Светлана Абрамовна Стивенсон (р. 1962) – социолог, доцент Университета Лондон Метрополитен. Автор монографий «Crossing the Line. Vagrancy, Homelessness and Social Displacement in Russia» (2006) и «Gangs of Russia. From the Streets to the Corridors of Power» (2015).

 

Хотя время «реальных пацанов» – членов бандитских группировок, казалось бы, ушло в прошлое и сейчас в России на авансцену низового насилия вышли новые агенты, будь то бойцы Новороссии или часть сторонников «Антимайдана», след 1990-х – времени пацанов – остался в культуре и общественном дискурсе. Популярная культура все больше романтизирует уходящую натуру (особенно это проявилось в недавнем массовом успехе сериала «Физрук», повествующем о бывшем бандите, устроившемся на работу в школу, вызывающем уважение и даже восхищение у учителей и учеников своей брутальной маскулинностью и «естественным» чувством справедливости). В комментариях представителей либеральной интеллигенции о происходящем в стране мы встречаем частые ссылки на пацанов и их понятия, особенно, когда говорящие указывают на поведение властей, связанное с агрессией, пренебрежением формальным правом, откровенным обманом, преследованием тех, кто определяется как враг, и безусловной верностью «своим», страху потерять лицо и, как следствие, эскалацией насилия. Власти, как утверждают комментаторы, ведут себя «по-пацански». Вот, например, цитата из Леонида Радзиховского по поводу кризиса в отношениях России и Запада:

 

«Главный просчет Путина – это неумение предвидеть реакцию Запада, конечно. Он был уверен, что Запад – это слабаки, это трусы, это жадные и жалкие ничтожества, ни на что не годные, которые при малейшем на них напоре тут же сложат лапки и уползут под стол. Ну, короче говоря, жалкие беспомощные ботаны, которые при появлении реального пацана будут только очки протирать, извиняться и просить пардону»[1].

 

Или мнение Станислава Белковского по тому же поводу:

 

«Но можно ли было не проучить этих высокомерных людей, западные элиты, думающие, что им позволено все, а народам второго сорта (которыми они считают русских и еще много кого) – ничего? Так было, но так не будет. Потому что пацан»[2].

 

Нередко можно прочесть и утверждения о том, что «нами правит шпана».

Из этих и многих других сходных комментариев очевидно, что, по мнению их авторов, образованному слою и его «цивилизованному» поведению противостоят представители слоев с фундаментально другими правилами и принципами поведения, обозначаемыми ими как «пацанские». Эти слои находятся как на самом низу, так и на самом верху российской социальной структуры.

Но что в действительности представляют собой моральные понятия «реальных («правильных», «конкретных») пацанов»? И какого рода тип властных отношений создается на их основе? В настоящей статье я анализирую данные исследования организованных преступных группировок, проведенного в Казани в 2005 году совместно с казанским социологом Александром Салагаевым и его учениками Александром Шашкиным и Рустемом Сафиным[3]. В рамках исследования мы опросили 32 членов различных казанских группировок в возрасте от 17-ти до 35 лет. В числе тем, поднимаемых в ходе углубленных интервью, были понятия. Мы спрашивали респондентов о понятиях, как они применяются, а также просили рассказать о том, в каких ситуациях насилие является допустимым, а в каких нет.

 

Казанские группировки как патримониальные кланы

Казанские группировки зародились в конце 1960-х годов и обрели всесоюзную известность в связи с судом над группировкой «Тяп-Ляп», состоявшимся в 1978–1980 годах. Эта банда, выросшая из дворовых групп молодежи, проживавших в районе местного предприятия «Теплоконтроль», занималась уличным насилием, кражами, грабежами, вымогательством у работников сферы обслуживания, охраной деятельности советских теневых предпринимателей. В конце 1980-х – начале 1990-х годов многочисленные казанские группировки трансформировалась в бандитские формирования, занимавшиеся преимущественно рэкетом. Сходные структуры возникли в других городах Татарстана, Поволжья и по всей России. Лидеры группировок и подчиненные им группы очень быстро оторвались от своих территориальных корней и уже в начале 1990-х стали распространять свою деятельность на близлежащие регионы, на Москву и Санкт-Петербург, создали форпосты за рубежом. Они предоставляли «крыши» для крупного бизнеса, участвовали в различных нелегальных схемах по уходу от налогов и отмыванию денег, действуя нередко по заказу государственных структур, и постепенно вросли в легальный бизнес. Однако местные молодежные структуры, «улицы» и их союзы продолжали существовать на территориях, ставя «крыши» мелким и средним предпринимателям, занимаясь разнообразной преступной деятельностью (мошенничеством, грабежами, кражами и уличной преступностью).

К моменту исследования прежняя власть группировок уже сильно ослабла. После ряда процессов над организованными преступными сообществами Татарстана, происходившими в 2000-х – первой половине 2010-х годов, группировки потеряли значительную часть своих лидеров и влияния. Те же из лидеров, кто не пал жертвой попыток государства ликвидировать организованную преступность, сделались известными предпринимателями, депутатами Государственной Думы, руководителями крупных общественных фондов как в Татарстане, так и в Москве. Тем не менее основные группировки – «Хади Такташ», «Перваки», «Соцгород», «Мирновские», «Борисковские», «Шатуровские» и многие другие – по-прежнему существовали и существуют до сих пор, действуя главным образом на окраинах города. Территориальные формирования группировок занимаются разными видами силового предпринимательства[4]: «крышуют» игровые салоны, фирмы по обналичке, таксистов и небольшие автотранспортные компании, а также перепродают мобильные телефоны, контролируют проституцию, организуют нелегальные уличные парковки, занимаются продажей наркотиков. Группировкам на законных основаниях принадлежат авторемонтные станции, кафе и магазины. Младшие члены по-прежнему вымогают деньги у так называемых «лохов» (в основном своих ровесников, непацанов), занимаются квартирными грабежами и кражами.

Казанские группировки многоэтничны, они включают в себя представителей всех автохтонных этнических групп, живущих в городе (в основном это русские и татары), но исключают участие девушек и женщин. Членство в них начинается в 16–17 лет, но после 25–30 лет многие пацаны отходят от активной жизни группы и встречаются со своими товарищами лишь эпизодически. При этом статус члена группировки дает им возможность пользоваться поддержкой последней до конца жизни. Из группировки можно выйти официально, но это сопровождается ритуальным насилием (жестоким коллективным избиением), а иногда и финансовым штрафом. Молодежь в группировках разделена на возрастные когорты, руководимые так называемыми «смотрящими за возрастом». Общее руководство в группировке осуществляют старшие члены, авторитеты, а во главе всей группировки стоит лидер.

Территориальные структуры группировки и внетерриториальные формирования, находящиеся в непосредственном подчинении у лидеров, образовывают разветвленные сети. Они связаны, несмотря на все разнообразие входящих в них форм, общими корнями, уходящими во многих случаях в позднесоветский период – время образования большинства группировок. Эта связь обеспечивается не только обязательными отчислениями в центральный «общак», которые делают территориальные группы, но и общей идентичностью, преданиями об отцах-основателях, славном прошлом группировки и представлениями об узах «пацанского братства», скрепляющих всю группировку снизу доверху. И, хотя интересы верхушки группировки, лидеров и авторитетов, давно не связаны исключительно с Казанью и Татарстаном, они могут сохранять заинтересованность в воспроизводстве территориальных молодежных объединений как ресурса насилия. «Авторитеты» время от времени посещают сходки местной молодежи, принимают участие в организации ритуальных «войн» между улицами и следят, чтобы территориальные группировки воспроизводились как мобилизованные структуры, обладающие определенной неформальной властью на территории. Они оказывают им помощь в организации нелегального бизнеса (используя связи с местными властями и полицией), помогают освобождать из полиции задержанных членов группировок или разваливать уголовные дела.

В целом группировка, экономика которой держится на силовом предпринимательстве и других видах как криминальной, так и легальной деятельности, это не бизнес-структура, а патримониальный клан. Понятие патримониализма было предложено Вебером для описания отношений традиционного господства, основывающегося на личной власти патриарха и преданности ему со стороны членов расширенного домохозяйства или племенного альянса[5]. Лидеры группировок (в большинстве случаев сами вышедшие из молодых «пацанов» в конце 1980-х – начале 1990-х), не главы корпораций, а скорее вожди кланов, в которых экономические, социальные и властные отношения находятся в неразрывном единстве. Лидер группировки – это сильный и расчетливый правитель, обладающий безусловной властью. Как говорили опрошенные пацаны, главное качество лидера – это умение демонстрировать силу. При этом сила лидера должна признаваться как внутри группировки, так и за ее пределами:

 

«Лидер не выбирается, он выдвигается, то есть показывает свою силу и держит власть в своих руках. Сила – это главное качество лидера, сила во всем: в здоровье, в мышцах, в уме, в связях» (Ильсур, 26 лет).

 

В глазах пацанов лидер по-отечески направляет и защищает членов группировки, организуя при этом связи с внешним миром и не давая группировке ослабнуть.

Клановое единство было крайне важным для группировщиков. Они часто называли свои организации «школой жизни», идеальным сообществом, морально возвышающимся над современным городским обществом, в котором люди живут вне правил, вне закона (понятий), думая только о собственных шкурных интересах. При этом для них группировка – это не только место зарабатывания денег, не только возможность сделать «ход конем» на шахматной доске социальной мобильности с помощью криминального насилия. Это особый мир, в котором материальное и эмоциональное, трудовые будни и героические подвиги, подчинение авторитетам и осознание себя в качестве «братвы», мужского братства, тесно переплетены.

 

Система понятий

Понятия создают основу социального порядка в группировке, будучи при этом не сводом инструментальных норм, делающих возможным эффективное осуществление силового бизнеса, а целостным мировоззрением. В них воплощен взгляд на мир и поведение в нем, который возникает у членов сообщества в процессе сосуществования в одной социальной среде. Члены группы говорили о том, что они живут по понятиям. Понятия (которые я рассматриваю в рамках этнометодологической традиции), как любые другие моральные правила, создают общее мировоззрение сообщества, культурное единство его членов[6]. При этом моральные правила не передаются в рамках устной традиции (хотя конкретные формулировки понятий, как, например, «пацан сказал, пацан сделал» или «пацан всегда прав» называются в виде моральных максим). Их нельзя вывести из так называемого воровского или тюремного закона. Им обучаются в процессе повседневной совместной жизни. Не представляют собой понятия и некие непреложные законы. Скорее они отражают интуитивно угадываемые принципы группового поведения. Понятия, используя выражение этнометодолога Лоуренса Видера, представляют собой не свод конкретных предписаний, а «схему, которая производит реальность»[7]. Но эта схема не видна самим членам сообщества, ее, по мнению Видера, должен выявлять исследователь, трактуя изложения правил участниками группы и их поведение, которому они сами дают моральные оценки.

Когда мы спрашивали пацанов о понятиях, многие с готовностью их перечисляли, но подчеркивали при этом, что все понятия назвать в принципе невозможно:

 

«Я бы мог попробовать разложить по полкам, в чем заключаются пацановские понятия, но боюсь, это просто невозможно. Лично у меня ушел не один год, чтобы разобраться во всем этом, и для этого нужно вести такую же жизнь, как и мы» (Женя, 24 года).

 

По словам Цыгана (24 года), «невозможно описать в двух словах то, чему учишься годами». Понятия применяются членами группы творчески, в зависимости от ситуации. Считается, что практически любое поведение, любую точку зрения можно защитить, если уметь обосновать свое мнение ссылками на понятия, «уметь правильно говорить». При этом, когда участники исследования перечисляли понятия, они ссылались на них как на моральные максимы (как, например, вышеназванная формула «пацан сказал, пацан сделал»), не истолковывая, откуда берутся и на что направлены различные предписания. Такого рода максим очень много, но в их основе лежит фундаментальная схема восприятия жизни и поведения, которая скрыта от самих участников, но которую может попытаться выявить исследователь.

Без понимания основополагающих принципов невозможно понять роль отдельных предписаний в мировоззрении членов группы. Например, в числе понятий назывались такие предписания, как запрет для пацана работать кондуктором на транспорте, продавать собственные старые вещи и обязанность драться, если его назовут торговцем (барыгой). На что указывают эти максимы? Может быть, они связаны с тем, что пацан не может признать материальную нужду, соглашаясь на низкооплачиваемую работу кондуктора или продавая старые вещи? А почему группировщик должен драться, если его назовут барыгой? Связано ли это с культурным наследием воровских норм, по которым торговля считалась недостойным занятием? А на что указывают требования к пацанам быть физически сильными, не увлекаться алкоголем и не употреблять наркотики? Является ли это отражением потребностей их силового бизнеса, необходимостью физически защищать свою часть рынка нелегальных услуг?

Из разговоров с членами группировок, из описаний ими понятий и ситуаций, в которых они применялись, стали понятны другие принципы их мировоззрения, лежащие в основе этих конкретных моральных максим. Запрет работать кондуктором, продавать старые вещи и необходимость драться, если тебя назовут барыгой связан, как представляется, с действием фундаментального принципа поведения в качестве представителя аристократической группы и неотождествляемости с доминируемым населением. Статус члена элитного сословия воинов (к которому относят себя пацаны) запрещает продавать старые вещи и работать в сфере обслуживания. Необходимость быть физически сильным и избегать употребления алкоголя и наркотиков соответствуют фундаментальному принципу контроля над телом и речью этого воинского клана.

Итак, вот моя собственная реконструкция фундаментальных принципов группировки и ряда соответствующих им понятий.

Поведение в качестве представителя аристократической группы, неотождествляемость с доминируемым населением. При встрече с пацанами из других группировок пацан всегда должен назвать себя и свою группировку. Если его спросят, с какой он улицы, он не может сказать: «Я не с улицы». Пацан не может потерять лицо, убежать от тех, кто на него нападает, он не может подвести свою улицу. Пацаны не могут драться с группой непацанов, извиняться перед ними, даже если сами не правы. Пацан всегда прав. Он должен уметь «правильно говорить» и подкреплять свои высказывания ссылками на понятия.

Пацан не может совершить ничего, что бы приравняло его к представителям доминируемых категорий, сверстникам непацанам (лохам) или торговцам и бизнесменам (барыгам, комерсам). Он не может показать, что он боится драки, не может быть жертвой вымогательства; если он испытал унижение, он должен отомстить. Если кто-то назовет его лохом, барыгой или комерсом, он должен ответить на это насилием.

Контроль над телом и речью. Пацан не может употреблять наркотики или неумеренно употреблять алкоголь. Молодежь не должна курить. Пацан должен следить за своим внешним видом, иметь опрятную и практичную одежду. В некоторых группировках наказываются молодые пацаны, не чистящие свою обувь.

Пацан должен отвечать за свои слова, «следить за базаром». Он не должен бросаться словами. Все намерения, утверждения, угрозы и обещания должны незамедлительно осуществляться. Достав оружие, пацан должен быть готов его применить. Если пацану задают вопрос, он должен отвечать на него прямо, не задумываясь и не отвечать вопросом на вопрос.

Верность группировке. Пацан должен всегда поддерживать других членов группировки, помогать попавшим в беду товарищам. Он никогда не должен подвергать своих друзей опасности и доносить на них в полицию. Он должен стремиться предотвратить любой личный конфликт в группе, помогать разрешать споры между товарищами и не вступать в драку с ними (за исключение игровых, несерьезных драк). Он не может врать или красть у своих. Он должен делиться своими доходами с нуждающимися товарищами, даже с теми, кто отошел от повседневной жизни группировки.

Подчиненное положение женщин. Девушки и женщины не могут быть членами группировки. На территории, контролируемой группировкой, не должно быть женских преступных групп. Подруги пацанов не могут присутствовать на сходках. Дела группировки всегда имеют приоритет над личной жизнью. Пацаны не могут вступать в конфликт с другими пацанами из-за женщин (за исключением защиты близких родственников, таких, как мать, сестра или жена). Если пацан заигрывает с девушкой другого пацана, тот может только попросить его этого не делать, но не может вступать с ним из-за этого в драку. Пацану нельзя заниматься оральным сексом со своей женщиной: если его товарищи узнают об этом, то могут исключить из группы.

Помимо представлений о содержательных сторонах морали и справедливости, пацаны называли процедурные нормы группировки. Об этих нормах тоже говорилось как о понятиях, имеющих статус совместно выработанных моральных правил, поэтому я так же отношу их к фундаментальным принципам.

Внутригрупповая демократия и справедливость. Пацаны должны уважать старших пацанов и подчиняться смотрящим и авторитетам. Спорные ситуации должны разрешаться демократически: всеми членами группировки на сходняке или авторитетами. Решения должны приниматься на основе понятий. Запрещено унижать или наказывать младшего «по произволу и беспределу». Нельзя наказывать пацана за одно правонарушение больше одного раза. Старшие члены не могут использовать общак младших возрастов.

Социальная и этническая инклюзивность группировки. Группировка должна принимать всех молодых людей, которые хотят в нее войти, если они готовы жить по понятиям и не имеют в прошлом правонарушений – зихеров (как, например, трусость в драке или несопротивление вымогательству). Нельзя отказывать в приеме по любым другим основаниям, включая этническое или семейное происхождение. Любой человек, включая молодых людей из семей полицейских, может войти в группировку. (Отмечу, что прием в группировку не сопровождается особыми ритуалами, клятвами или целованием кольца, а производится на основе местной уличной репутации.)

Автономия вне организации. Пацан может и должен иметь широкие социальные связи вне группировки и использовать их во благо группировки. У него есть право на частную жизнь, он может иметь семью, собственность и проводить свое свободное время так, как хочет. Он может работать там, где хочет (за исключением правоохранительных органов, торговли и сферы обслуживания) и общаться, с кем хочет, за пределами группировки, включая членов других группировок – если те не враждебны его группировке. Он может вступать в политические партии и движения. Пацан может также зарабатывать на жизнь любой преступной деятельностью, не связанной с бизнесом группировки.

 

Квазиплеменная моральная система

Понятия поддерживают социальный порядок группировки – но какой именно? На что указывают те фундаментальные принципы, которые были выделены как лежащие в основе конкретных правил?

Американский социолог Рэндалл Коллинз предложил использовать для описания уличных шаек веберовское понятие патримониальных альянсов[8]. Это тип социальной организации, который можно найти в отрядах греческих воинов, в античные времена объединявшихся для совершения набегов на городские поселения Средиземноморского бассейна. Другой пример – отряды викингов-завоевателей в раннем Средневековье. В современном государстве такие альянсы до сих пор существуют в тех областях, где либо государственные институты не действуют совсем, либо их действие неэффективно. Таким является пространство улицы, на которой в основном и действуют молодежные группировки.

Действительно, социальный порядок группировки – это порядок мужского воинского альянса. Члены группы должны быть верными ей, демонстрировать доблесть и личную ответственность, их отношения основываются на примитивной демократии и принципиальном равенстве статусов среди братьев-воинов. Любые различия между ними (будь то этнические или социальные) не признаются, за исключением возрастных статусов.

В отношении подчиненного населения (а к нему относятся как сверстники непацаны, так и предприниматели) члены клана становятся в позу аристократического превосходства. По праву сильного и опираясь на собственные представления о должном, они взимают с них дань. По выражению пацанов, очень точно характеризующем природу властных отношений (и не только в бандитской группировке!), это называется «загрузить по понятиям и развести на деньги». Требования пацанов не основываются на гипотетическом социальном договоре, контракте. Власть группировки держится в первую очередь на насилии. Это тип власти как насилия, власти, которая требует безусловного подчинения, а не согласия[9]. В отношениях с окружающим населением понятия используются главным образом для оправдания взимания дани («Х должен нам платить, поскольку это наша территория», или «Х должен нам платить, если он хочет успешно работать», или «Х должен нам платить, потому что он нарушил наши правила»). При этом такое осуществление власти не исключает, что подчиненные группы могут также использовать властные и социальные ресурсы группировки в своих прагматических целях: например, для того, чтобы с помощью «крыши» уходить от налогов или избавляться от конкурентов. Не противоречит это и интересам пацанов: для них важно стабильное экономическое существование компаний или отдельных предпринимателей, за счет которых они живут и которому они готовы содействовать.

 

Пределы беспредела

Понятия пацанских племен не распространяются на чужаков. Лишь крайние проявления насилия против лохов или барыг, как и насилие против женщин, детей и стариков, осуждаются группировкой как беспредел. Такой беспредел подрывает аристократический статус членов группы. Тем не менее мы не раз слышали о случаях беспредела, оправдываемых группировщиками как эксцессы, связанные с так называемым «адреналином», мешающим вовремя остановиться, или тем, что жертвы так или иначе нарушили «пацанские понятия». Некоторые группировщики были более склонны к насилию, некоторые менее, но возможность его применения всегда подразумевалась в качестве аргумента. Отношение бандитов к беспределу, на мой взгляд, слишком романтизируется и в массовой культуре, и в академической литературе о криминальных организациях. Мир бандитов часто представляется областью некоей естественной народной справедливости. На самом деле моральные представления этого сообщества, по крайней мере когда речь идет об отношении к непацанам, весьма растяжимы. Мир пацанов, с его брутальной маскулинностью и признанием обязательств исключительно перед своими, – это не мир универсальной или даже традиционной патриархальной морали.

Ильнар (35 лет) выразил свои весьма гибкие представления о допустимости насилия следующим образом:

 

«Бить можно всех, но это уже беспредел. Если ты не отморозок [человек, нарушающий понятия. – С.С.], то на крайняк, детей и баб бить не станешь, хотя бабы сами ведут себя так, что приходится прикладываться. Насилие меняет поведение человека, заставляет его думать о том, что он делает. Наш человек, пока его не от... плохо понимает. Сам я к битью прибегаю часто, и до чужого мнения мне по … кого хочу, того и бью».

 

Похожие взгляды высказал Богдан (23 года):

 

«Так вот однозначно сказать нельзя, что вот его бить можно, а его – нельзя, все зависит от ситуации, в которой ты оказался... Я насилие применял по отношению к тем, кто меня старше, и кто младше, и к женщинам, но всегда было, за что их наказывать, поэтому я себя отморозком не считаю».

 

Кирилл (25 лет) высказал несколько менее кровожадные, но тоже достаточно гибкие взгляды на возможность применения насилия и способы улаживания конфликтов:

 

«Я предпочитаю решать вопросы мирно, без кровопролития, хотя мы в любой момент можем приехать и покрошить всех в мелкий винегрет. Надо уметь находить верное решение, идти на взаимные уступки. Но больше я предпочитаю ставить человека в ситуацию, в которой он, по понятиям, не прав, таким образом можно улаживать многие конфликты».

 

В конечном счете ограничения на применение насилия не являются внешними, а признаются самой группировкой. При этом любое насилие, по-видимому, нуждается в некоем моральном обосновании, и в насилии пацанов, как правило, оказывается виновата сама жертва, якобы провоцирующая их неправильным поведением, своим непониманием или сознательным нарушением понятий.

В отношениях с внешним миром моральные правила членов группировки всегда должны работать в их пользу. Группировщики, как воины из гомеровского эпоса или герои античной трагедии, не испытывают вины за то, что они делают по отношению к чужакам. Как показал Виктор Ярхо в работе «Была ли у древних греков совесть?», только бесчестие или публичное унижение могут вызвать у героев моральные мучения[10]. У них нет универсальных представлений о морали, возникших позднее в христианской культуре. Нет ее и у современных городских воинов – пацанов.

Пацаны могут лгать, обманывать, грабить и, если надо, убивать с весьма немногочисленными ограничениями. Тем не менее они считают, что без них общество погрузилось бы в полный хаос, беспредел. Вот что в этой связи сказал один из опрошенных – Гарик (24 года), – отвечая на вопрос, нравится ли ему Казань:

 

«Город мне нравится в основном потому, что здесь живут правильные люди [то есть люди, живущие по понятиям. – С.С.]. Сравнивая с Москвой, где очень много беспредельщиков, которым все по барабану, у нас в Казани многие придерживаются понятий, и поэтому у нас нет такого бардака, как в других городах».

 

Прагматика жизни, прагматика насилия

Ощущение морального превосходства над окружающими, возникающее за счет чувства принадлежности к консолидированной группе, соединяется у «реальных пацанов» с прагматическим индивидуалистическим мировоззрением. С одной стороны, они являются членами боевого клана, мобилизованного и дисциплинированного, а с другой стороны, каждый из них имеет массу различных интересов, простирающихся далеко за пределы группировки. Пацаны нацелены на индивидуальный успех, который они готовы достигать любыми способами, включая участие в легальных (учеба, работа) и нелегальных структурах. В их двойной, как в ДНК, спирали мобильности криминальное и легальное тесно переплетены. Они верят, что членство в преступных группах не мешает, а напротив, помогает социальному успеху, предоставляя исключительно полезные связи и возможности.

Группировщики были крайне прагматичными в том, что касалось поведения в сферах, где речь не шла о жизни группировки. Они были готовы играть по правилам, определяемым институтами школы, университета, места работы. Большинство опрошенных нами пацанов учились или работали. Некоторые из них работали на стройках и заводах, другие трудились в качестве менеджеров, а один из опрошенных был детским врачом. Пацаны рассказывали о том, как они сами или их знакомые пацаны пытались сделать политическую карьеру, ходили на собрания «Партии жизни» (в то время, когда мы проводили наше исследование, у нее, как казалось, были хорошие электоральные перспективы). Некоторые говорили, что хотели бы войти в «Единую Россию». В интервью они часто высказывали патриотические взгляды, осуждали те нации, которые были, по их мнению, враждебны России – в то время основными врагами считались прибалты и американцы. Некоторые из них высоко отзывались о деятельности Владимира Путина, особенно поддерживая его непримиримую позицию по отношению к тем, кто бросает вызов российским интересам. Незадолго до наших интервью произошел инцидент с детьми российских посольских работников в Польше, избитых неизвестными в варшавском парке. Путин немедленно выступил с осуждением этого акта как недружественного по отношению к России, после чего в Москве произошли несколько нападений на поляков (организованных, как многие полагают, членами движения «Наши»). Один из наших респондентов, Ильсур (26 лет), заметил в этой связи:

 

«Мне нравится Путин, потому что нравится, как он проводит жесткую политику по повышению имиджа России. Случай с избиением посольских детей в Польше и ответные меры – это просто классика уличных ответок. Путин показал, что он обид терпеть не будет, а таких везде уважают: и на уровне улиц, и на уровне мировых отношений».

 

Такое одобрение власти невозможно было бы услышать из уст представителей воровского сообщества, определявшего себя через полное противостояние государству. Но пацаны нисколько не отчуждены от власти – напротив, они ориентированы на поддержание широких социальных связей с людьми, которые имеют формальную власть. Группировщики гордились своими родственными и соседскими связями с представителями полиции, ГИБДД, местных властей (при том, что, конечно, доносить властям на членов группировки было категорически запрещено). Неформальные связи могли помочь в бизнесе, уходе от уголовной ответственности, защитить группировщиков в разных конфликтных ситуациях. Наличие родственника в полиции могло даже помочь пацану выйти из группировки без того, чтобы, как это принято, его ритуально избили бывшие товарищи. Обращение за такой помощью не считалось противоречащим понятиям.

Поведение пацанов там, где они сталкиваются с людьми, «имеющими за собой какую-то силу», прагматично. Сталкиваясь с человеком, который является родственником или другом полицейского или прокурора, с представителем воровского сообщества или с любым другим человеком, обладающим властным ресурсом, группировщик скорее всего будет пытаться предотвратить конфликт (если только это не грозит потерей лица). Пацаны никогда не будут вымогать деньги у такого человека.

Осуществляя насилие по отношению к слабым и неорганизованным жертвам (насилие, минимально ограниченное представлениями о беспределе), пацаны с уважением относились ко всем, кто обладал силой. Рассказы пацанов о драках и попытках вымогательства часто сопровождаются описанием того, как они пытаются сначала выяснить положение человека в местной системе формального и неформального насилия. Встречая потенциальную жертву, например, на улице, пацаны могут начать разговор с выяснения того, откуда этот человек, кого из влиятельных местных персонажей он знает и даже занимается ли он спортом.

Но во всех случаях – и когда сила за ними, и когда она оказывается не на их стороне – они пытаются использовать понятия для подкрепления собственной позиции. Например, напав по ошибке не на того человека (например, избив безо всякого повода пацана из другой группировки, что, по понятиям, запрещено), они могут пытаться объяснить дело тем, что тот якобы их оскорбил. Вымогая деньги у беззащитной жертвы и сталкиваясь с тем, что та неожиданно обретает защиту (в одном из описанных случаев у лоха оказался в родственниках криминальный авторитет), они могут настаивать на несуществующем долге, который они якобы пришли получить и который тот, кого они сочли лохом, в нарушение понятий отказывался платить. Пацаны никогда не видели в прямом обмане ничего предосудительного – более того, гордились им. Главным для них было выйти из любой ситуации победителями, и истории об успешном «разводе по понятиям» всегда излагались ими с большим воодушевлением.

При этом, как уже отмечалось, пацаны считали собственное общество высоко моральным, а лохов и барыг – слабыми, неорганизованными, неспособными на реальное сопротивление и не имеющими, в отличие от самих пацанов, никакой морали.

 

Заключение

Подводя итоги анализу мировоззрения пацанов и принципов осуществления насилия в их сообществах, мы можем сказать, что пацаны образуют на тех территориях, где действуют их группировки, властные кланы. В отношениях со сверстниками, непацанами и предпринимателями, пацаны стремятся установить власть, осуществляемую не по консенсусу и не на основе некоего гипотетического социального договора, – это власть сильного, предлагающая слабому подчиняться собственному, весьма широко трактуемому, закону.

Мировоззрение пацанов предполагает осознание себя в качестве члена аристократической группы и создает ощущение морального превосходства по отношению к слабому, неорганизованному противнику или оппоненту при возможности всегда поступать в соответствии с собственными прагматическими интересами. Оно включает обязанность защищать своих – даже тех, кто находится на низших уровнях иерархии. Оно подразумевает веру в то, что все отношения строятся на силе, и требует постоянной ее демонстрации. Оно предполагает отсутствие моральных обязательств перед теми, кто считается чужаком, успешный обман которых является предметом особой гордости. Оно оправдывает стремление к выгоде без разделения криминальных и легальных средств ее получения. Таковы пацанские правила – и, похоже, их действительно разделяют не только «реальные пацаны». Моральные претензии, предъявляемые правящей элите, ведущей себя по-пацански, указывают на сходные черты осуществления криминальной и легальной власти в России, базирующихся не на универсальном праве, а на патримониальных, частных основаниях осуществления господства и насилия.