1-я БЕССОННАЯ ЖИЗНЬ (РАДИОПЕРЕХВАТ № 678)

первая бессонная жизнь от пылающих ворот с видом на стены,

умощенные лицами бывших потомков;

только четверть прозрений из будущего будут без химер;

благобродящий перст оскопил мой разум,

с ума, до каторжных бродов всех пунктов,

сквозь все ранения и фоны проблудных врагов; —

панихидные краски сужают дыхание до скальпеля,

где на кафельных бликах она отравилась тем,

что служила мне пищей; —

моя отрава калорийней, чем кровь Христа.

                                                                             <2001>

 

ДЛЯ ВНУТРЕННИХ ЗАВЕРШЕНИЙ

для внутренних завершений —

сверитель очистительных работ.

свершенные в погибели улитки

затекали в рот полуистлевших трюмов

рабских штабелей,

вращаясь в круге полном

циферблатных номеров,

серийностей стихий,

последственно.

курантной башней обезглавленного петуха

небо било в колокол маяка,

маньяча из хрустальной стружки

беловерстого из «вне».

в лице твоих повествователей,

— наполовину —

— крест звездой —

— из винных погребов —

— сияли руки —

— и берег погибал —

— чайки кружили над взрывом —

молодой курсант колючей проволокой обрюзг

на соляных столбах

допроса без ведома

нервноподданных…

                     <2004>

 

УСЛОВИЯ «38». СНЯТИЕ ВСЕХ ПОЛНОНОЧНО СПЯЩИХ
СО СВОИХ ТЛЕЮЩИХ МЕСТ

«38-й» сбивает с ног.

калибр гирляндовый для головы.

сплюнь смиренье, научи меня истому лязгу,

вечность,

долгожратель еще не оперившихся глаз.

цвет остыл.

слишком долго сохнет краска моих сумасбродств,

испусканьем святых мощей в красный колодец,

запуском межреберных бумерангов.

— чрезмерное уподобленье влечет за собой отсутствие.

— рвенье вредит нашему с тобой отсутствию,

снятие всех полноночно спящих со своих тлеющих мест

в зябкие истерики.

утро откололось острой «семеркой»,

кровоточным куском от бильярдного шара,

после удара.

лопнул экран спелым арбузом.

зрителей лица скомканы в пепельной точке.

из зала бежим на тенистые площади звезд,

как абсурдные куры без лишних голов,

отсыревшие зраки свои перегрев в ацетоновых лужах,

врезая в углы алую впадину горла,

околачивая конец…

— по причине отсутствия меня не было

в ничего себе не сведущих подобных

ведущих себя вперед в клокочущих трубах

подземной нефти.

                  <2004>

 

ДОСРОЧНЫЙ YOUНОША

извонение широкоплечих красот окружающих сред

в червивый четверг начать заново

как можно успешней

прошелестеть под колпаком

в конце угла разъяренный песок

извлеченный

в следах побоев

около трех дней назад

ничего лично лишнего

только выдранный контекст

общение с тенью

кто вы? кто вы?

кремниевый анальгетик

психоделический активист

досрочный юноша

youноша

бьюсь об закат

мускулистая мышь

с воздушной улыбкой

по большому счету

глыбы начинают отсчет шагов

времени до выстрела осталось ой как! ой как!

сгибаясь сердцем

постепенно вырабатывая

основной чертой

любым способом

обнажить

привычное доведя

в самой манере

не просто презрение

а глубочайшее мальчишество

объясняет его

иные же прятались

под внешней на улицах

в конфликт не встревая

именно от жизни

массивами вопрос

об отношении

снят с повествователя

ярмо благополучия

соответственно

                               <2003>

 

В БУДНИЧНОМ СЛОВАРЕ НАШАТЫРНЫЕ ПОЕЗДА…

в будничном словаре нашатырные поезда

черные дыры прожранные в самих себя

на площади всего вечера вечно следующего дня

жгли молодежь. обрати вопрос к экспертам

все не проще простого — а просто простейшего

проще. невидимая работа, на которую

тратятся последние сроки. представители

прекрасной середины. средненькие. серотониновые

серые разводы. лучи, огнеярусы, свечения,

затемнения, темные углы, угли, огни, костры,

манифестанты.

смышленый убийца с черным флажком

светлый отпрыск в вену с концами,

жижа вирш шершавых литер. гробь алмазная

несется иглоствольная природа. игры с

натяжным опьянением.

сквозь ткани извиваясь равноденствия звезды

ледяной катетер вглубь. обитателей

нижних слоев не выбирают.

длительный стержень. печать совпаденья

двух плоскостей по обе стороны одна сторона

678 666 777

             <?>

 

 

БЕЗ МАЛОГО БЫСТРО ЧЕРВЕНЕЯ…
ИЗЪЕДЕННЫЕ ОКНА В ТЕБЯ

я надеюсь мы не станем

такими, как стали вновь

встали вровень статной статистикой

в неоспоримом дожде

в голодной погоде,

как в холодной воде —

стертые в черный калач —

прокипяченные иглы в стогах

избегающих берега сен

утопленники стадионов обоих полушарий

самозванцы незваной надежды

без дна одиочие ночи без цвета —

без малого быстро червенея —

следоопытные за плавниками слегка

очерченных рыб —

ведь всякая вера — лишь поиск исканий —

изгнанья из всех исчадий —

надежда и лишь жажда наживы

невоплощенная трепещущая —

скука без человека, бесчеловечная, вечная

секспистолетняя сука дробленая в кольцах алмаза

память оскверняет свет интуиции, эпистолярвами

жатвами букв я жру твой язык местами

острых углов, глуша основное слово в боли —

топлю безбрежие в винной заре, изъеденных окон в Тебя

 

пустыня широкой огласки

без оглядки тонкорослой пыльцы —

встречных птиц в священном осмеянье —

флейты голубых оврагов в пустоте

неоднократное здоровье — пламенное утро

перед самым уходом, когда всякая вещь

окликает тебя непотребным именованием

за неименьем большего на чем свет стоит

и меркнет колючий объятый самим собой

со всех сторон.

           <2008>

 

НЕЧЕГО ВЗЯТЬ В ТОЛК. ИЗ ЛЕВОЙ СЕРЕДИНЫ
НА ПЫЛЬЦОВЫХ ДЕЛЬТАПЛАНАХ СПУСКАЯСЬ
В ЖЕРЛА ВУЛКАНОВ

нечего взять в толк.

призрак при смерти

обретает смиренную плоть,

пространство вконец расшатано.

устоявшись в начале камнем,

изъеденным алмазной молью

безостановочная соль безглазых слез

напутственный выстрел

эхом по всем выемкам и нишам.

разбитая ЦНС,

подленькое праздное времяпрепровожение

в местность не столь отстраненную как эта,

где выверты наших тел словно спираль

все туже сжимающая раскаленное сверло инерции.

по мере мер нашей плохой видимости

за опасным выходом запасный вход

в среду переменной вязкости,

в область непостоянного жидкого тока.

космос. практически опустевшие здания.

груды топаза. а между ними

нечто зловольно шелестящее

широко и где-то даже весело,

звереничьи звезды втягиваются

с пяти углов в эпицентр

зияющей точки.

по незримому кругу,

в необратимом танце.

в прищуренном облаке

ядерной пыли.

из левой середины

выкровив теплым оползнем

стробоскопы,

из тугих долин спускаясь

на пыльцовых дельтапланах

в жерла вулканов,

вживляя лаву распада.

слезы бога.

 

отягощение природы

неведомым доселе буйством

пред самой ее ликвидацией.

настоящее, то, что сейчас и теперь,

стало давно минувшим, канувшим

в пещерный век,

унесенным в тайнопреднамеренную могилу,

в небо

в тот самый вместительный на свете огонь,

перекроив прахом уголь и серу,

перекроив вверх дном распятый порох

в плащанице взрыва

перекроив ежескулящее,

секущее самое себя

на все четыре стороны

убожество.

ускорив все до предела

а затем

подытожив предел пределов

в подвенечном итоге.

мы вступаем в болевые центры,

разливаем повсюду радость —

бычью желчь.

устаревшие дети

на девятом круге обреченья,

посреди невидимой видимости.

мир замкнулся мраком.

истек шрам божий,

истек в зверски избитую боль

и черные карлики стерегут,

омывают в радужные сумерки

под рыхлой небесной фактурой

                                        <2008>

 

ТРАНСПОРТНЫЕ ТРАНШЕИ (РАДИОПЕРЕХВАТ № 6000)

чавкающие стремнины

поднятых по зову ангелов

арамейских цветов

неслись по широкой стреле

лицезрения в сторону ополоумевшего под мертвым

одеялом стены

гудящей всеми цветами сонных ящериц

над тем, что ковыляло мной

и во имя меня

безымянно, безвылазно

страшнодутыми узорами

покидая границы свойств и желаний

покидая темноложные черноглотые коридоры

транспортных траншей и шахт

для безвылазного вне положений

несосущественного заброшенного всеми забвения

восход — самобитный целлофан с пузырями

виноградной вытяжки

на тяжелом месте несошедшихся глаголов. в

произволе он же упомянутый в иных делах не

выжил бы в массе ошибочных убеждений

скажи мне зачем считать себя кем-то если

ты так и не был опознан

опознавательный знак меняет цвета

крапленые кадры мешают колоды в клинической

травле холеным сапогом химических дзотов

военный блеск в форматных улыбках включая

электрический хлеб в клеточном морге крошек

сияют мертвые заболоченные лица

ненависть. всевышняя закономерность для

заядлых святых и топкая грань в магнитных

очередях обескровленного железа

пока он доставал бесконечно из головы своих возлюбленных

равнобедренных кроликов

оглашенными птицами утро пело

вечная мерзломерзность

каждой новой природы

                               <2000>

 

- See more at: http://www.nlobooks.ru/node/6443#sthash.W1CjhOju.dpuf