Грюневальд, Берлин

 

Члены сообщества провели опрос среди своих знакомых и коллег: для чего, по их мнению, предназначены башни в Исламском центре? Традиционно с этих башен — минаретов — созывают мусульман к молитве. Сейчас же они выполняют чисто декоративную функцию. Но опрос показал, что люди счи­тают их чем-то вроде ракет или боевых снарядов. В самом деле, в США внеш­ний вид этих башен невероятно упрощен и зачастую сводится к увенчанному конусом цилиндру. По результатам опроса нам представился шанс просветить своих друзей и знакомых. Этот архитектурный элемент, прибывший к нам издалека и из далекого прошлого, на американской земле не смог функциони­ровать из-за закона о допустимом уровне шума. Лишенная своего предназначе­ния форма стала абстрактной и начала вызывать ассоциации с милитарист­ским нарративом, который благодаря массмедиа известен всему миру.

На этом я завершаю свою работу. Возведение мечети в османском духе среди кукурузных полей Огайо в наш непростой исторический период дало сообществу коллективный ориентир, связывающий мусульман с их далекими корнями. Однако это может привести и к исключению из окружающего ланд­шафта как пространства, так и тех полуамериканцев, которыми со временем станут дети членов этого сообщества. Подобное отторжение, как я писал выше, может принимать самые разные формы, но в любом случае Исламский центр, возвышающийся среди кукурузных полей, — это примечательный символ такой ситуации.

Октагональный архитектурный план большинства исламских центров американского Среднего Запада

 

Вернемся к тому, с чего начали, — к макету. Именно его способность од­новременно являться собой и указывать на нечто большее и заставила меня задуматься о связи между архитектурой и коллективным воображением. Что произошло в процессе реализации проекта? Процесс реализации идеи Ис­ламского центра, воплощенной в макете, в реально существующее монумен­тальное здание сплачивал и организовывал мусульманское сообщество. Од­нако поддержание чего-то далеко не так увлекательно, как созидание нового, поэтому будущим поколениям, возможно, имеет смысл продолжать строи­тельство, если они не захотят растерять своих собственных членов.

Пер. с англ. Дарьи Горяниной