В последние два десятилетия заложена основа для серьезного изучения жизни и творчества Ф.В. Булгарина — одной из ключевых фигур русских журналистики и литературы 1820—1840-х годов. Опубликовано много работ о его прозе и фельетонистике, изучаются его роль в литературном процессе и идеологических полемиках, его литературная стратегия и репутация. Статей и публикаций фактического характера о его жизни и деятельности го­раздо меньше. Тут исследованы лишь отдельные сферы, да и то порой весьма фрагментарно: взаимоотношения с рядом писателей и журналистов (в част­ности, с А. Пушкиным, Н. Гоголем, Н. Полевым, О. Сенковским), контакты с III отделением, связи с польской культурой и польскими литераторами и учеными^[1]. Некоторые важные для понимания феномена Булгарина темы и аспекты обозначены, но фактический материал, необходимый для их анализа, или не выявлен в архивах и периодике того времени, или введен в исследо­вательский оборот очень избирательно. В качестве таких тем можно назвать деятельность Булгарина как историка, литературного и театрального кри­тика, круг его дружеских и житейских контактов, военная сторона его жиз­ненного пути (напомню один из его псевдонимов — Фаддей Старосолдатов).

Особого внимания заслуживает его хозяйственная и коммерческая дея­тельность. В последнее время в отечественном литературоведении стали по­являться работы, посвященные связям литературы и экономики^[2]. Однако хотя именно Булгарина всегда было принято относить к «торговому направ­лению» в отечественной литературе и журналистике, никто не взял на себя труд проанализировать степень доходности его издательской деятельности (по газете, журналам и изданным им книгам) — как самой по себе, так и в сравнении с другими издателями периодики и книг.

Не следует забывать, что источником средств для Булгарина была не только литература. Он получал немалый доход от имения, причем, в отличие от большинства русских писателей—помещиков, он не поручал хозяйство управляющему, а вел его сам, и, что характерно, не при помощи крепостных, а на основе наемного труда. В 1828 году Булгарин купил имение Карлово в Лифляндской губернии, где к тому времени уже было ликвидировано кре­постное право. В Карлове (под Дерптом) он ежегодно проводил конец весны, лето и начало осени, а в Петербург уезжал тогда, когда кончались полевые работы. Случай Булгарина, когда редактор периодического издания избрал основным местом жительства не одну из столиц, а поместье, был уникален. Он был порожден комплексом причин. Основная, как мне представляется, — неопределенность и нестабильность положения издателя-редактора частной политической газеты. Недовольство влиятельных caновников, a нередко и царя, некоторыми публикациями, частые конфликты с цензурой держали издателей «Северной пчелы» в постоянном напряжении и в любой момент могли привести к закрытию газеты. Поэтому даже издатель-редактор вполне лояльного к власти и имеющего успех периодического издания должен был думать о более надежном источнике дохода, иначе после закрытия властями его издания он мог оказаться в тяжелой финансовой ситуации (как, напри­мер, произошло с Н.А. Полевым). Имение же такому инициативному и дея­тельному хозяину, каким являлся Ф. Булгарин, приносило гарантированный доход. Более того, Булгарин получил богатый опыт по организации сельско­хозяйственного труда, агрономии и т.д., который, в свою очередь, стал для него материалом для журналистской деятельности и основой для получения дохода иного рода: он начал высказываться по этим вопросам в «Северной пчеле», а позднее и в выходившем с 1841 года журнале «Эконом», который сам редактировал. В «Экономе» Булгарин поместил ряд статей, посвященных как «идеологии» хозяйствования на земле, так и конкретным вопросам сель­ского хозяйства.

Выбирая Дерпт в качестве места жительства, Булгарин руководствовался не только экономическими причинами — это был город университетский, следовательно, тут была богатая интеллектуальная среда, город немецкий (а Булгарин владел немецким языком и высоко ценил немецкую литературу и немецкий бытовой уклад); наконец, Дерпт находился сравнительно неда­леко от Петербурга (2—3 дня езды) и от родины Булгарина — Минщины, где жили его родственники.

Однако не все в Дерпте у Булгарина складывалось удачно: во взаимоотно­шениях с городской администрацией, со студентами, с местным немецким дворянством нередко возникали трения, а то и острые конфликты. Ведь он был первым (и долгое время единственным) из российских дворян, не при­надлежащих к числу лифляндских немцев, кто купил имение в этих местах. Опасаясь, что русские дворяне последуют за ним, помещики и горожане, ис­пользуя органы местной администрации, пытались его выжить.

 

---