Новое прошлое 
The New Past.

Ростов-на-Дону, 2016. — № 1–4; 2017. — № 1.

Открывающая первый номер журнала «Новое прошлое / The New Past» редакционная статья начинается с размышления о выборе его названия. Авторы отталкиваются от комментария в Фейсбуке: «Чуваки ни разу не палятся)) что история бывает слегка новой задним числом» (2016. № 1. С. 12), и это весьма показательно в отношении концептуальных оснований нового журнала. Центральным из них является взгляд на место истории в современном мире — и как науки, и как набора представлений о прошлом. Изменившееся положение истории и связанную с этим изменением утрату историками привилегированной позиции для высказывания о прошлом обсуждали многие исследователи. Некоторые теоретики истории говорят о кризисе модерной модели времени с ее строгим разделением прошлого, настоящего и будущего. Пьер Нора и Франсуа Артог описывают связанное с этим кризисом восприятие времени, в котором прошлое все активнее востребуется настоящим, растерянным перед неизвестностью будущего (Нора П. Всемирное торжество памяти // Неприкосновенный запас. 2005. № 2–3(40–41); Артог Ф. Какова роль историка во все более «презентистском» мире? // Интернет-журнал «Гефтер» (www.gefter.ru/archive/8000)). В этой перспективе «право на прошлое» получают все большее число субъектов, а рамки этого прошлого все больше зависят от (меняющегося) настоящего.

Включение редакцией «Нового прошлого» в свое рассуждение голосов не претендующих на статус экспертов пользователей Фейсбука говорит об открытости этим изменениям не меньше, чем ее провозглашение в первом номере (на с. 14). Тезис о «переписывании» истории становится точкой отсчета для выстраивания как позиции редакции, признающей неизбежность обусловленности исторического письма, так и позиции части их оппонентов, убежденных в существовании «истинной истории» (там же). Таким образом, взгляды на историю разных профессиональных и непрофессиональных сообществ образуют неиерархичное поле, в котором, однако, не стираются различия между позициями. Стремление редакции к дискурсивному и практическому (на страницах журнала) оформлению такого поля сближает образ последнего с полем публичной истории (public history). Исследователи определяют его по-разному, но все они признают невозможность игнорировать представления о прошлом, существующие за пределами академической науки (см.: Репина Л. Наука и общество: публичная история в контексте исторической культуры эпохи глобализации // Ученые записки Казанского университета. Серия «Гуманитарные науки». 2015. № 3 (157); Савельева И. Профессиональные историки в «публичной истории» // Новая и новейшая история. 2014. № 3; Завадский А., Исаев Е., Кравченко А., Склез В., Суверина Е. Публичная история: между академическим исследованием и практикой // Неприкосновенный запас. 2017. № 2 (112)). Установка «Нового прошлого» на «создание сети исследователей, осознающих постоянную и непреходящую новизну былого» (с. 19), говорит о том, что редакция понимает историю как находящееся в постоянном становлении пространство коммуникации.

Другим аспектом, обуславливающим позицию редакции журнала, являются изменения в академической истории конца ХХ — начала XХI в. Появление таких подходов, как устная история, история повседневности, гендерная история, постколониальные исследования, история памяти и т.д., отразило перемены в представлениях о том, чтó может быть предметом исторического исследования. Лингвистический поворот в историографии указал на ее опосредованность текстами и условиями их создания. Эти идеи находятся в центре программы «Нового прошлого»: принципиальная «новизна» прошлого связывается с самим повествованием о нем. «Переписывание истории» для создателей журнала — это не только продиктованные сиюминутными целями практики обращения с прошлым, но и естественная часть работы историка, неизбежно подверженной влиянию современного ей исторического воображения (2016. № 1. С. 13). В то же время признание распространения механизмов порождения представлений о прошлом на историческое письмо не означает снижения профессиональных требований к последнему (с. 19). Напротив, эта позиция усиливает внимание к различиям, конституирующим гетерогенность поля взаимодействия с прошлым. Для уточнения места нового журнала в ландшафте современного гуманитарного знания важно отметить его укорененность в развиваемом ростовской исторической школой направлении исследований, предметом которых являются практики взаимодействия с прошлым (с. 16).

Осознание двойственности понятия «история», включающего в себя как исторический опыт, так и знание о нем, представляется важным и для организации журнала: понимание прошлого как «поля взаимодействия различных сил» требует аналогичного способа организации его исследования (с. 18). Создатели журнала разделяют идею единства поля гуманитарных исследований и рассматривают свое издание как площадку, на которой могли бы встретиться представители разных дисциплин и подходов.

Механизмом запуска этого диалога в журнале служат конституирующие темы номеров «метавопросы», вневременный и одновременно исторический характер которых подчеркивается во вступительной статье (с. 17). Тот факт, что тема почти каждого номера содержит в себе литературную отсылку, подчеркивает установку журнала на работу с историческим воображением как авторов, так и читателей. В этой перспективе история оказывается активным процессом выстраивания отношений с прошлым и осмысления способов их установления. По всей видимости, междисциплинарность этого проекта заключается, в том числе, в необходимости выстраивания такого рода связей: как каждый автор журнала самостоятельно соотносит свой материал с предложенной темой при помощи выбранных им теорий и методов, так и читатель может наблюдать, как в свете заданной темы выкристаллизовываются образы различных подходов. Так, в № 3 за 2016 г. («Война и мир») четыре статьи раздела «Тема номера» представляют не только четыре разных подхода, но и четыре способа постановки проблемы и организации научного текста — от выдержанной в описательном стиле статьи Александра Нефедкина об использовании быков в военном деле древности и Средневековья до исследующей процесс милитаризации средневековой истории в эстонском проекте нациостроительства статьи Александра Филюшкина. Последовательное чтение этих работ, написанных из разных исследовательских перспектив, не столько «работает» на создание цельной картины того или иного направления, сколько провоцирует на переосмысление заданной темы как множественности — источников, техник анализа, способов письма.

В этом контексте представляется важным выбор в качестве темы первого номера («Чтобы помнили») проблемы исторической памяти. Для создателей журнала история — ввиду коллективного характера ее создания — является одним из важнейших способов сохранения памяти. Именно поэтому история памяти — не изолированная исследовательская проблема, а важная составляющая эпистемологической рефлексии. Выбор в качестве темы второго номера истории и пространства университета — это еще один шаг в сторону углубления этой рефлексии.

Структура журнала остается практически неизменной во всех пяти рассматриваемых номерах. Каждый номер открывает статья «От редакции», задающая контекст, прежде всего, для темы номера. Эти статьи отвечают отмеченной выше установке на междисциплинарность. Так, во вступительной статье «Война и мир: вечные ценности человечества» (2016. № 3) раскрываются как ключевая метафора, фигурирующая в названии, так и место войны в культуре — от «Махабхараты» до компьютерных игр, философского, исторического и политического дискурсов. В этих статьях также дается краткий обзор раздела «Тема номера». Если сравнивать «Новое прошлое» с близкими к нему по ориентации на междисциплинарность «Ab Imperio» и «Новым литературным обозрением», то различия будут видны не в пределах отдельно взятых номеров, а в диахронной перспективе. Если у «НЛО» тематическими бывают 1–2 номера (из шести) в год, то у «Ab Imperio», как и у «Нового прошлого», каждый номер является полутематическим, начинаясь с внушительных по объему теоретико-методологического и исторического разделов. При этом в «Новом прошлом» акценты в организации тематического компонента расставлены иначе. Во-первых, в отличие от «Ab Imperio» исторический раздел здесь предшествует теоретическому, что вынуждает читателя самостоятельно проделывать операцию по сближению темы номера и материала статьи, обращать внимание на особенности работы в рамках различных подходов. С этим связано второе важное различие. Если темы номеров «Ab Imperio», как правило, отражают конкретную исследовательскую проблему, то темы, предлагаемые «Новым прошлым», напротив, нарочито объемны и метафоричны.

Другая интересная особенность журнала состоит в подходе к формированию раздела «Теория и методология». В отличие от соответствующих разделов в «Ab Imperio» и «НЛО» он небольшой (1–2 статьи), но подбор тем делает его значимым для предлагаемой журналом идеи организации знания о прошлом как постоянной совместной работы по осмыслению оснований, сходств и отличий разных подходов. Статьи этого раздела не всегда связаны с темой номера, скорее они открывают и поддерживают важную для журнала дискуссию о теории исторического знания. В статьях «События и образы прошлого в исторической и культурной памяти» Лорины Репиной и «Социальная память и образы прошлого» Виктора Шнирельмана (обе — 2016. № 1) производится картографирование основных концепций и проблем исследований памяти. В статье Репиной особенно важными для разговора о проекте журнала представляются выделение различных способов соотнесения индивидуальной и надындивидуальной памяти и вывод о продуктивной роли памяти для профессионального исторического знания (2016. № 1. С. 94). Интерес к основаниям работы историка и его позиции отличает большинство статей этого раздела. В статье «Как работает и как не работает историческое сознание: множественный опыт освоения темпорального измерения» Максим Поночевный рассматривает работу историка как один из важнейших видов освоения темпорального опыта. Саморефлексию историка он связывает прежде всего с опытом осмысления дистанции между изучаемым прошлым и предоставляющим категории для его анализа настоящим (2016. № 4. С. 145–146). Дмитрий Абросимов и Олег Пономаренко в статье «Константные шкалы междисциплинарности: философские основания и научные подходы» (2017. № 1) обосновывают необходимость проекта исследования междисциплинарности в современных науках. Обзорный и подчеркнуто проективный характер этой статьи, содержащей описание нескольких подходов к пониманию логики и методологии междисциплинарного исследования, также указывает на связующую функцию этого раздела по отношению к совместной теоретической рефлексии.

Раздел «Дискуссия» также «работает» на эту практическую задачу — придать связность полю гуманитарных исследований. В «Новом прошлом» (в отличие от «Ab Imperio» и «НЛО») он является постоянным. По своей организации он схож с аналогичным разделом журнала «Антропологический форум» (на который, кстати, ссылаются авторы вступительной статьи в первом номере «Нового прошлого»). Участникам дискуссии предлагается ответить на несколько одинаковых для всех вопросов. При этом если в «Антропологическом форуме» дискуссии чаще всего касаются организации научного знания и его специфики (соотношения антропологии и социологии; устройства научной жизни в России и за ее пределами, особенностей различных направлений исследований), то в «Новом прошлом» они «привязаны» к темам номеров и посвящены более разнообразным вопросам. Если дискуссии в № 1 и № 2 за 2016 г., посвященные «воображаемым сообществам» Бенедикта Андерсона и реформе высшей школы в России соответственно, включают в себя только вопросы о самом научном знании, то дискуссия о холодной войне в № 3 начинается с вопроса: «Была ли холодная война неизбежной?» Участникам дискуссии о социокультурных исследованиях смерти (death studies) в № 4 предлагается обсудить как историю и структуру рассматриваемой области исследований, так и некоторые релевантные для нее сюжеты (проблему избегания темы смерти в российском обществе, влияние новых технологий на представления о смерти и т.д.).

В разделе «Источники» публикуются документы — начиная от древней и заканчивая новейшей историей. Комментарии к этим источникам варьируются по содержанию: от формальной характеристики до подробного описания источника и опыта работы с ним. В разделе «Обзоры и рецензии» рассматриваются новые книги и журналы, посвященные широкому кругу вопросов: от истории детства, политической истории и истории памяти — до истории отдельных исследовательских направлений и проблем источниковедения. Зачастую издания для рецензирования подбираются в соответствии с темой номера, как, например, в № 1 и 4 за 2016 г.

Материалы раздела «Статьи и сообщения» тоже могут соответствовать теме номера, но чаще касаются других сюжетов. Составляют этот раздел преимущественно работы по истории. В них, как и в статьях раздела «Тема номера», применяются различные подходы. Нередко затрагиваются те или иные аспекты исторической памяти, такие как использование воспоминаний об экспедиции Александра Бековича-Черкасского в русско-хивинских отношениях в XVIII–XIX вв. (статья Романа Почекаева № 1 за 2016 г.) или трансформация фигуры Владимира Мономаха в исторической памяти восточных славян и различных историографических традициях от его смерти и до настоящего времени (статья Александра Ищенко в № 2 за 2016 г.).

В разделе «Научная жизнь» публикуются обзоры как крупных конгрессов, так и международных и всероссийских конференций, а также круглых столов и школ. Начинается он с обзора локальных мероприятий (состоявшихся в Ростове-на-Дону), затем приводятся отчеты о российских событиях, а в заключение — о зарубежных. Журнал завершается разделами «Персоналии» и «In Memoriam», содержащими очерки о значимых для научного сообщества фигурах. Как и «Научная жизнь», эти разделы посвящены, среди прочего, локальному контексту, но при этом дают представление о включенности отдельных научных биографий в общее поле наук о прошлом, понятое через участие в нем человека.

Если попытаться оценить, насколько следующие номера «Нового прошлого» соответствуют обозначенным в первом номере задачам и установкам, то можно выделить два заметных уже сейчас аспекта функционирования журнала. Структура и содержание этих номеров указывают как на открытость для различных подходов и дисциплин, так и на заметный исторический уклон этого журнала. В этом смысле может возникнуть вопрос — будут ли читать этот журнал не историки, незнакомые со спецификой этой дисциплины. С другой стороны, междисциплинарный характер статей, помещенных в разделе «Теория и методология», позволяет надеяться, что они привлекут внимание к журналу исследователей из других дисциплин. При этом стоит отметить, что, как и междисциплинарность, историческая наука предстает в этом журнале вызовом, требующим открытости для нового, готовности к коммуникации и осмыслению оснований исследовательской работы.