ИНТЕЛРОС > №155, 2019 > От редактора

Татьяна Вайзер
От редактора


15 февраля 2019

 

Татьяна Вайзер

 

Татьяна Вайзер («НЛО»; редактор отдела «Теория»; руководитель магистерской программы «Политическая философия» МВШСЭН; кандидат философских наук, PhD)
Tatiana Weiser (NLO; editor, Theory section; chair of the MA programme «Political philosophy» MSSES; PhD) 
tianavaizer@yandex.ru 

 

Tatiana Weiser. From the Editor


В представленной подборке речь пойдет о роли политического воображения в культурных и литературных практиках. Под политическим воображением мы понимаем способность человеческого рассудка — в силу определенных условий и с определенными (в большей или меньшей степени осознаваемыми) целями — производить фикции, имеющие последствия для политических практик. Это определение имплицитно отсылает к теореме Томаса: «Представляемое как реальное реально по своим последствиям». Помимо своего основного смысла она также предполагает, что степень «фиктивности» того или иного феномена реальности может установить только внешний наблюдатель, в данном случае — исследователь. Каждая из статей предпринимает своего рода реконструкцию того или иного явления (будь то габитус отдельного культурного деятеля, юридический закон, практика повседневности или литературный перевод) с целью понять, каким именно образом в производстве этого явления участвовало воображение. В подборке рассматриваются, с одной стороны, условия и предпосылки, которые делали политическое воображение смыслопродуктивным (или: воображение — политически продуктивным), а с другой — следствия этой продуктивности для того или иного культурного контекста.

К логике социального конструктивизма (т.е. к конструктам наподобие «воображаемых сообществ» Бенедикта Андерсона) отсылает только одна из пяти статей подборки (Даниила Аронсона). Остальные четыре рассматривают воображение в более антропологическом ключе: как способность человеческого рассудка к приукрашиванию реальности; страсть к манипуляциям или перформативным представлениям; эффект селективной акцентуации значений.

В первом блоке авторами предпринимается экскурс в историю русской культуры, показывается, что на протяжении XVIII–XX веков политическое воображение в России могло выражаться в самых разных формах: театрализации смертной казни, имитации безумия, фабрикации политических сенсаций. Первые две статьи блока посвящены парадоксам дисциплинарно-карательных практик и юридического дискурса царской России. Статья Елены Марасиновой дает научную интерпретацию указу Елизаветы I о приостановке смертной казни. Автор показывает, что за этой приостановкой стояла не логика гуманизации правоприменения (на практике смертная казнь «великодушно» замещалась пытками, изувечением тел и пожизненными каторжными работами), а «личные отношения» Елизаветы с Богом, ее набожность и сакрализация монаршей воли. Реконструируется понятие «политическая смерть» из русской правовой терминологии (театрализация смертной казни с целью довести преступника до плахи, но помиловать его). Михаил Велижевинтерпретирует имевшие место в России веком позже практики имитации безумия, целью которых было избежать уголовного наказания, и практики «назначения» лиц безумными самими властями, целью которых было изолировать идеологически несогласных/ потенциально опасных. Автор показывает, каким образом подобные нетипичные для фукольдианской парадигмы случаи из российской истории позволяют иначе интерпретировать важное для Фуко понятие «изоляция» (в приведенных случаях речь идет об имитации изоляции) и методологически дополнить его концепцию в целом. Наконец, статья Ильи Виницкого предлагает блестящую реконструкцию биографии одного из величайших авантюристов революционной России Ивана Народного, воображение которого послужило источником изобретения и распространения многих политических сенсаций и фикций в представлениях американцев о России.

Статьи этого блока основаны на малодоступных и неопубликованных архивных источниках.

Во втором блоке представлены уникальные культурные кейсы — свидетельства того, как при переводе с одного национального языка на другой литературные тексты обрастали новыми смыслами или утрачивали детали оригинала — по политическим мотивам. В статье Алексея Завгороднего анализируется, какие изменения были внесены в перевод на французский язык «Мертвых душ» Гоголя переводчиком Эрнестом Шаррьером, желающим таким образом помочь русскому императору в деле отмены крепостного права. В статье Даниила Аронсона на примере переводов Сергея Есенина в Западной и Восточной Германии периода холодной войны показывается, каким образом коллективное воображение, присущее тому или иному политическому контексту (национальному сообществу, мыслящему себя в привязке к географической территории), влияло на логику (не)перевода тех или иных элементов оригинала.

Подборка открывает собой серию разговоров о роли политического воображения в искусстве, культуре, литературе и политике.


Вернуться назад