Howanitz G. Leben weben. (Auto-) Biographische Praktiken russischer Autorinnen und Autoren im Internet.
Bielefeld: Transcript, 2020. — 374 S. — (Lettre).

Книга Гернота Хованица «Ткать жизнь: (авто)биографические практики российских авторок и авторов в интернете» представляет собой текст диссертации, которую автор защитил в 2017 г. в Университете Пассау. Книга открывается огромным, стостраничным теоретическим Введением, в котором, как это часто бывает и в российских диссертациях, предпринята попытка учесть и согласовать друг с другом все возможные теории, имеющие хоть какое-то отношение к исследуемой теме, чтобы создать из этого некую единую теоретическую рамку. За Введением следуют три раздела основной части работы, выделенных по тематическому принципу: в них рассматриваются блоги, где преобладающими темами являются политика, повседневная жизнь или литература. Каждый раздел, в свою очередь, состоит из двух частей: краткой характеристики всех блогов, включенных в данную категорию, и более подробного рассмотрения саморепрезентации одного из авторов в интернете. Такую структуру автор объясняет стремлением совместить методы количественного и качественного анализа, что должно дать целостную картину автобиографических практик российских писателей в цифровую эпоху.

Как указывает Хованиц, исследуемый им материал по количеству слов в сорок раз больше, чем «Война и мир» Л.Н. Толстого, поэтому разобраться в нем невозможно без инструментария цифровых гуманитарных наук (digital humanities). К тому же сегодня перед нами стоит задача рассматривать всю мировую литературу в ее целостности, а это невозможно, если мы будем заниматься детальным изучением отдельных произведений. Во Введении Хованиц многократно ссылается на Ф. Моретти, заявившего в 2000 г., что «чем более амбициозен проект, тем больше должна быть дистанция по отношению к тексту» и что «мы знаем, как читать тексты, давайте же теперь научимся не читать их» [1]. Признавая излишнюю радикальность таких требований, Хованиц отдает предпочтение компромиссной методологической концепции Н. Кэтрин Хейлс, которая наряду с «близким» и «машинным» чтением (последнему соответствует «дальнее чтение» Моретти) считает необходимым и нечто среднее между ними — «обзорное чтение по диагонали», или «гиперчтение» [2]. Хованиц соглашается с Хейлс, что только использование всех трех подходов способно привести к наилучшим результатам (с. 23, 86).

По мысли Моретти, количественные методы позволяют учитывать множество произведений, в том числе относящихся к «периферийным» литературам, и рассматривать мировую литературу в целом, получая более адекватную картину, чем при «близких» прочтениях, преимущественно европоцентристских и охватывающих «не более одного процента» произведений [3]. Однако использование Хованицем количественных методов отнюдь не приводит к какому-то особенно широкому охвату современной русской литературы, хотя, казалось бы, выбор в качестве объекта исследования интернет-публикаций, гораздо более доступных для писателей, чем старые бумажные форматы, делает возможным обращение к различным маргинальным литературным практикам. Необходимость проведения подсчетов потребовала заранее ограничить круг исследуемых авторов небольшой группой из тридцати одного человека. За основу был взят составленный руководителем прессслужбы «Живого журнала» (далее — ЖЖ) Е. Пахомчик список из двадцати девяти блогов, принадлежащих авторам, «кого уж точно стоит почитать» [4]; к нему были добавлены блоги А. Экслера и Е. Гришковца, которые Хованиц считает «прототипическими» (с. 84) и потому особенно репрезентативными. Неясно, почему именно мнением Пахомчик руководствовался исследователь (он этого не объясняет), но в целом, действительно, речь идет о наиболее популярных авторах, ведущих блоги. При этом в книге указано, что всего в 2014 г. в ЖЖ числилось 123 российские знаменитости из числа писателей, а в «Библиотеке “Живого журнала”» (каталоге писателей в ЖЖ) в 2015 г. было 677 имен.

Повышенное внимание к ЖЖ обусловлено тем, что хронологически исследование ограничивается временем до 2014—2015 гг. Из других социальных сетей кратко рассматриваются три аккаунта в «Фейсбуке» (Б. Акунина, Л. Горалик, А. Кудряшевой) и один во «Вконтакте» (А. Кудряшевой), изредка упоминаются некоторые другие. Невысокую популярность «Фейсбука» среди российских писателей автор объясняет тем, что тот до сих пор не русифицирован и лишь начинает бороться за российского пользователя (с. 77). Затем в качестве актуальных приводятся данные из статьи 2014 г., согласно которым российские писатели по-прежнему ведут блоги преимущественно в ЖЖ (с. 82) [5]. Здесь и во многих других местах видно, что автор не стал перерабатывать текст диссертации, в результате чего книга, увы, создает весьма превратное представление о сегодняшнем состоянии российского интернет-пространства.

По словам Хованица, прежде цифровые технологии использовались в основном для того, чтобы исследовать особенности словоупотребления у того или иного писателя, выявить особенности его стиля, но сегодня сфера их применения расширяется. Так, сам он использует автоматизированный количественный анализ для составления «топологической карты», показывающей тематические связи между блогами разных писателей. Количественный анализ позволяет выделить наборы часто встречающихся слов, принадлежащих к определенной тематической области. Подобный набор слов не индивидуален, а используется вообще всякими носителями языка. Таким образом, от индивидуальной интерпретации текстов, которой занималась прежняя филология, можно перейти к прослеживанию тематических взаимосвязей. Так, набор слов «Россия, война, Украина, страна, Европа, народ, государство, СССР, США, территория, Германия, Крым, Запад, Америка, Киев» и т.п. указывает на внешнеполитический тематический блок, а набор «свет, огонь, голос, музыка, ночь, рука, звук, огонь, старик, глаз, воздух, земля, голова, шаг, сон, луна» и т.п., пусть и лишен сам по себе логических взаимосвязей, характерен для русских литературных текстов — установить это можно, если дополнить количественный анализ методом обзорного чтения по диагонали.

Итак, Хованиц выделяет десять наиболее часто встречающихся тематических блоков: «Мнения», «Люди», «Метафизика», «Природа», «Политика», «Интернет», «Деньги», «Литературные тексты», «Имена» и «Кино». Последняя категория, уточняет автор, состоит главным образом из «невероятного числа» рецензий на фильмы, которые публикует у себя на странице А. Экслер. Всего же автор исследовал пятьдесят тематических комплексов.

Затем, как уже было сказано, Хованиц делит блоги на три группы (политика, повседневность, литература) и рассматривает их подробнее, составляя иерархию затрагиваемых в них тем. Так, блог С. Лукьяненко он относит ко второй группе, где доминирует тема «Повседневность», и посвящает ему две с половиной страницы. Сообщается, что Лукьяненко — писатель-фантаст, которого прославили роман «Ночной дозор» и его последующая экранизация. Ссылаясь на книгу Х. Шмидт «Русская литература в интернете» [6], Хованиц пишет, что для самоинсценирования Лукьяненко характерен «принцип демонстративной личной подлинности» (с. 175), что проявляется в графическом оформлении его веб-сайта (lukianenko.ru): посетителям кажется, будто они смотрят сверху вниз на рабочий стол писателя, на котором лежит перьевая ручка и дымится трубка. Таким образом, отмечала Шмидт, создается «семейная атмосфера», писатель как бы приглашает посетителей сайта на свою кухню; и действительно, Лукьяненко пишет: «Ну и, наверное, порой интересна и “кухня” автора — как создается книга, как и чем живет автор» (там же). В то же время атрибуты писателя (перьевая ручка) и мыслителя (дымящаяся трубка) наделяют Лукьяненко особым статусом, создают символическую дистанцию между ним и читателями. И в самом деле, утверждает вслед за Шмидт Хованиц, страница Лукьяненко приглашает скорее к взаимодействию с книгами, чем с их автором. Самого автора читатели могут найти лишь на странице в ЖЖ — так происходит «разделение труда» между двумя интернет-страницами.

Поначалу Лукьяненко выступает в ЖЖ под псевдонимом doctor-livsy, что отсылает к роману «Остров сокровищ» Р.Л. Стивенсона. При этом он позиционирует себя и как частное лицо, и как писателя (это также отмечала уже Шмидт). После того как дискуссия о гибели усыновленного в США российского сироты «выходит за рамки» (с. 175), Лукьяненко создает новый блог под именем dr-pilulkin, что отсылает к персонажу из «Приключений Незнайки и его друзей» Н. Носова. Шмидт полагала, что тематически новый блог Лукьяненко ничем не отличается от старого. Однако проведенный Хованицем количественный анализ встречающихся тематических комплексов показал, что если в первом блоге на первом месте были «люди», а на втором — «выражения мнения», то теперь дело обстоит ровно наоборот. Кроме того, с восемнадцатого на шестое место перемещается тема «Украина», с тринадцатого на седьмое — «Политика», с двенадцатого на седьмое — «Семья». Эти перемещения Хованиц объясняет тем, что в старом блоге к теме «Люди» относились в основном литературные тексты, а в новом пробных публикаций становится меньше. Одновременно Лукьяненко начинает все больше высказываться на политические темы, и это ведет к росту значения «выражений мнения». Политика присутствовала, однако, и в старом блоге писателя; так, в 2006 г., на вторую годовщину «оранжевой революции», Лукьяненко публикует издевательское стихотворение И. Бродского «На независимость Украины». Как видно из комментариев, читатели расценили это как сознательную провокацию. Схожим образом высказывается Лукьяненко и в 2014 г., после свержения В. Януковича: «Либо они, либо мы. Либо Мазепа, либо Хмельницкий. Либо Бандера, либо Ковпак» (с. 176). Когда Лукьяненко пишет о бытовых темах вроде ремонта машины, укладки паркета или получения визы, он обращается за советом к читателям, что напоминает Хованицу неформальные связи эпохи советского дефицита. Это осложняет для Лукьяненко репрезентацию себя в качестве морального авторитета, однако делает более легкими спорные политические высказывания. Кроме того, отмечает Хованиц, он то и дело выставляет напоказ свое богатство, следуя в этом «габитусу знаменитости западного образца» (с. 177).

Что же дает использование сложного количественного анализа для понимания интернет-репрезентаций писателя Лукьяненко? Только то, что, в общем, ясно и так: в 2014 г. события в соседней стране не оставили его равнодушным, и это влияет на тематику его блога. В остальном наблюдения Хованица не сильно отличаются от тех, что были сделаны Шмидт в книге 2011 г. Отличие своего исследования Хованиц видит в том, что его объект — не просто репрезентации литературы в интернете, а то, как русские писатели конструируют свои автобиографические репрезентации. Можно ли в случае Лукьяненко увидеть такое конструирование? Пожалуй, речь идет скорее о разных аспектах саморепрезентации, складывание которых в автобиографическое повествование не очевидно. Проведенный Хованицем анализ блога Лукьяненко добавляет к подчас спорным трактовкам Шмидт (почему дымящаяся трубка означает мыслителя, а перьевая ручка — поэта?) лишь констатацию тематических колебаний.

Еще одна важная для Хованица идея, которую он определяет как основную для своей книги (с. 16), состоит в том, что российские писатели активно заимствуют автобиографические практики из истории русской литературы, трансформируя и приспосабливая их к современным условиям. Однако в случае с Лукьяненко, кроме использования имени доктора Пилюлькина, ничего подобного обнаружить не удается, и даже тема эта толком не раскрыта. Неясно также, какова специфика самоинсценирования Лукьяненко именно как писателя и каким образом его саморепрезентация связана с его фантастическими литературными произведениями.

Недостаток рассмотрения конкретных данных Хованиц пытается компенсировать обильным использованием понятия «самоинсценирование», которому посвящен большой раздел вступительной части. Оно связывается с теориями М. Фуко, С. Гринблатта, Д. Батлер, Э. Фишер-Лихте и многих других авторов, которых, конечно, при желании можно примирить между собой и свести к единому учению, однако попытка применить его к Лукьяненко, сделав из блога писателя воплощение всего того, что кто-то писал о ренессансном «формировании “я”» (self-fashioning) [7], а кто-то — о гендерной перформативности, выглядит не вполне убедительно. «Самоинсценирование» оказывается заведомо не нуждающимся в обосновании допущением, что за внешней кажимостью всегда скрывается нечто иное, что автор — не совсем тот, за кого себя выдает, а его «подлинность» — продуманная стратегия манипуляции читателями [8]. И в конечном счете в качестве «самоинсценирования» рассматривается вообще все подряд.

Схожим образом анализируются блоги и других писателей — их краткие характеристики приводятся одна за другой в каждом из трех разделов книги. Всякий раз Хованиц выявляет тематические приоритеты, которые, вероятно, должны показывать, в качестве кого подспудно самоинсценирует себя писатель. Так, о С. Логинове, чей блог также отнесен к «повседневной» группе, сообщается, что он сочиняет фантастику, а в свой ЖЖ «сбрасывает всякие материалы, которым на настоящий момент другого применения не нашлось» (с. 180). Тематически, констатирует исследователь, в блоге преобладают «выражения мнения», в которых Логинов рассказывает о своей работе учителем химии и излагает свои подходы к преподаванию. Кроме того, писатель высказывается по вопросам биоэтики и защиты окружающей среды. Рассказы о школе можно найти также в тематическом комплексе «Семья». На втором и третьем местах находятся темы «Люди» и «Природа» — это рассказы о путешествиях, а также небольшие зарисовки и наблюдения из повседневной жизни. На седьмом месте — тема «Жилье», на восьмом — «Еда», на девятом — «Деньги», а на десятом — «Повседневность». Некоторые из этих очерков могут быть отнесены также к категории «литературные тексты», которые как таковые занимают шестое место. Четвертое место занимает у Логинова тема «Метафизика». Кроме того, писатель высказывается на темы религии, эмоций или войны. Таким образом, резюмирует Хованиц, автор хотя и размышляет о том, что пишет, но много времени этому не уделяет. Основную часть блога занимают претендующие на литературность зарисовки из повседневности и воспоминания. Логинов пишет о себе преимущественно как об учителе химии и тем самым избегает самоинсценирования в качестве писателя.

Как и в случае с Лукьяненко, рассказ о Логинове выглядит хаотическим нагромождением наблюдений, не связанных единой логикой. За общей характеристикой блога следуют тематические градации, установленные при помощи количественного анализа, и здесь, пожалуй, были бы справедливы слова, сказанные А.И. Рейтблатом о методах Моретти: «Он просто говорит: “Ребята, давайте посчитаем, а потом будем думать, что это значит”» [9]. Хованиц чаще всего оставляет осмысление высчитанных им тематических градаций читателям, никуда дальше они его не ведут.

О Ю. Мельниковой, также рассматриваемой во втором разделе, сказано, что она пишет исторические романы и что ее блог в ЖЖ эксплицитно обозначен как литературный дневник. Кроме того, Мельникова публикует литературные тексты на сайте proza.ru. У ее литературного дневника есть, по ее же словам, предыстория. Сначала он писался в бумажной форме и имел название «Советский лайф», затем назывался на иврите «Шаним альпаим». Так же и онлайн-дневник получает еврейское имя — Авиталь — оно отсылает к истории жены Натана Щаранского, боровшейся за освобождение мужа. В блоге Мельникова публикует публицистику, размышляет о различии менталитетов Москвы и провинции. Много внимания уделяется Украине: Мельникова пишет, что «потеряла целую страну, огромную, которая для меня всегда была тоже родной, второй родиной, близкой, обожаемой, Украиной ее звали» (с. 182). Хованиц трактует это как критику в адрес России. Мельникова отмечает, что стала писательницей «именно в Украине и благодаря ей» (там же); по наблюдению Хованица, в ее блоге вообще много автобиографического. В рамках темы «Природа», занимающей четвертое место, Мельникова описывает прогулки по родному Орлу. К теме «Метафизика» (второе место) относятся размышления о повседневном опыте, например о разговоре в маршрутке. В темах «Люди» и «Семья» анекдоты из жизни перемежаются с пробными публикациями отрывков из произведений. Также к категории «Литературные тексты» (седьмое место) и «военные» (десятое) относятся отрывки из опубликованных романов писательницы. Мельникова обозначает себя в ЖЖ как «слишком искреннюю» и тем самым следует, по мнению Хованица, «базовым принципам автобиографических практик», — имеется в виду «автобиографический пакт» по Ф. Лежёну, подразумевающий правдивость пишущего, идентичность авторского и реального «я» в автобиографии [10].

Согласно выводу исследователя, благодаря смешению автобиографических и литературных публикаций блог Мельниковой являет собой «прототипический пример писательского дневника», или, говоря словами самой писательницы, «заметки XIX в., вносимые в модный формат» (с. 183); таким образом, она обращается к литературным формам позапрошлого века и сознательно занимается самостилизацией в качестве писательницы. Здесь Хованиц оперирует широкими обобщениями: что такое «литературные формы XIX в.»? Это ведь не что-то единое или хотя бы ясно определимое. А что значит «самостилизация в качестве писательницы»? Уже споры о «женском письме» второй половины ХХ в. показывают, что под этим могут подразумеваться очень разные вещи. Такого рода общие наблюдения малополезны, но зато, может быть, и безвредны. С другой стороны, опираясь на работы У. Шмида, Хованиц пытается доказать тезис об особом традиционализме российской медиакультуры: здесь и икона как концептуальная рамка (с. 53) [11], и непреходящее значение литературной классики XIX в., и русский национализм, проявляющийся в высказываниях об Украине, и т.п. Все это, наряду с пассажами о только-только осваиваемом в России «Фейсбуке» и т.п., выглядит как ориенталистская стереотипизация.

Там, где писателя никак нельзя идентифицировать с русским традиционализмом, рассказ о нем оказывается совсем скупым, как в случае Л. Рубинштейна, о саморепрезентации которого в интернете говорится в первом разделе, посвященном преимущественно политическим блогам. Сообщается, что Рубинштейн — поэт и сооснователь московского концептуализма, прославившийся своей «Программой совместных действий». Как активный представитель гражданского общества, он вместе с Акуниным, Быковым и Глуховским принимал участие в «Контрольной прогулке» 13 мая 2012 г. Таким образом, Рубинштейн, по словам Хованица, «представляет сам себя как либерального оппозиционера», что ясно следует из его блога на сайте grani.ru — публикации в ЖЖ являют собой, по сути, лишь отсылки к этому сайту. Кроме того, Рубинштейн ведет блоги на сайте «Эха Москвы» и на «InLiberty», а также использует «Фейсбук», где рассказывает о своей частной жизни и делится анекдотами. На странице в ЖЖ первое место занимают «выражения мнения», за ними следуют «метафизика» и «политика», при этом преобладает внутрироссийская повестка. Порой Рубинштейн пишет и об Украине, но эта тема занимает лишь двенадцатое место. Объяснение этому Хованиц находит в исследовании Э. Руттен [12], установившей, что с марта 2014 г. Рубинштейн пользуется в основном «Фейсбуком».

О З. Прилепине, который рассматривается в том же разделе, сообщается, что он играет роль закаленного в борьбе писателя, возникшую во времена Октябрьской революции. Этой роли соответствует сотрудничество писателя с журналами «Русская жизнь» и «Наш современник». Большой резонанс получило сочиненное Прилепиным «Письмо товарищу Сталину», опубликованное на сайте «Свободная пресса». По словам Хованица, Прилепин позиционирует себя скорее как борца, чем как политика, что сближает его с героями его же произведений. На личном сайте писатель размещает ссылки на научные статьи о своих книгах, показывает семейные фотографии и снимки времен войны в Чечне. Но также он позиционирует себя как человека, причастного к развлекательной культуре: играет небольшие роли в российском кино и выступает в составе музыкальной группы «Элефанк». В отличие от Лимонова, последовательно разрабатывающего свой художественный образ, Прилепин создает себе репутацию непредсказуемо разнообразного enfant terrible. Вот так и Прилепин оказывается у Хованица вписанным в культуру XIX в.

Быть может, поверхностность таких наблюдений нужно отнести к издержкам метода обзорного чтения по диагонали, а более основательных выводов следует ждать от трех примеров «близкого чтения» в конце каждого из разделов? В первом случае Хованиц останавливается на самоинсценировании Б. Акунина, во втором — Л. Горалик, а в третьем — А. Кудряшевой. Случай Акунина кажется особенно подходящим для целей рассматриваемого исследования, поскольку уже псевдоним писателя отсылает к фигуре XIX в. Хованиц приходит к выводу, что в блогах Акунина преобладают литературные и политические темы, причем последних со временем становится все больше. Игровые образы Б. Акунина, А. Борисовой или А. Брусникина используются все более серьезно: политические высказывания предполагают подлинность фикционального авторского «я». При этом если ЖЖ Акунина в большей степени посвящен историческим темам, то «Фейсбук» используется им преимущественно для политических высказываний — в нем писатель выступает под собственным именем. В то же время границы между реальным человеком и вымышленным автором остаются размытыми.

Горалик интересна Хованицу тем, что училась на программиста и потому лучше других писателей ориентируется в цифровой среде, способна экспериментировать с нею. Ее самоинсценирование в сети связано с рассказами о повседневности профессиональной жизни, частная же сфера остается закрытой. Наряду с блогом в ЖЖ Горалик имеет также аккаунт в «Твиттере», а с появлением страницы в «Фейсбуке» ее публикации приобретают все более политический характер. Наряду с повседневностью, литературой и политикой Горалик уделяет много внимания культурным обменам между Россией и Израилем, выступает в поддержку разных социальных проектов и любит экспериментировать; в частности, фотографии в ее блогах демонстрируют смелые опыты с прической и цветом волос.

Кудряшева, по оценке Хованица, не следует в своем самоинсценировании никаким правилам. Хотя один ее блог («izubr») задуман как поэтический, а другой («xelbot») — как дневниковый, в обоих можно найти как стихи, так и рассказы о себе, Кудряшева не конструирует отдельных образов себя для разных платформ. Со временем она уделяет все больше внимания самой себе, и это, отмечает Хованиц, воспринимается значительной частью публики негативно — как и обращение к актуальной политике Б. Акунина, из-под маски которого все больше выглядывает Г. Чхартишвили.

Хованиц приходит к выводу, что российские писатели используют много разных стратегий самоинсценирования в интернете: это и отсылки к истории русской литературы, что связано с ее богатой традицией мистификаций [13], и колебания между литературой и повседневной жизнью, частным и публичным, любительским и профессиональным, что соответствует эйхенбаумовской концепции литературного быта. Важны и концепции жизнетворчества, изученные в свое время Ш. Шахадат [14]. Правда, Хованиц упоминает о них лишь в теоретическом Введении и в Заключении, и здесь вновь стремление вписать современную русскую литературу в рамки длинной традиции, идущей (по мнению немецкой исследовательницы) от времен Ивана Грозного, не обосновывается данными источников — если, конечно, не трактовать понятие жизнетворчества расширительно, как применимое ко всякому случаю самоинсценирования, которое, в свою очередь, обнаруживается в любой репрезентации кем-либо самого себя. Настолько нестрогое оперирование понятиями, однако, грозит их полной девальвацией. Больше осторожности стоило бы проявить и в стремлении увидеть в ЖЖ подобие прежних дневниковых записей, а их, в свою очередь, уравнять с автобиографиями, которые (если понимать их в узком смысле, а не как всякое свидетельство о себе) в книге вообще не рассматриваются. Легкость, с которой одно теоретическое понятие превращается у Хованица в другое, приводит к тому, что, несмотря на использование, казалось бы, могучей, эшелонированной триады «дальнего», «среднего» и «близкого» чтения, от которой ничто не должно ускользнуть, все сводится к наблюдениям настолько общим, что они граничат с банальностями.

В то же время следует отметить, что книга может быть полезна как справочник — по большей части она и выглядит таковым. Тематическое, или «топологическое», картографирование помогает лучше ориентироваться в писательских блогах — ценных, заслуживающих изучения свидетельствах своего времени.