ИНТЕЛРОС > №146, 2017 > «XI Письмо к провинциалу» Паскаля: траектория изгнания смеха

Кира Кашлявик
«XI Письмо к провинциалу» Паскаля: траектория изгнания смеха


26 сентября 2017

Kira Kashlyavik. Pascal’s “11th Provincial Letter”: The Trajectory of the Banishment of Laughter

 

Кира Кашлявик (Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»; профессор Департамента литературы и межкультурной коммуникации; докт. филол. наук) kachlavi@rambler.ru.

УДК: 821.133.1(091)

Аннотация:

В статье рассматриваются история создания и приемы комического в «Письмах к провинциа­лу». По содержанию, персонажам и общему пафо­су «Письма к провинциалу» ближе всего стоят к традиции «Менипповой сатиры». На­личие иезуитов в качестве мишени и задача повлиять на сомневающегося читателя, прие­мы бурлеска, каламбура, комические сцены и речи, смешение жанров и языков объединяют два произведения. Особое место в архитектонике «Писем к провинциалу» занимает «XI пись­мо», главной темой которого становится оправдание насмешливого и ироничного отношения к заблуждениям. Паскаль указывает на принадлежность иронии и смеха к традиции Церкви. При этом «злой смех», это противоядие испорченности нравов, становится исключением в христианском «смеховом мире» Паскаля, который «изгоняет» злую иронию, меняя ее на улыбку мудреца в «Мыслях».

Ключевые слова: изгнание, «янсенизм», иезуит, Пор-Рояль, письмо, поэтика, смех, ирония, улыбка, христианство

 

Kira Kashlyavik (HSE; Professor at the Department of Literature and Intercultural Communication; PhD) kachlavi@rambler.ru.

UDC: 821.133.1(091)

Abstract:

This article examines the historical creation of the Blaise Pascal’s “Provincial Letters”, and their use of comic devices. Judging by their content, characters, and general pathos, the “Provincial Letters” are clo­sest of all to the tradition of “Menippean satire”. The two are united by the presence of the Jesuits as targe­t, the aim to influence the doubting reader, the devices of burlesque, pun, comic scenarios and speech, and the combinations of genres and langua­ges. In the architectonics of the “Provincial Letters”, a special position is occupied by the 11th letter, the primary theme of which is the justification of the mocking and ironic relationship toward delusion. Pascal points at the important position that irony and laughter occupy in the tradition of the Church. In addition, “wicked laughter” — the antidote for mo­ral depravity — becomes the exception in the Christian “laughing world” of Pascal, which “banishes” wicked irony, exchanging it for the smile of the wiseman in the “Thoughts”.

Key words: exil, “Jansenism”, jesuit, Port-Royal, letter, poetics, laugh, irony, smile, Christianity

 

 

Rablais, que nul ne comprit

et son éclat de rire énorme

Est un des gouffres de l’esprit[1].

V. Hugo

 

Событийная топика изгнания в период от второй половины XVI века до начала XVIII столетия интенсивна с точки зрения практик и моделей. Возможно проследить определенную типологию на формирующихся территориях разных европейских государств — от Англии до Руси/России. Изгнание имеет разные траектории: опала и ссылка, тюремное заключение, выдворение из страны и добровольное изгнание. Трагический пример — русский раскол, отправивший в «изгнание» половину населения тогдашней Руси[2].

В XVII французском веке из достаточного количества примеров изгнания и готовности быть изгнанным как ответ и одновременно риторическая страте­гия, обрисовывающих границы контекста «Писем к провинциалу» Блеза Паскаля (1623—1662), есть два красноречивых. Первый — изгнание кардиналом Ришелье аббата Сен-Сирана (1581—1643), чью деятельность, планы реформы галликанской Церкви и масштаб личности позволительно сравнить с личностью патриарха Никона [Лобачев 2003].

Причиной опалы стало открытое противление «аббата де Сен-Сирана (Дю Вержье де Оран), единственного из парижских священников <…> расторжению брака Гастона Орлеанского, брата короля. Аббат утверждал, что раскаяние в грехах можно считать подлинным лишь тогда, когда оно основано на бескорыстной любви к Богу; а кардинал Ришелье, в бытность свою простым епископом, писавшим богословские сочинения, полагал, что достаточно и одного страха перед загробным наказанием.

Никакие посулы на аббата Сен-Сирана действия не возымели; от епископского сана он не раз смиренно отказывался. Поэтому 14 мая 1638 года солдаты явились за Сен-Сираном в монастырь и увезли его в замок Венсен, где он и пробыл узником до смерти Ришелье — и почти до конца своих дней: когда он выйдет на свободу, жить ему останется несколько месяцев» [Гинзбург 2017: 5]. В тюрьму заключен «не мятежный аристократ-заговорщик, не дебошир-святотатец, а духовное лицо, почтенный богослов: по тем временам событие необычайное» [Гинзбург 2017: 5].

С точки зрения государственных интересов духовный авторитет человека независимого порой разрушительнее огня и меча. «Вспоминаются слова кардинала Ришелье: “Если бы Лютера и Кальвина упрятали в тюрьму, как только они взялись за проповеди, государства были бы спасены от многих бед… Сен-Сиран опаснее шести вооруженных армий”» [Гинзбург 2017: 5].

Второй пример — семья Арно. Ее ключевая фигура — знаменитый парижский адвокат Антуан Арно, господин Арно Адвокат (1560—1619), поверенный в делах Екатерины де Медичи, будучи непримиримым оппонентом иезуитов, «страстно призывал к их изгнанию из Франции в связи с покушением на Генриха IV» [Хома 1997: 528]. Непримиримое отношение к иезуитам Арно-отец передал своим двадцати детям, среди которых — монахини и выдающиеся настоятельницы монастыря Пор-Рояль, а также самый младший из детей Антуан (1612—1694), прозванный «великим Арно» («grand Arnauld») за ораторский дар и за энциклопедические познания в теологии. Став доктором Сорбонны, великий Арно получил известность как автор критического трактата «Моральная теология иезуитов» [Хома 1997: 528], публичных выступлений и писем в защиту Янсения и истинной веры.

Характерна полная гордыни фраза одной из Арно, монахини Анжелики Сен-Жан: «Когда наше имя хотят обесчестить во имя Бога, носить его почти то же самое, что исповедовать имя Божье» («C’est quasi confesser le nom de Dieu que de confesser le nôtre, quand on le veut déshonnorer à cause de lui») [Pascal 2004: 308].

Причины разделения на изгонявших и изгнанников, кроме личностного, естественного неприятия, обоснованы «не собственно догматическими <…>  разногласиями», как, рассуждая о русском расколе XVII века, замечает Б.А. Ус­пен­ский. В основе «лежит культурный конфликт <…> культурные — в част­ности, семиотические и филологические — разногласия воспринимались, в сущности, как разногласия богословские» [Успенский 2002: 313], а религиозный идеал оказывался неотделимым от идеала литературного, то есть риторика высказывания была равна исповеданию веры. 

Культурный конфликт во Франции XVII века оставил после себя многотом­ный корпус сочинений, написанных в основном на латинском языке, кото­рые ушли в запасники истории идей, латентно отзываясь уже в секуляризован­ной полемике Нового времени. Исключение до сих пор составляют XVIII «Писем к Провинциалу», которые уместно сравнить с вершиной полемического айсберга.

«Письма, написанные Луи де Монтальтом к провинциалу, одному из друзей, и к преподобным отцам иезуитам, на тему морали и тему политики этих Отцов»/«Провинциалии», «Малые письма» («Les Provinciales ou les lettres escrites par Louis de Montalte à un provincial de ses amis, etaux RR. [révérends] PP. [pères] jésuites: sur le sujet de la morale, et de la politique de ces Pères» / «Petites Lettres», 1656—1657), написанные по случаю теологического, духовного и литературного спора о «янсенизме», занимают особое место в творчестве Паскаля.

До того как в январе 1656 года Паскаль взялся за перо с целью защиты католического и собственно французского благочестия, спор уже длился более полувека. Из его контекста вышло самое значительное произведение сатирической литературы «периода гражданских войн» — «Мениппова сатира» («La Satire Ménippée», 1594). Этот «французский памфлет», состоящий из «собрания вымышленных комических речей, вложенных в уста реальных историчес­ких лиц» и деятелей Лиги, «остротой народного юмора и словесной изобре­тательностью монологов» сравним с «языковым богатством романа Рабле» [Вишневский 1946: 317—318].

По содержанию, персонажам и общему пафосу «Письма к провинциалу» ближе всего стоят к традиции «Менипповой сатиры». Наличие иезуитов в качестве мишени и задача повлиять на сомневающегося читателя, приемы бурлеска, каламбура, комические сцены и речи, смешение жанров и языков объединяют два произведения [Demonet 2004: 103—120].

Замысел «Писем к провинциалу» появляется в атмосфере полемики 1655 года, когда спор разворачивается с новой силой вокруг реакции Сорбонны на известные «Пять положений». Дуэль вышла за пределы противостояния между духовником Людовика XIV иезуитом отцом Анна (1590—1670) и великим Арно [Cognet 2004: 157—229].

«Янсенистское дело» перестало быть уделом только теологов. В орбиту спо­ров была втянута широкая публика, дело обсуждали в салонах так же страстно, как и в Сорбонне, с той лишь разницей, что вопросы и толкования переходили из профессиональных, теологических штудий в плоскость нравственности и морали повседневной жизни королевства. Позиция, занятая Сорбонной по отношению к «янсенистам», и в частности в отношении великого Арно, была в глазах общества определяющей правильность спора, неким гарантом вернос­ти решения. Арно был вынужден скрываться, опасаясь ареста или высылки в провинцию. Он поселился в Пор-Рояле-в-Полях, откуда вел дела и переписку с факультетом. Исключение из Сорбонны становилось неизбежным. Французским ревнителям благочестия оставалось одно: обратиться к гражданскому обществу, которому в XVII веке соответствовало общество honnêtes gens / благовоспитанных людей [Constantin 1932: 2083—2085]. Мнение honnêtes gensесли и не помешает исключению Арно и приостановлению травли, то именно честные люди смогут понять несправедливость нападок.

Теологические шедевры Арно, диалоги по форме, монологи по смыслу, написанные на латинском и на ученом французском языках, вызывали восхищение теологов, но были непонятны светскому читателю. Острое перо Арно оказалось бессильным. Завоевание общественного мнения выпадает на долю Паскаля. К началу работы над «Письмами к провинциалу» Паскаль освоил разные жанры. Он писал научные трактаты, отдал должное эпистолярному жанру в разных вариантах: личная переписка, письма к ученым, блистательное пись­мо-посвящение Христине, королеве шведской, сопроводившее подарок — сконструированную им счетную машину (1645). Опыт христианской риторики сло­жил­ся в «Мемориале» («Mémorial», 1654), в «Кратком изложении жизни Иисуса Христа» («Abrégé de la viede Jésus-Christ», 1655), в «Сочинении о благода­ти» («Écrits sur la grâce», 1647—1648); философская риторика раскрыта в «Разговоре господина де Саси о Монтене и об Эпиктете» («Entretien avec Monsieur de Sacy sur Épictète et Montaigne», 1654), эрудиция и научное красноречие соединены в рассуждении «О геометрическом уме» («De l’esprit géométrique», 1655).

Маргарита Перье, племянница Паскаля, оставила свидетельство об атмосфере появления «Письма к провинциалу»:

Господин Арно написал сочинение, которое он прочел в присутствии всех господ [из Пор-Рояля], которые, в свою очередь, им не восхитились. Господин Арно, не будучи ревностным к похвалам, ответил: «Я хорошо понимаю, что вы находите это сочинение плохим, и я думаю, что вы правы». Обратившись к Паскалю, он произнес: «Вот вы, вы молоды, вам следовало бы сделать для этого что-нибудь». Господин Паскаль сочинил первое письмо, прочел его им. Господин Арно написал ему: «Это превосходно, это будет высоко оценено. Нужно это издать». Издали, и это имело тот успех, о котором уже известно. Они продолжили [Cognet 2004: 180].

Паскаль написал первое письмо на одном дыхании и вовсе не собирался ввязываться в долгое предприятие. Оно было издано, распродано и встречено «удивительными рукоплесканиями» [Cognet 2004: 182].

При интеллектуальной поддержке Николя и Арно было сочинено восемнадцать писем. Известно, что готовилось девятнадцатое «Письмо к провинциа­лу» и было объявлено о двадцатом. Серия писем, начавшаяся с января 1656 го­да, была продолжена по март 1657 года. Они печатались без официального разрешения, как следствие, без имени автора и издателя. По мере их успеха у публики полиция регулярно проводила обыски и аресты среди издателей. Автор, молодой писатель, был вынужден скрываться, а «Письма к провинциалу» стали издавать подпольно [Constantin 1932: 2083].

Необходимость сделать «Провинциалии» достоянием читающего хрис­тианского мира приводит к появлению латинского перевода, выполненного блистательным знатоком латинского языка Николем и изданного в 1658 году. Латинский перевод делает «Письма» произведением, которым «восхищается вся Европа» [Tallemant des Réaux 1962: 58, цит. по: Lesne-Jaffro 2004: 122], что вызвало очередной взрыв полемики, разрешившейся уже не в спорах, а в репрессивных действиях. Книга была осуждена и сожжена палачом 14 октября 1660 года в Париже. Однако это не остановило переизданий на французском и латинском языках. До 1700 года было выпущено по меньшей мере 30 изданий, в XVIII ве­ке — 25 переизданий, в первой половине XIX — 40 изданий. И это при том, что в 1657 году «Письма к провинциалу» уже были внесены в Индекс запрещенных книг. Запрет был снят Ватиканом вместе с отменой Индекса в 1966 году. Такова траектория изгнания этой книги.

Чтение «Писем к провинциалу» трудно для современного читателя. У них нет единого адресата: первые десять адресованы к «провинциалу», «Письма» с XI по XVI предназначены для «преподобных отцов иезуитов», два последних письма — лично отцу Анна. Соавторами Паскаля были Николь и Арно, которые опираются на «риторику цитат», подбирая фрагменты из трудов казуистов и Отцов Церкви для раскрытия теологических противоречий в позиции оппонентов. Литературная оркестровка подобранного материала принадлежит Паскалю. Прямые цитаты из теологических сочинений иезуитов составляют почти 40% всего текста произведения, что сообщает ему характер документа с элементами научного рассуждения.

Благовоспитанного читателя захватили другие темы, темы, которые «состоят из мыслей, рожденных в повседневных разговорах жизни» [Pascal 2004]. В «Письмах» они высказаны в вопросах и в репликах персонажа де Монтальта по ходу диалогов с «янсенистом», «иезуитом» и «провинциалом», в обращениях к преподобным отцам иезуитам и к отцу Анна. Это темы заблуждения и обманутого ожидания; тема борьбы с инакомыслием; тема свободы слова и вероисповедания; тема технологий управления верующими и технологии оклеветания; тема выгоды и власти; тема власти духовной и власти светской; тема сословного уклада общества и социальных последствий морали иезуитов; тема природы человека; тема ответственности человека; тема индивидуальной свободы; тема убийства; тема чести; тема войны; тема капиталистических отношений и христианской веры; тема Богородицы и женской природы (столь редкая для Паскаля); тема «Церковь на арене цирка»; тема соотношения речи, языка и риторики; тема ереси; тема научного знания.

Темы самые серьезные, ибо когда речь идет о спасении души, не до смеха, и может ли здесь быть смех? Суть трудного спора, излагаемая в «Письмах», была не столь понятна современникам Паскаля. Однако ими зачитываются, благодаря мастерству проделанной «смеховой работы» [Лихачев 1997: 343]. Важно отметить, что автор начинает «изгонять» себя в «образ дурака» с начальных строк «I письма»: «Милостивый государь! Нас ввели в заблуждение. Я только вчера убедился в своей ошибке, а до тех пор думал, что предмет прений в Сорбонне очень важен и может иметь далекоидущие последствия для религии»; «Я в малое время стал великим теологом, и доказательства тому Вы сейчас увидите» [Паскаль 1997: 45—48].

Автор «воздуряет» [Лихачев 1997: 343] теологические вопросы на протяжении десяти «Писем», выполняя задание по разысканию истины через иронию, о которой писал апостол Павел в «Первом послании к Коринфянам» (1:20—21):

Где мудрец? Где книжник? Где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?

 

Ибо когда мир своею мудростию не познал Бога в премудрости Божией; то благоугодно было Богу безумием проповеди спасти верующих [Деяния и послания 1862: 267—268].

Разбор анаграмматических вариаций псевдонимов, за которыми прячется автор «Писем к провинциалу» и в дальнейшем «Мыслей», Louis de Montalte / Salomon de Tultie, в котором «Соломон» равен мудрому библейскому царю, а «Тюльти» отсылает к заглавию и памяти жанра сатиры Эразма Роттердамского «Moriae Encomium, sive Stultitiae Laus» / «Похвальное слово Глупости»: «(S)Tultie/Stultitia). «Соломон де (С)Тюльти», мудрый царь глупости, сумасбродства, а в пределе — безумия, обнаруживает христианский «смеховой мир» Паскаля. 

При этом приемы создания комического разнообразны. Игра слов: Je vous laissecependant dans la liberté detenir pour le mot prochain ou non; car jaime trop monprochain pour le persécuter sous ce prétexte («I Письмо», курсивы мои. — К.К.); несоответствие между тем, что слышат, и тем, что видят, эффект возникает из понимания, что гора родила мышь; несоответствие мнения христианского общества о ценности моральных положений отцов иезуитов и их истинного, абсурдного и антихристианского смысла; ложная хвала и литота. Одно из частотных явлений — риторическая ирония, когда автор или персонаж говорят не то, что думают, давая читателю возможность понять то, что они на самом деле думают, засыпают собеседника «наивными» вопросами. Это позволяет продолжать диалог и показывать ложность точки зрения противника. Иезуит «не слышит» (и не может слышать в силу своей позиции в диалоге и системе убеждения) иронии автора, он находится в плену буквального смысла высказываний последнего, что ставит читателя в тупик. Метод иронии напоминает о сократическом диалоге. Ирония заключается и в том, что главные аргументы против морали пробабилизма доставляют Паскалю сами иезуиты. Так, в «IV письме»: «Иезуиты бесподобны! Видал я и якобинцев, и докторов богословия, и всякого рода людей: только знакомства с иезуитами недоставало мне для полноты моих познаний. Другие только подражают им. Всякая вещь лучше у своего источника» [Паскаль 1997: 85].

И с каждым «Письмом» комическое возрастает, становится даже избыточным, переходя в «злой» смех и сарказм — «чем больше, тем смешнее», главное, чтобы смех не прерывался. Смех не прерывается и вызывает ответные памфлеты, пасквили и письма из стана иезуитов, в которых высказываются остроумные догадки о стиле «Писем»: 1) о «духе буффонады» [Pascal 2004: 399]; 2) о «манере писать, полной изобретательных поворотов… искусстве смешного, которым он (автор) владеет с трудно вообразимым совершенством»; 3) о «духе Рабле и Дю Мулена», протестанта-полемиста [Pascal 2004: 461]; 4) о «шутовском и насмешливом стиле, непристойном <…> для христианина» [Pascal 2004: 440—441].

Упоминание о Рабле представляется весьма точным и уместным. Оппоненты верно уловили дух «Писем» — esprit de Rablais, «неофициальной стихии смеха», вооружившись которой «можно было подойти к народу, подозрительно относившемуся ко всякой серьезности, привыкшему связывать откровенную и свободную правду со смехом». М.М. Бахтин подчеркивает, что «персонажи Рабле становятся в XVII веке героями придворных праздников, маска­радов, балетов», образы Рабле «с народной площади перекочевали в придворный маскарад… и стиль» [Бахтин 1965: 112—114].

Возможно, народный пласт смеховой культуры Франции, в придворном и в площадном бытовании, был знаком Паскалю. Об этом свидетельствуют персонажи «провинциала» и «простака» или же цепочка Рабле в «V письме», которое наряду со вторым и четвертым уместно сравнивать с фрагментами из романа Рабле и комедиями Мольера. Однако смеяться в XVII веке — дело чрезвычайно серьезное! [Duchêne 1985: 209]. Не все имеют право смеяться, и не все может быть подвергнуто осмеянию! Достаточно вспомнить о судьбе мольеровского «Тартюфа» и проклятиях в адрес автора пьесы. 

О немилосердности и жестокости смеха «Писем к провинциалу» высказываются и настоятельница монастыря Пор-Рояль Анжелика, и «отшельники» Пор-Рояля Сенглен и Лансло, не одобряя и не принимая сарказма «Писем».

Паскаль, человек пылкий и остроумный по природе своей, как бы «протрезвляется от смеха», «вспоминает», что смех «есть событие сугубо динамическое — одновременно движение ума и движение нервов и мускул: порыв, стремительный, как разрыв… захватывает одновременно духовную и физичес­кую сторону… естества», вспоминает, что в его камзоле зашит текст «Мемориа­ла», задаваясь «паратеологическими» вопросами [Аверинцев 1992: 7—8]: Позволителен ли смех для христианина? Смеялся ли Иисус Христос?

И исповедально отвечает на них в «XI письме», главной темой которого становится оправдание насмешливого и ироничного отношения к заблуждениям как справедливого приема, что «часто встречается у Отцов Церкви и одобрен Святым Писанием, примером величайших праведников и даже самого Бога» [Паскаль 1997: 222]. Паскаль указывает на принадлежность иронии и смеха к традиции Церкви, ибо насмешливая речь и едкая ирония звучит «в первых словах, которые Бог изрек человеку после падения его <…> Вот Адам стал как бы один из Нас: Ecce Adam quasi unus ex nobis», а это, по мнению св. Иоанна Златоуста и истолкователей, есть жесткая и чувствительная ирония, которою Бог язвительно уколол его: «Адам, говорит Руперт, заслужил эту ироническую насмешку, и ему дали почувствовать его безумие этим ироническим выражением гораздо живее, чем серьезным выражением» [Паскаль 1997: 222—223].

Автор находит примеры смеха «в речах самого Иисуса Христа: святой Августин замечает, что когда Он восхотел посрамить Никодима, который считал себя искусным в понимании закона, увидав его надменного гордынею в своем звании еврейского ученого, Он испытывает и изумляет его самонадеянность глубиною Своих вопросов и, приведя его к невозможности ответить, говорит ему: “Как, ты — учитель Израиля, и этого ли не знаешь?” Это все равно, как если бы он сказал ему: “Гордый князь! Признайся, что ты ничего не знаешь?” И святой Иоанн Златоуст, и святой Кирилл говорят по этому поводу, что он заслужил быть осмеянным таким образом» [Паскаль 1997: 223—224].  

«Злой смех», это противоядие испорченности нравов, становится исключением в христианском «смеховом мире» Паскаля, поскольку «Письма к провинциалу» превращаются в разговор о будущем человечества, ибо развращенность иезуитов в случае распространения в среде священников стала бы, по Паскалю, концом мира, равно как и концом Церкви. Паскаль «изгоняет» злую иронию, меняя ее на улыбку мудреца в «Мыслях».

 

Библиография / Reference

[Аверинцев 1992] — Аверинцев С.С. Бахтин, смех, христианская культура // М.М. Бахтин как философ / Отв. ред. Л.А. Гоготишвили, П.С. Гуревич. М., 1992.

(Averincev S.S. Bakhtin, smeh, hristianskaia kultura // M.M. Bakhtin kak filosof / Ed. by L.A. Gogotishvili, P.S. Gourevich. Moscow, 1992.)

[Бахтин 1965] — Бахтин М.М. Рабле в истории смеха // Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965. С. 112—114. 

(Bakhtin M.M. Rablais v istorii smeha // Bakhtin M.M. Tvorchestvo Francua Rablais i narodnaia kultu­ra srednevekovia i Renessansa. Moscow, 1965.)

[Вишневский 1946] — Вишневский А.А. Литература периода гражданских войн (конец XVI в.) // История французской литерату­ры. С древнейших времен до революции 1789 г. Том I / Под ред. И.И. Анисимова, С.С. Мокульского, А.А. Смирнова. М.; Л., 1946.

(Vishnevskii A.A. Literatura perioda grazhdaskih voin (konec XVI v.) // Istoria francuskoi literature. S drevneishih vremen do revolucii 1789 g. Vol. I / Ed. by I.I. Anisimov, S.S. Mokoulskii, A.A. Smirnov. Moscow; Leningrad, 1946.)

[Гинзбург 2017] — Гинзбург Ю.А. Жан Расин и другие. Рукопись книги из архива авто­ра статьи (в печати).

(Ginzbourg U.A. Zhan Racine i drugie (in print).)

[Деяния и послания 1862] — Деяния и послания Святых Апостолов с Апокалипсисом. СПб., 1862.

(Deiania I poslaniai Apostolov s Apokalipsisom. Saint Petersburg, 1862.)

[Лихачев 1997] — Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение. «Смеховой мир» Древней Руси // Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение. И другие работы. СПб., 1997.

(Lihatchev D.S. Smeh kak mirivozzrenie. “Smehovoi mir” Drevnei Rusi // Lihatchev D.S. Istoritchaskaia poetika russkoi literatury. Smeh kak mirivoz­zrenie. I drugie raboti. Saint Petersburg, 1997.)

[Лобачев 2003] — Лобачев С.В. Патриарх Никон. СПб., 2003.

(Lobachev S.V. Patriarh Nikon. Saint Petersburg, 2003.)

[Паскаль 1997] — Паскаль Бл. Письма к провинциалу / Пер. с фр. под ред. А.И. Попова. Киев, 1997.

(Pascal Bl. Les Provinciales. Pensées et opuscules diver­s / Textes édités par Gérard Ferreyrolles et Philippe Sellier. D’après l’édition de Louis Cognet pour “Les Provinciales”. P., 2004. — In Russ.)

[Пумпянский 2000] — Пумпянский Л.В. Гоголь // Пумпянский Л.В. Классическая традиция: Сборник трудов по истории русской литературы. М., 2000.

(Poumpiansky L.V. Gogol // Poumpiansky L.V. Klassicheskaia tradicia: Sbornik troudov po istorii russkoi literatury. Moscow, 2000.)

[Солженицын 2009] — Солженицын А.И. Пись­мо из Америки // Кутузов Б.П. Апология старообрядчества (по высказываниям отдельных мыслителей). Барнаул, 2009.

(Soljenitsin A.I. Pismo iz Ameriki // Koutouzov B.P. Apologia staroobriadchestva (po viskazivaniam otdel’nih mislitelei). Barnaul, 2009.)

[Успенский 2002] — Успенский Б.А. Раскол и культурный конфликт XVII века // Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб., 2002. С. 313—360.

(Ouspenski B.A. Raskol I kulturnii konflikt XVIII veka // Ouspenskii B.A. Etudi o russkoi istorii. Saint Petersburg, 2002).

[Хома 1997] — Хома О.И. Комментарии // Паскаль Бл. «Письма к провинциалу» / Пер. с франц., составление А.А. Жаровского. Общая редакция, комментарии, перевод вступ. статьи и дополнений О.И. Хомы. Киев, 1997.

(Homa O.I. Kommentarii // Pascal Bl. Pisma k provicialu / Ed. by A.A. Zharovsky, O.I. Homa. Kiev, 1997.)

[Cognet 2004] — Cognet L. «Les Provinciales» et l’histoire // Pascal Bl. Les Provinciales. Pen­sées. Et opuscules divers / Textes édités par Gérard Ferreyrolles et Philippe Sellier. D’après l’édition de Louis Cognet pour «Les Provinci­ales». P., 2004. Р. 157—229. 

[Constantin 1932] — Constantin. Pascal Blaise. Les Provinciales // Dictionnaire de théologie catholique, contenant l’exposé des doctrines de la théologie catholique. Leurs preuves et leur histoire / Commencé sous la direction de A. Vacant, E. Magenot, continué sous celle de E. Amman. Tome 11. II partie. Ordéric Vital — Paul (Saint). P., 1932. Р. 2083—2085.

[Demonet 2004] — Demonet M.-L. Un aspect du discours polémique avant les «Proviciales»: du bon sens des mots dans la «Satyre Ménip­pée» // Treize études sur Blaise Pascal. Clermont-Ferrand, 2004. Р. 103—120.

[Duchêne 1985] — Duchêne R. Rire avec Pascal // Duchêne R. L’imposture littéraire dans le “Provinciales” de Pascal. Aix-en-Provence, 1985. 

[Lesne-Jaffro 2004] — Lesne-Jaffro E. La réception des “Provinciales” dans les “Mémoires” du temps / E. Lesne-Jaffro // Treize études sur Blaise Pascal. Clermont-Ferrand, 2004.

[Pascal 2004] — Pascal Bl. Les Provinciales. Lettre III / Bl. Pascal // Pascal Bl. Les Provinciales. Pensé­es et opuscules divers / Textes édités par Gérard Ferreyrolles et Philippe Sellier. D’après l’édition de Louis Cognet pour “Les Provinçiales”. P., 2004.

[Tallemant des Réaux 1962] — Tallemant des Réaux. Historiettes / Tallemant des Réaux. Tome II. P., 1962.

 

[1] «Рабле, которого никто не понял, чей взрыв громадного смеха — одна из бездн человеческого ума». В. Гюго. «Maги» (сборник «Созерцания», 1856), см.: [Пумпянский 2000: 257, 714].

[2] «Кажется странным: начать развитие в XXI веке с покаяния в грехе XVII-го? Но наши вины велики или мало не по давности их и не по числу сегодня уцелевших обиженных (старообрядцев было 12 миллионов, ныне их, быть может, во сто раз меньше), — а по объему и значению совершенного когда-то преступления» [Солженицын 2009: 97].


Вернуться назад