ИНТЕЛРОС > №132, 2015 > Наброски и планы

Наброски и планы


15 июля 2015

НАБРОСКИ И ПЛАНЫ[1]

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ПРОТЕСТ[2]

Жанр: Из очерков исторической культурантропологии образованного («элитного») слоя в России.

Фазы работы: статьи об интеллигенции (первая половина и середина 1990-х), «новые распорядители» (2000—2001), исследование Левада-Центра 2005—2006 гг., проблематика отъезда (исследования 2010—2011), «протестное движение» (2012).

1. Смысловые оси самоопределения образованного слоя (Левада: «фантом интеллигенции», «рудиментарная интеллигенция», в лице лучших — «ам­пирный фасад режима») в процессах модернизации:

—власть/народ,

—Запад/Восток,

—отношение к прошлому/будущему — варианты: нигилизм, «подморо­зить», утопия, классикализм,

—   умеренные/крайние.
Для советской эпохи оставить две координаты: отношение к «власти» (от порученцев до диссидентов) и к «прошлому» (идеология/утопия, с середины 1930-х — единственный основной, а потом и единственный ресурс символи­ческой легитимации власти и ее обслуги).

Советский период, примерно с середины 1930-х — списочная, «демонстра­тивная» (выставочная) элита.

2. Левада о двух версиях модернизации («реформ): бюрократическая и ин­теллигентская, точки общности между ними.

Соответственно, две линии воспроизводства образованного слоя: номен­клатурная (капитал — позиции, возможности, особенно важные в дефицитарном социуме, в какой-то мере — образ жизни=обеспеченный) и интелигентская (капитал — ценности, идеи, символы, знания, в какой-то мере — образ жизни=цивилизованный). См. результаты движения по обеим этим траекториям в составе «прорабов перестройки», новых распорядителей, лю­дей с Болотной.

3. Этапы распада и эпизоды консолидации (мобилизации) советской эрзац-элиты и идеологических (символических) оснований ее функциональной значимости: «построение социалистического общества» и перспектива войны, а потом и сама война; оттепель и застой; перестройка/гласность; но­вый авторитаризм (фактически начавший складываться уже с 1996 г.). Перед нами кризис и распад (цепочка распадов) советской легенды (от революционаризма до классикализма) — просвещенческой легенды (собственно интеллигенция 1960—1970-х) — реформаторской легенды (перестройка) — профессионального положения (от гайдаровских реформ через «новых рас­порядителей» к дефолту 1998 г.).

4. «Фантомная интеллигенция» (Левада). Основной формой (аналитической моделью) существования слоя выступает раскол внутри одного поколения (по осям, о которых было сказано выше, ситуация «гражданской войны»), который транспонируется в «историю» как разрыв между поколениями («отцы и дети», см. эпизод в «Заставе Ильича», 1964). Отсюда — «короткие ряды традиции» (Ю. Левада) в культуротворческих группах и демонстратив­ный классикоцентризм, плюс компенсаторная ориентация на «серьезную», «проблемную» литературу (прежде всего, эпику с ее героями и антигероями действия) — в более широких кругах образованного сообщества, среди собст­венно интеллигенции, т.е. бюрократии репродуктивных систем социума.

Показательно негативное отношение интеллигенции к художественному авангарду, например к «поисковой» поэзии, живописи, музыке (при извест­ном сочувствии и даже защите отдельных фигур в социальном плане — как «жертв», маргинализируемых и репрессируемых властью).

Другая сторона самоопределения и жизненной тактики образованных слоев в России — капитуляция («сдача», по Белинкову, ок. 1966 г.) и адапта­ция к сложившемуся порядку, различные формы сотрудничества с ним. Раз­двоение образованного слоя и конструкция двоемыслия, механизма двойного счета («не по-настоящему»). Факторы (симптомы) социального торможения при попытках сохранения контроля над ситуацией («реостат») и хотя бы ви­димости лица, мнимых.

5. Проблема советской интеллигенции или элиты (=независимость), ее замал­чивание и смещение — травма рождения, факта, что она — производная и ре­активная от власти, иными словами — поддерживающая ту же властную кон­струкцию смыслового мира): она иногда при власти, но никогда не у власти.

6. Модус (модель) существования и движения: раскол (бюрократия/интел­лигенция) и, далее, дробление по той же модели раскола — «настоящие ин­теллигенты» и др. (по этой модели — «хороший учитель», то же — редактор, врач, инженер и т.д.). Воспроизводство базовой проблемы («травмы рожде­ния») в 1930-х и, особенно, в 1960-х.

7. Символы — это прежде всего символы «своих» — вытеснение «другого», они, по функции, демаркационные, отгораживающие: демонстрируется граница отчуждения, причем — теоретически весьма интересный случай — граница становится ядерным, центральным компонентом действия (кон­струкция игры, театра). Двоемыслие как блокирующее устройство (его на­следник — стёб). Капсуляция (самоизоляция). Отторжение сложности см. выше о непонимании (демонстративном — нередко даже у профессиональ­ных филологов!) поэзии, негативном отношении к поисковому искусству (принимается только как жертва властных запретов и репрессий).

8. Основные жанры символической репрезентации: ожидание «большого» («русского») романа (от «красного Толстого» 1920-х до Пастернака и Гроссмана) + драма лишнего человека (Володин, Вампилов и др.). Контрфигуры, например: Петрушевская, Вен. Ерофеев и др., выворачивающие наизнанку сами эти ожидания и стоящую за ними самооправдательную мифологию («Москва—Петушки», «Детская кровь»).

9. Потеря смысла и формы исходного конфликта, а тем самым, оснований само идентификации, в том числе — протестной.

10. «Недовольные» образца 2012 г.: состав, опыт, образ жизни, особенно по­требительской, — другой (другой уровень образования, реальное знакомство с Западом, всегда остающаяся перспектива отъезда, сетевая связь через Ин­тернет; весьма заметны работники коммерческой сферы, фрилансеры, вместе с тем — мало студентов, ср. 1968 г. в Европе и США). Вряд ли это только поколенческая смена, и хотя сорокалетние ощутимы, но присутствуют «все». Вместе с тем, других (неинтеллигентских) ориентиров, идей и слов, кажется, так и не обнаружилось: в основе — правозащитный словарь, плюс относи­тельно новое, соц-артовское, концептуалистское отношение к «ним» (власти, как прежде — к советской). Важно и ново, кроме того, что теперь — в сравне­нии с серединой нулевых — относительно успешные группы не связывают свой успех с режимом, а критикуют его и настаивают на автономности + влиятельности («представительство»). Вкрапления православного, левого и др. в общем мессидже пока что почти неразличимы. Революции — при все бо­лее значимой социалистической повестке и ослаблении либеральной — не хочет (почти) никто. Старое и новое в фольклоре Болотной, «юмор», «сти­листические разногласия» (и стиль в поведении власти — Левада в начале 2000-х). Не столько движение протеста (еще меньше это похоже на полити­ческую оппозицию), сколько брожение недовольства (после нескольких лет
относительной удовлетворенности) и попытка консолидации (после 15—20 лет разброда этот временной «промежуток», конечно, значим).

 

СОЦИОЛОГИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА[3]

I.    Формульные повествования

*Боевик.

Женский детектив.

*Исторический роман.

*Любовный роман.

*Фантастика.

Смысл двуязычия, функции и типы перевода: роль переводчика, поня­тие «зарубежной литературы», «советская школа перевода», современная ситуация.

II.    Конец интеллигенции

Канонизация Бродского. Реабилитация Набокова.

Бабель, Зощенко, Олеша, Шкловский, Булгаков сегодня: стратегии сдачи и сопротивления.

Случай Солженицына: возвращение, канонизация, экранизация. «Шестидесятники» сегодня (2006).

III. Другие искусства

*Поэты об искусстве. *О Величковиче. *Выставка. Памяти Музича. Фотографии Холокоста. Читая Дайяну Арбус.

 

СОЦИОЛОГИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ[4]

Очерки

I. Общетеоретическое введение. К понятию «литература»: социокультур­ные рамки

Литература и модернизация.

Литература и (гражданская) эмансипация.

Литература и (общедоступное) образование.

Литература и (массовые) коммуникации.

Модели модернизации в России (интеллигентски-демократическая; властно-бюрократическая; контрмодернизация, их исторические контаминации): гра­ницы и функции литературы. Другая литература, другие подходы к литературе.

II.        Идеология литературы в России — от Белинского и славянофилов до наших дней (включая миф о литературоцентричности русской культуры)

Проблема классики.

Интеллигенция и литература, интеллигенция в литературе.

Власть и литература, власть в литературе (властители, цензура, полити­ческая полиция, церковь).

Запад и литература, Запад в литературе.

Восток (неверные) в литературе.

Народ и литература, народ в литературе.

Женщины и литература, женщины в литературе.

Религия и литература, религия в литературе.

Трансцендентное, «иное» (символизм) и нигилизм (декадентство) в ли­тературе; смерть в литературе (Л. Толстой, А. Платонов и др.).

Насилие в литературе (Шаламов, Солженицын — лагерь; войны — Первая мировая, Гражданская, Вторая мировая, афганская, чеченские и др. и военная проза; насилие как быт — Петрушевская и др.).

III.      Организация литературы (литература как система)

Группы и течения.

Центр и периферия.

Публикуемая литература — андеграунд — эмиграция: связь и отторжение; роль писателя и критика, проблема читателя и воспроизводства образцов.

Роль (роли) писателя.

Роль переводчика, «Всемирная литература» («мы — наследники»), «со­ветская школа перевода».

Издание (издательства, гонорары, роль издателя).

Журналы, «толстый журнал».

Премии.

Библиотеки.

Книжная торговля.

Реклама и пиар.

IV.      Формы литературы

Русский роман, русский герой (лишний человек, маленький человек, «рус­ский человек на rendez-vous» и др.).

Русская драма.

Поэзия в России.

История, исторический роман.

Фантастика, нф-роман, славянская фэнтези.

Уголовный роман / детектив / русский боевик.

Колониальный роман.

Мелодрама (любовный роман).

Светский роман — может быть, через героя (от Пушкина и Лермонтова до Л. Толстого)?

Проблема литературного модерна (романтизм, модернизм, пост-).

Массовая литература как проблема и культурная форма (формы).

Советская литература как реальность и проблема.

V.        Литература в системе образования. Преподавание литературы

VI. Современная ситуация в литературе и вокруг — политика и состояние социума; досуг; издание, чтение и библиотеки; ТВ, Интернет (обобщенно).
Эмпирическое заключение.

VII. Формы рефлексии над литературой: теоретическое заключение

Литературная критика.

Литературоведение, теория и история литературы. Философия литературы.

Социология литературы, защита от нее со стороны разных интеллектуаль­ных групп.

Приложения (исторические, эмпирические).

 

О ЛЮДЯХ И КНИГАХ[5]

От автора

Интродукция

*Диалог с Другим *Место, которое внушает надежду *Как я стал переводчиком

(В сноски: интервью с Батыгиным, Калашниковой, Борусяк, программой «Треугольник»)

Дальние горизонты

Зонтаг?

Симона Вайль

*Чоран

*Три интеллектуала в борьбе со временем

*Клемперер

*Примо Леви

*Целан

*Агамбен. Память и свидетельство

Пилинский

*Величкович

*В центре истории

Милош, Родная Европа

Гомбрович — о Дневнике

Шульц?

*Алейсандре

*Лесама

*Пас

*Писарник

*Кортасар 1, 2

*Борхес

Пессоа

Читать Транстрёмера

Надаш — о «Своей смерти»

*Бонфуа

*Жакоте

*Дюпен

Состав среды

*Пинский

*Великовский

??? Анатолий Гаврилов

Седакова-1 (Апология разума)

*Автономова

*Петровская

*Аронсон

Гавришина

Лидерман

*Берг

*Скидан

*Фрейдкин

Разговор о поэзии

*Морозов (дополнить)

*Козовой: жить невозможным

Седакова (стихи и переводы)

Пригов—Рубинштейн

*Айзенберг

Абдуллаев—Драгомощенко—Скидан

Стратановский

*Фанайлова (1, 2, 3)

*Круглов

*Степанова

*Уланов

Шваб—Ровинский—Сваровский

*Оглавление любви

Он же — о переводе

*Язык другого

*Перевод как стратегия литературной инновации

*Гаспаров-1

Перевод, французская версия (Бланшо, Берман, Козовой)???

??? Прокопьев

??? Дашевский

*Тяга отсутствия

Остров памяти

*Столбов

*Пас

*Милош

*Левада

*Зверев

*Гаспаров-2

*Козовой

*Гольдштейн

*Трауберг

*Брагинская

*Гелескул

*Ратгауз

*Эппель

 

Подготовил к публикации А.И. Рейтблат

 

[1] Ряд статей и книг, задуманных Борисом Дубиным, он не успел написать. Но судить о них позволяют тезисы выступлений, а также планы книг. Мы полагаем, что и в таком виде они представляют немалый интерес — и для осмысления затрагиваемых проблем, и для лучшего понимания самого автора.

[2] Тезисы выступления на Малых Банных чтениях в Петербурге 2 марта 2013 г.

[3] План книги был написан в 2006 г. Звездочкой Дубин отметил опубликованные к тому времени статьи.

[4] Прочитав 2011 г. мою статью «Русская литература как социальный институт» (Русская литература как социальный институт / Под. ред. Ю. Тацуми, К. Норимацу и М. Нумано. Токио, 2011. С. 6—29), Б. Дубин предложил написать вместе книгу на эту тему. После обсуждения план он написал сам, а к написанию книги, хотя и у меня и у Бориса были уже наработки по многим из упомянутых в плане проблем, мы в дальнейшем из-за занятости другими темами так и не приступили.

[5] План книги был написан, по-видимому, в 2013 г. Звездочками Дубин отметил опубликованные к тому времени статьи. Тексты их были собраны в компьютере в отдельной папке вместе с этим планом и библиографической справкой. Сейчас книга готовится к изданию.

- See more at: http://www.nlobooks.ru/node/6139#sthash.MXq1ClYg.dpuf


Вернуться назад