Yan Levchenko, Igor’ Pil’schikov. From the Editors

 

Ян Левченко (НИУ ВШЭ; профессор Школы культурологии факультета гуманитарных наук; PhD), janlevchenko@gmail.com.

Jan Levchenko (Professor, School of Cultural Studies, Faculty of Humanities, National Research University Higher School of Economics, Russia), janlevchenko@gmail.com.

 

Игорь Пильщиков (Институт мировой культуры МГУ им. М.В. Ломоносова, ведущий научный сотрудник; Таллиннский университет, Эстония, Институт гуманитарных наук, Фонд семиотического наследия, старший научный сотрудник), pishch@gmail.com.

Igor Pilshchikov (Leading Researcher, Institute of the World Culture, Moscow State University, Russia; Senior Researcher, the Semiotic Heritage Foundation, Institute of Humanities, University of Tallinn, Esto­nia), pishch@gmail.com.

 

 

Сто лет русского формализма растягивается по 2010-м годам не только потому, что всем хочется попраздновать. Дело в том, что первые искры формалистских костров высекаются, как известно, уже ученическим докладом Виктора Шкловского в кабаре «Бродячая собака» в декабре 1913 года, а Российская академия художественных наук, объединившая московских последователей формального метода в науках об искусстве, образуется в октябре 1921 г. В промежутке сначала возник Московский лингвистический кружок (МЛК, 1915), чуть позже Общество изучения поэтического языка (ОПОЯЗ, 1916) в Петрограде. Институционально эти компании различались, но были близки друг другу по интересам, темам, вкусам и логике. Причем, в отличие от МЛК, который был официально разрешен 16 февраля 1915 г. по старому стилю, петроградский круг никогда не заботился об учредительных документах, поэтому ничего не остается, как праздновать юбилеи ключевых статей участников — скажем, «Искусство как прием» Шкловского (1917) или «Как сделана “Шинель” Гоголя» (1921) Бориса Эйхенбаума. Таким образом, столетие русского формализма — это благодатная вереница поводов, некоторые из которых еще впереди.

 

Представление о циклическом времени, лежащее в основе юбилейных спе­куляций, в данном случае любопытно проблематизирует само себя. Формализм — нетленная классика, с которой все ясно? Его создатели были бы расстроены таким положением дел. Но оно и невозможно — каждое новое поколение читает классику иначе, чем предыдущее. Теория рождается один раз и навсегда уходит в архив, но именно это «забывание» обеспечивает возможность реактуализации в неизменно новых исторических условиях. Русский формализм, для которого диалектика инновации и повторения оказалась равно ключевой и роковой, спустя сто лет иллюстрирует беспокойство современной гуманитарной теории по поводу своих необратимых трансформаций. Формализм, еще при жизни основателей переросший границы метода, именно сегодня заставляет нас вернуться к вопросам о том, как социальная революция коррелирует с революцией интеллектуальной, каковы обстоятельства появления и развития теории, каковы последствия ее профессионализации и других «нормализующих» процессов.

 

В августе 2013 года, т.е. даже с некоторым опережением юбилейного графика, Русская антропологическая школа Российского государственного гуманитарного университета при поддержке Высшей школы экономики провела конгресс к столетию русского формализма. В нем приняло участие свыше 100 чело­век, был объявлен сбор статей по итогам события. Лишь сейчас книга, в которую входит 53 статьи, готовится к выходу в издательстве «Новое литературное обозрение». По решению редакции редакторы-составители сделали для читателей журнала небольшую ознакомительную подборку — своеобразный препринт внушительной коллективной монографии, отражающей тематику конгресса 2013 года и, хотелось бы надеяться, маркирующей территорию современного бытования формалистских идей. В предлагаемой подборке — четыре статьи, дающие представление о теоретических и исторических ресурсах изучения формалистов. Первые две помещают их наследие в контекст модер­нистской эпистемологии (Питер Стайнер) и русской историософии (Игорь Смирнов). Авторы двух других работают в традиционном филологическом ключе: Катрин Депретто обозревает историю переводов Шкловского во Франции, а Роберт Бёрд комментирует символистский след в полемике Павла Медведева с представителями формальной школы.