Анализ мотивации и гендерных особенностей участия молодежи в протестных акциях 2017 года

[стр. 153—168 бумажной версии номера]

26 марта и 12 июня 2017 года в России состоялись две крупные протестные акции, которые получили название «молодежных». Выступления оказались резонансными. По данным всероссийских опросов общественного мнения, проведенных «Левада-центром», о мартовской акции слышал 61% взрослых жителей России, причем 14% ответили, что знают о ней хорошо, а 47% что-то о ней слышали. Примерно такие же результаты были получены в опросе, проведенном после июньской акции[1]. Наиболее распространенными объяснениями того, почему молодежь вышла на улицы, были следующие: «накопилось недовольство политикой властей и положением дел в стране» — 38% после мартовской акции и 29% после июньской; «молодежь стремилась выразить свое возмущение коррупцией» — 36% и 35% соответственно; «участникам акции заплатили» — 24% и 20%; «молодежь желала выразить свой протест» — 22% и 24%. При этом с 12% до 18% между двумя акциями выросло число тех, кто считал, что молодежь вышла на улицы, чтобы поддержать Алексея Навального.

 

Описание исследования

Репрезентативных опросов на акциях не проводилось, поэтому оценить различия в мотивации московской молодежи и юных участников протеста в других городах не представляется возможным. Так же неизвестно и точное количество участников акций. По самым грубым оценкам, 26 марта на улицы российских городов вышли не более 60 тысяч человек, а в центре Москвы, по словам организаторов, собрались не более 25 тысяч. Согласно традиционно заниженным оценкам полиции, в столице протестовали 8 тысяч[2]. Скорее всего реальная цифра составляет около 15 тысяч человек; это означает, что численность молодежи, собравшейся на Тверской, не превышала 10 тысяч.

Трудно установить и число участников акции, прошедшей 12 июня. В Москве оно просто не поддается подсчету, поскольку протестовавшие смешались с людьми, пришедшими на массовые гуляния по случаю государственного праздника — Дня России. Но, судя по некоторым косвенным признакам, эта акция стала менее массовой, чем предыдущая. Пять лет назад на Болотной площади и проспекте Сахарова молодые лица в толпе митингующих встречались значительно чаще. Впрочем, как заметил один из наших респондентов, «это не молодежи было больше, а взрослых стало меньше, чем раньше». Так или иначе, представления о том, что в России начинается новый подъем молодежного движения, кажутся преувеличенными.

По следам двух протестных акций мной было проведено двухэтапное качественное пилотажное исследование мотивации, побуждавшей московскую молодежь к участию в протестных акциях. Первый его этап проходил с 27 марта по 5 апреля 2017 года и включал 40 интервью с молодыми участниками акции, среди которых были 20 юношей и 20 девушек. Респонденты набирались методом «снежного кома»: изначально были найдены 15 участников акции, не знакомых между собой, а потом они рекомендовали своих знакомых, тоже участвовавших в протесте. Второй этап начался 12 июня 2017 года. На этот раз был проведен анкетный опрос, включавший 40 открытых вопросов, распространяемых через Интернет. На приглашение принять участие в опросе отреагировали 60 человек, 35 из которых составили девушки и 25 — юноши.

В обоих случаях основную часть респондентов составили студенты московских вузов в возрасте от 18 до 22 лет, незначительная часть приходилась на школьников моложе 18 лет и молодых людей 23—25 лет. Чуть более половины респондентов оценили свои взгляды как либеральные. Юношей среди протестантов было больше, чем девушек; они также имели больший опыт участия в протестных акциях. Среди респондентов, вышедших на акцию 26 марта, 12 юношей из 20 уже принимали участие в протестах, а среди девушек таких оказалось лишь 6 человек. Иначе говоря, только около половины респондентов имели предыдущий протестный опыт. Акция 12 июня стала первой для 14 девушек из 35 и для 5 юношей из 20.

При этом очевидно, что объектом нашего анализа является фрагмент большой группы, а именно образованной молодежи, принадлежащей к столичному среднему классу. Впрочем, в ходе интервью практически все респонденты утверждали, что большинство молодых людей, которых они видели на акции, «такие же, как мы», что «там были в основном свои».

Почему они вышли на улицы?

Повод к участию в протестах не обязательно совпадает с их реальной причиной. В декабре 2011 года таким поводом стали сведения о массовых фальсификациях на парламентских выборах. И, хотя никто не сомневался, что и предыдущие выборы прошли с нарушениями, в данном случае наглядность информации и ее убедительность запустили массовое протестное движение. В то же время это был именно повод, а не причина, поскольку протесты тогда не ограничились выборной тематикой. Нечто подобное произошло и в марте 2017 года, когда триггером, активировавшим возмущение, стал фильм «Он вам не Димон», снятый и представленный широкой Интернет-аудитории Фондом борьбы с коррупцией Алексея Навального.

И в этом случае сама по себе тема — коррупция — не была новой, в ее наличии и масштабах никто не сомневался, но фильм актуализировал эту проблематику, вовлекая в нее самых высокопоставленных государственных чиновников. Навальный выбрал своей целевой аудиторией юношей и девушек, адресовав свой фильм именно им. Как справедливо замечает социолог Денис Волков, Навальному удается привлекать к своим акциям молодежь, но не удается привлечь людей немолодых, что на данный момент является его политическим провалом[3]. Действительно июльский опрос «Левада-центра» показал, что узнаваемость Навального в июне, после второй молодежной акции, осталась на том же уровне, что и в марте — 55%, всего на 8 процентных пунктов больше, чем двумя годами ранее. В этой связи уместно заметить, что в ходе протестов 2011—2012 годов, когда в движении участвовали люди разных возрастов, а молодежи в процентном отношении было не очень много, узнаваемость Навального росла гораздо быстрее[4].

Навальный специально обращается к молодым людям, склонным к радикализму: тем самым он пытается продемонстрировать не столько другим категориям населения, сколько властям свои политические возможности и вес. Возникает вопрос: есть ли разница в том, каким образом его апелляции воспринимаются, с одной стороны, юношами, а с другой стороны, девушками? Ведь последние, согласно традиционным представлениям, более осторожны и менее склонны рисковать.

Сразу после первой акции в прессе и экспертном сообществе преобладала точка зрения, согласно которой тема коррупции была выбрана оппозиционерами потому, что страна находится в сложной экономической ситуации: очевидно, что возможности для самореализации молодежи резко сокращаются, а социальные лифты почти не работают. Поэтому молодежь и откликнулась на фильм, который к началу первой акции посмотрели уже 20 миллионов человек. Интересно, однако, что мои респонденты, независимо от пола, отрицают подобную мотивацию. Фильм Навального действительно многие из них либо видели целиком, либо ознакомились с его изложением в СМИ. Некоторые говорили мне, что и так все ясно: власть ворует, и, чтобы понять это, не нужно смотреть какое-то кино. Любопытным представляется еще одно обстоятельство. Если в регионах участники протестов заявляли, что коррупция наносит ущерб им лично, то среди молодых москвичей, согласившихся на интервью, такие оказались в меньшинстве. Да, моих респондентов возмущает социальная несправедливость, но себя они не ощущают ее жертвами. Более того, многие из них не считают, что социальные лифты не функционируют, а возможности делать карьеру сокращаются.

Свое решение выйти на Тверскую большинство объясняло тем, что за «державу обидно». Девушки и юноши говорили, что в Москве люди живут неплохо, что им самим жаловаться особенно не на что, но в регионах преобладает бедность и это позор для такой богатой страны, как Россия. Одна из респонденток (Татьяна) заметила, что широкое участие в протестной акции студентов, обучающихся в престижных вузах и имеющих неплохие личные перспективы, можно объяснить с помощью известной пирамиды Абрахама Маслоу: когда удовлетворены первичные потребности, возникают потребности более высокого уровня, среди которых и самовыражение посредством участия в гражданских протестах. Поэтому, по мнению Татьяны, самые бедные на улицу не пойдут, поскольку им надо зарабатывать на хлеб. И это не единичное мнение, подобных высказываний было немало. Фактически молодые протестующие проявили патриотизм в той форме, как они его понимают: они думают не только о себе, но и о своей стране, и о людях, в ней живущих. Московские девушки и юноши считают себя патриотами, хотя значительная часть из них говорит: если ситуация в России не переменится, они уедут за границу. Как патриоты они чувствуют ответственность за происходящее и хотят открыто выразить свое недовольство им. Более того, они считают, что таково их законное право или даже обязанность: «Мы прежде всего граждане, а все остальное вторично» (Екатерина). В то же время и фильм сыграл свою роль: без него возмущение молодых людей коррупцией не было бы столь сильным: «тема коррупции всех объединяет и никого не разъединяет» (Мария), и в этом ее реальное преимущество.

Но если среди протестующих было много тех, кто лично не сталкивался с коррупцией, то почему же они приняли участие в акциях, инициированных Навальным? Логичным объяснением здесь вновь представляется то, что этот политик пользуется популярностью и уважением среди молодежи: когда он призвал своих сторонников выйти на улицы, используя наиболее популярные для этой группы каналы коммуникации, иного приглашения не потребовалось. Молодым людям не нужно, чтобы об акции сообщали федеральные телеканалы, поскольку телевидения они почти не смотрят. По словам респондентов, рекламы протестной акции в Интернете им вполне хватило, причем многим показалось обидным, что федеральные СМИ не обратили на протесты никакого внимания. Акции, по их мнению, были значимыми событиями, важными для страны в целом, а потому их игнорирование главными телеканалами неприемлемо.

Обобщая ответы респондентов на вопрос, почему так много молодежи оказалось в рядах протестующих, можно составить список наиболее распространенных объяснений. Прежде всего это сила эмоционального воздействия фильма о Медведеве:

«Многие молодые вышли потому, что они увидели фильм» (Николай).

«Прикипело, и была большая медийная огласка события, они и вышли. Одно дело читать посты, а другое — увидеть такое больше исследование своими глазами. После этого, конечно, хочется выйти на улицу» (Александр).

«Дело в новом формате расследования, я не видела такого раньше. А здесь получился видеоматериал, который смотрят молодые, тот формат, который здорово лег на молодежь» (Вика).

Другое объяснение сводится к использованию большого количества каналов коммуникации:

«Был очень грамотно подобран информационный канал — весь Интернет на ушах стоял, судя по моей ленте» (Анастасия).

«В этот раз были очень задействованы видеоблоги, сам фильм появился на YouTubе, да и видеоканал Фонда борьбы с коррупцией не первый день существует и имеет популярность, там ведь около 100 тысяч подписчиков, а видеоблоги вообще сейчас очень популярны среди молодежи» (Алексей).

«Большую роль сыграли технологии. Моя подруга никогда не интересовалась политикой, но после того, как я сделала пост в Instagram, она его увидела, звонит мне и говорит, давай пойдем вместе» (Елена).

«Молодежь следила за прямыми трансляциями в YouTube» (Наталья).

Наконец, важной оказывается и общая неудовлетворенность тем, что происходит в стране, в сочетании с отсутствием способов донести свое недовольство до власти:

«Для меня лично важно отсутствие возможности повлиять, нет никакой обратной связи с властями и никакой передачи властям снизу вверх» (Алексей).

«Люди недовольны тем, что происходит, а это была единственная возможность свое недовольство как-то показать» (Сергей).

«Молодежь выходит не ради коррупционной тематики, а из-за общего ощущения неудовлетворенности тем, что происходит в стране» (Юлия).

Довольно часто респонденты упоминали о том, что протестная акция предоставляет возможность пережить невероятно мощное эмоциональное чувство солидарности с единомышленниками; это шанс продемонстрировать свой патриотизм («нас заботит будущее страны»). Лишь немногие предположили, что молодежь в ходе протеста желает испытать драйв, острые ощущения. Гораздо чаще звучала мысль о смене молодежных «поколений»: та молодежь, которая ходила на Болотную площадь, разочаровалась в своих попытках что-то изменить, и теперь пришла очередь более молодых — они пока полны энтузиазма: «Со времен Болотной прошли уже пять лет, и те молодые уже выросли. У тех карьера, какие-то проекты, эмиграция, разочарование в политике, а сейчас вышла другая молодежь, следующее поколение» (Елена).

Итак, молодые хотят обратной связи с властью, возможности поговорить с ней. Но что, собственно, они хотят сказать власти — кроме того, что воровать нехорошо, а в богатой стране не должно быть бедных? Содержательная повестка формулируется крайне расплывчато. У респондентов в принципе «все нормально»: они учатся, не бедствуют и не ожидают, что будут бедствовать или не смогут реализовать свои возможности, но при этом у них остается ощущение неудовлетворенности, смутное и неосмысленное. Многие говорят о том, что их «все достало», но не объясняют, что такое это «все». Не случайно желающих дать интервью оказалось так много: если не хотят слышать власти, пусть хоть кто-то услышит.

Эта мысль высказывалась после первой протестной акции в марте, а за ней последовала вторая, и за два с половиной месяца среди участников не прекращались споры по поводу того, что не так в стране, и ради чего надо выходить на улицы. Все респонденты утверждали, что они и в дальнейшем будут принимать участие в протестах. Действительно почти половина респондентов, опрошенных после 12 июня, участвовала в акции 26 марта. Причем время второй акции было неудобным и для школьников, и для студентов: первые сдавали ЕГЭ (11 класс) и ОГЭ (9 класс), а вторые — экзаменационную сессию. При этом многие остались дома, потому что активно готовились к экзаменам или боялись задержания — и пропуска экзамена.

Как мотивировали свое участие во второй акции девушки и юноши, были ли между ними какие-то различия? На первый план и у тех и у других вышло стремление проявить гражданские чувства и убежденность в том, что гражданин должен отстаивать свою позицию в борьбе. Вот несколько высказываний девушек:

«Пора уже попробовать что-то доказать власти» (Ирина).

«Хочу показать властям недовольство проводимой ими политикой» (Александра).

«Необходимо выражать свою гражданскую позицию, в том числе и таким, совершенно легальным, образом» (Анна).

«Хочется проявить гражданскую позицию» (Полина).

«Только выходя на улицу и показывая свой протест власти, мы может что-то поменять в стране» (Мария).

Девушки пишут про себя «Я гражданин», потому что считают, что у этого слова нет «женского» аналога.

Девушкам вторят юноши:

«Необходимо показывать власти, что нам не нравятся постоянное вранье и воровство, не нравятся политический и экономический застой и отсутствие какой-либо реальной позитивной перспективы для страны и ее граждан» (Сергей).

«Сидеть дома и ничего не делать для исправления ситуации стыдно — какой же я после этого гражданин?» (Владимир).

«Выйти и показать власти, что есть много несогласных с ней людей, важно» (Михаил).

Отмечу, что молодые участники протестов не боятся использовать выражения, которые звучат с пафосом, поскольку вкладывают в них совершенно конкретное, значимое для них содержание.

На втором месте по популярности идут суждения о неудовлетворенности тем, что происходит в стране. Здесь также нет заметных гендерных различий: и девушки, и юноши сетуют на несменяемость власти, отсутствие справедливости и произвол. У девушек довольно часто встречается ответ, который после второй акции практически отсутствовал у юношей: «показать, что нас много». Дело в том, что после первой акции участники испытывали сильнейшую эйфорию от того, что у них оказалось немало единомышленников. Для многих это стало потрясением, поскольку молодежных акций прежде не было — но, когда акции повторяются, такие эмоции постепенно уходят, сменяясь более «политическими» мотивами. Во второй акции участвовали мало юношей-«новичков». Напротив, каждая третья из опрошенных девушек участвовала в протестах впервые. Именно для них мотивация многочисленности оказывалась особенно значимой:

«На митинге казалось, что с нами вся студенческая Москва, мы чувствовали себя силой» (Ирина).

«Меня очень вдохновило то, сколько людей пришли 26 марта на Тверскую, и было важно продолжать участвовать в этом. Мне хотелось пойти даже просто ради того, чтобы снова ощутить это удовольствие — находиться в центре родного города с огромной толпой людей, которые думают так же, как ты, и которые разделяют твои ценности. Это довольно редкое удовольствие в современной России» (Евгения).

«В митингах есть что-то объединяющее, за этим тоже шла» (Татьяна).

Можно выделить и собственно «мужской» мотив выхода на Тверскую — страх за подругу, которая участвует в акции, и стремление ее защитить: «Дорогая мне девушка не смогла отказаться от посещения митинга, а отпустить ее одну в такое место я себе позволить не мог» (Александр).

Страхи и сомнения

На первую акцию опрошенные молодые люди шли с некоторым опасением, хотя и без особого страха. Многие считали, что акция согласована, хотя родители большинства респондентов боялись за своих детей и всячески отговаривали их от участия. Поэтому кто-то из респондентов скрыл от родителей, что собирается на манифестацию.

Моя гипотеза состояла в том, что участие в протестах «социально наследуется»: многие молодые протестанты 26 марта — дети тех, кто выходил на проспект Сахарова и Болотную площадь пятью годами ранее. И такие действительно нашлись, хотя их было немного; причем родители по большей части были против вовлечения детей в уличные акции. Участники массового движения начала 2010-х испытали разочарование из-за того, что тот порыв, по их мнению, оказался безрезультатным, а потому им не хотелось, чтобы дети подвергали себя «бессмысленной опасности». Юноши, менее послушные, чем девушки, реже реагировали на подобные запреты. Многие девушки отмечали после акции 12 июня, что в марте послушались родителей, а потом об этом пожалели: из рассказов друзей они поняли, что пропустили очень важное и интересное событие.

12 июня молодые люди собрались участвовать в согласованном митинге, но внезапно Алексей Навальный объявил о перемене места его проведения. В тот момент молодым людям стало ясно, что они идут на несогласованную акцию и их могут ждать неприятности; многие из них знали, что 26 марта состоялись многочисленные аресты. Поскольку риск возрастал, две трети опрошенных девушек негативно отнеслись к решению инициативной группы «обострить ситуацию». Остальные, однако, усмотрели в таком повороте как положительные, так и отрицательные стороны, и только две девушки сочли перенос места правильным.

Преобладание негативного отношения было обусловлено тем, что, во-первых, девушки не хотели рисковать и только нежелание остаться в стороне от протеста не позволило им отказаться от задуманного. О своей нерешительности в тот момент позже заявила каждая вторая девушка. Чуть более половины респонденток отметили, что у них есть подруги, которые из-за переноса акции на Тверскую улицу решили от участия воздержаться. Что касается юношей, то среди них тоже преобладали те, кому перенос места не понравился, но все же число тех, кто негативно отнесся к подобному решению, уступало числу тех, кто видел в нем как положительные, так и отрицательные стороны. Более того, лишь у каждого пятого респондента имелись друзья, которые из осторожности предпочли остаться дома.

Во время обеих акций девушки, если верить их высказываниям, стремились вести себя максимально аккуратно, «не нарываться», чтобы не подвергаться аресту. Они были уверены, что это поможет избежать опасности:

«Мне совсем не хотелось быть задержанной, старалась держаться подальше от правоохранителей и не вступать в перепалку, не выкрикивала провокационных лозунгов, пришла без какой-либо атрибутики вроде уточек или флага» (Марина).

«Старалась не идти в гущу событий и не стоять прямо в центре толпы» (Татьяна).

«Пошла без плаката, крепко держалась за друзей, не выкрикивала ничего в одиночку» (Наталья).

Юноши по большей части также стремились избежать задержания, руководствуясь той же тактикой, что и девушки, хотя их высказывания более экспрессивны:

«Отходил, если видел сцепившихся зверюг в шлемах, направлявшихся в мою сторону; отходил, если оказывался рядом с митингующими, которые вели себя провокационно — залезали на козырьки домов или в клумбы. Сам никуда не залезал, никаких плакатов (и, не дай бог, российских флагов) не держал, смотрел по сторонам» (Игорь).

Впрочем, среди юношей были и те, кто умышленно провоцировал ОМОН, стремясь быть арестованным. В этом они, с одной стороны, видели проявление смелости, лихости, маскулинности, а с другой стороны, хотели, чтобы в СМИ и Интернете было как можно больше фотографий задержаний. Как говорили сами респонденты, это должно было засвидетельствовать произвол со стороны властей. Тем не менее среди студентов таких «лихачей» было немного: почти все опрошенные говорили, что самыми активными нарушителями порядка оказались подростки-школьники, причем в основном мальчики.

Но все-таки большинство респондентов ареста не боялись. Девушки полагали, что даже если их арестуют, то насилия применять не станут: «Как девушка я была уверена, что бить по-настоящему не будут, а остальное не страшно» (Елена). Перспектива же побывать в полицейском участке респондентов не слишком страшила, поскольку административное взыскание не сулит, по их мнению, серьезных проблем в дальнейшей жизни. Более того, некоторые юноши видели в аресте возможность почувствовать себя героями, они считали, что ими будут восхищаться друзья. Судя по интервью, с арестованными участниками акции 26 марта так и получилось. Для девушек такие ожидания не были типичны, поэтому их можно рассматривать как демонстрацию маскулинности. Единственное, чего боялись все студенты, — пропустить из-за ареста экзамен, если он приходился на следующий день. Наконец, по сообщению части девушек, гнев родителей страшил их больше, нежели ОМОН.

Молодые люди понимали, что участвовать в акции на Тверской опасно, но даже те из них, кто испытывал нерешительность и страх, на нее все-таки вышли. Почему они приняли такое решение? В ходе исследования выяснилось, что девушки и юноши, отвечая на этот вопрос, были фактически единодушны: они считали участие в акции своим гражданским долгом. Из интервью с девушками: «Нельзя рассуждать о свободе, правах и справедливости в кругу друзей или в Интернете, а когда доходит до дела, прятаться и сидеть дома»; «Потому что это мой гражданский долг»; «Потому что мне важно будущее России». Из интервью с юношами: «Я же не овощ, который сидит за компом и жалуется на власть, я — гражданин»; «Это проявление гражданской позиции и перспектива построения гражданского общества в России».

Отношение к Навальному

Несмотря на то, что обе протестные акции были организованы Алексеем Навальным и практически все их участники следят за деятельностью политика в социальных сетях, лишь четверть опрошенных, принимавших участие в первой акции, сказали, что относятся к Навальному положительно. Это были в основном юноши. Опрос, состоявшийся после 12 июня, выявил ту же неоднозначность, особенно характерную для девушек. Более половины из них указали, что они видят в Навальном как положительные, так и отрицательные качества, а остальные разделились поровну, воспринимая политика либо позитивно, либо негативно. Ответы юношей в совокупности выглядели иначе: большинство, составляющее около двух третей, видело в Навальном и плюсы, и минусы, а остальные высказывались о нем по большей части положительно. Тем не менее в интервью и анкетах респонденты нередко начинали рассуждать о политике с такой фразы: «Я не фанат Навального, но…». Это относится как к юношам, так и к девушкам.

Как свидетельствуют опросы, в течение всего периода пребывания Владимира Путина на президентском посту именно женщины составляют основную часть его избирателей[5]. Его популярность среди женщин неизменно превышает популярность среди мужчин, а доля женщин в его электорате больше, чем их доля во взрослом населении России. Так, перед президентскими выборами 2012 года в ряду собиравшихся голосовать за «второго президента России» женщины составили 61%, хотя среди россиян их было тогда 54%[6]. В медийном образе президента Путина подчеркивается связь с архетипом героя-воина, находящим восторженный отклик у многих российских избирательниц. Что касается Навального, то здесь налицо другой путь самопрезентации: он предстает в качестве юриста и сторонника соблюдения закона, верного мужа и любящего отца, но одновременно решительного, дерзкого и не чуждого провокации политика. Составляющие его образа не создают единства, поскольку зачастую противоречат друг другу; именно из-за этого лишь относительно небольшая часть протестующих, выходящих на улицы по призывам Навального, оценивает его самого в целом позитивно. Что касается восприятия оппозиционного политика со стороны девушек, то им, с одной стороны, не хватает в нем последовательности, а с другой стороны, выраженной маскулинности.

Главное достоинство, которое протестующие, причем как девушки, так и юноши, видят в Навальном, заключается в том, что он единственный популярный и амбициозный политик на «выкошенном» оппозиционном поле. На вопрос, есть ли в России другие политики-оппозиционеры, пользующиеся авторитетом у молодежи, большинство участников обеих акций ответили отрицательно. При этом юноши, имеющие больший опыт участия в протестном движении, практически единодушны: для них Навальный действительно единственный. В свою очередь девушки весьма часто упоминали еще Дмитрия Гудкова, к которому они испытывают симпатию. Но, хотя Гудков привлекает юных участниц протестных акций своей интеллигентностью и воспитанностью, ему, как полагает девическая аудитория, не хватает популярности.

Таким образом, отношение респондентов к Навальному амбивалентно. Плюсом, как правило, оказывается его уникальность в качестве серьезного оппозиционного политика — с этим согласны и девушки, и юноши («на данный момент это единственный оппозиционер, который делает хоть что-то», «он единственный оппозиционер, и это хорошо»). Минусы, отмечаемые респондентами, имеют гендерную специфику. Девушки чаще говорят о том, что не испытывают к Навальному доверия:

«Он скользкий тип, я ему не доверяю» (Елена).

«Мне он не нравится как личность» (Ирина).

«Считаю, что он демагог, не знаю, что на самом деле думает» (Татьяна).

Более прагматичные юноши предпочитают оценивать не столько персональные качества, сколько программу политика, как они ее себе представляют:

«Он мог бы быть эффективнее, но пока это единственный вариант» (Игорь).

«Я сомневаюсь в наличии у него способности адекватного управления сложной многофакторной системой» (Алексей).

«Не понимаю его экономическую программу: как можно поднять так сразу зарплату до 25 тысяч, где он деньги найдет?» (Вячеслав).

Половина девушек и половина юношей обратили внимание на важность того обстоятельства, что акции организовал именно Навальный, в то время как другая половина с этим не согласилась. Практически все респонденты в данном случае писали: «Мне все равно кто», но за подобными фразами стояло скорее выражение того, что они «не фанаты Навального», что он им не очень симпатичен. При этом опрошенные в большинстве своем понимают, что, если бы митинг созывал кто-то другой, они на него не пошли бы. Рассуждая после акции 26 марта о том, как возмутительна коррупция и сколь сильное впечатление произвел фильм о Медведеве, многие молодые оппозиционеры не вспомнили (или не знали), что в 2011 году был опубликован доклад «Путин. Коррупция»[7], в подготовке которого активно участвовал Борис Немцов. Как сказал один из респондентов, отвечая на вопрос о популярных оппозиционных политиках: «Вот был Немцов, но это политик старого поколения, не нашего» (Владимир).

Девушки и юноши, отметившие важность того, что акции организует именно Навальный, обосновывали ее по-разному. Девушки почти единодушно утверждали, что он единственный популярный лидер, а других, способных повести за собой массы, сейчас просто нет. При этом они никак не фокусировались на личности политика или его достижениях, слово «популярный» было исчерпывающим эпитетом:

«Навальный на данный момент является единственной фигурой, которая консолидирует вокруг себя протестные настроения» (Ирина).

«Мне важно, что за ним люди пошли, а за кем-то другим — вряд ли» (Вера).

«У него достаточно большая аудитория, ведь пришли много людей» (Елена).

Юноши, комментируя ту же тему, подчеркивали не только популярность Навального, но и его роль в протестном движении, а также доверие к нему как сильному и последовательному деятелю:

«Есть понимание, что он не сольет протест, уверенность в нем как в человеке слова и дела» (Александр).

«Это ключевой политик в оппозиции, очевидно, что единственное решение — его поддержать» (Сергей).

«Это реальный и сильный лидер, а акции встроены в его стратегию борьбы за власть» (Михаил).

«Он структурировал всеобщее недовольство, популяризовал видео с разоблачениями лжи политиков, рассказал обо всем с доказательной основой — кто же еще мог организовать эти акции?» (Игорь).

Перенос акции 12 июня на Тверскую большинство респондентов оценили отрицательно, усмотрев в этом значительное повышение собственных рисков. Однако они не стали относиться к политику хуже: об этом заявили по две трети юношей и девушек. Юноши, независимо от их персонального отношения к Навальному, отмечали, что им все равно, как он себя ведет, лишь бы продолжал организацию протестов. Это наиболее четко сформулировал Владимир: «Чего-то подобного от него можно было ожидать, но отношение не изменилось, нет». Для части юношей-поклонников Навального открытая провокация даже хороша: она позволяет обострить ситуацию и толкает силовиков на жестокость. Для тех, кто считает, что у политика много недостатков, особенно важно, что альтернативы Навальному все равно нет и поэтому на его призыв нельзя не откликнуться. В глазах девушек, которым не нравится Навальный, провокационный перенос акции на Тверскую подтвердил обоснованность их эмоционального неприятия этой фигуры:

«Бессмысленно и глупо, напомнило акции “лимоновцев”, но я ничего другого и не ожидала» (Вера).

«Очень злилась на него за такое решение, безобразие, он нас всех подставил» (Алена).

«За Алексеем и раньше наблюдались резкие решения, нацеленные на скандал, это вполне в его амплуа “борца с властью”. Но какая власть, такие и борцы — что тут поделаешь?» (Татьяна).

Большинство молодых протестантов не воспринимают состоявшиеся акции как собственное участие в президентской кампании Навального: они сомневаются в том, что он сумеет стать президентом даже спустя несколько лет. В то же время с высокой вероятностью можно утверждать: если бы этот политик участвовал в президентских выборах в марте 2018 года, то они проголосовали бы за него. О своем желании увидеть Навального на посту президента России заявили более трети опрошенных девушек и половина юношей. Свою позицию девушки и юноши объясняют тем, что России необходима сменяемость власти.

А что, кроме коррупции?

Тема коррупции оказалась эффективным триггером молодежных протестов, зафиксировав присущую молодежи общую неудовлетворенность ситуацией в стране. Что же касается проблем, которые стоило бы поставить в центр последующих акций, то юноши, увлеченные протестом как таковым, об этом особенно не задумываются: большинство из них не смогли сформулировать конкретных проблем, способных в будущем консолидировать протестное движение. Предложенные ими немногочисленные варианты группировались вокруг возмущения несменяемостью власти и ущемлением свободы в Интернете. Что касается девушек, то они перечислили несколько гораздо более важных, с их точки зрения, проблем. На первом месте здесь оказались ограничения прав меньшинств, прежде всего геев: об этом говорила каждая третья респондентка. Девушки возмущались законом, запрещающим пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних, считая его несправедливым и жестоким, а многие из них писали о нетерпимом положении гомосексуалов в Чечне. Характерным и предсказуемым оказалось то, что ни один из юношей этой темы не затронул: в России, где по-прежнему доминирует образ традиционной мужественности, она фактически табуирована. Девушки упоминали также и другие формы дискриминации, с которыми следует бороться, в частности неравноправие женщин и мигрантов. Далее в их ответах следовали такие приоритеты, как борьба с бедностью и улучшение ситуации в образовании, науке, здравоохранении. Иными словами, участницы протестов делали акцент на социальной проблематике. Что касается непосредственно политической повестки, то девушки выделяли в ней борьбу за свободу слова и права человека, сопротивление церковному засилью, требование сменяемости власти. По сравнению с юношами, для многих из которых политическая борьба оказывается самоцелью, девушки-участницы протестов оказались более информированными и более способными рассуждать о проблемах современного российского общества.

Заключение: протест и гендер

Двухступенчатое пилотажное исследование мотивации московской молодежи, принявшей участие в акциях протеста 26 марта и 12 июня 2017 года, продемонстрировало, что девушки не менее, чем юноши, мотивированы к участию в протестных акциях, хотя по численности они составляют меньшинство. Не желая бессмысленно повышать свои риски, они тем не менее проявляют на улице не меньшую отвагу. Более того, многие из них заявляют о готовности протестовать и в дальнейшем.

Вместе с тем можно перечислить позиции, по которым в рядах протестующих обозначились гендерные различия. Так, среди девушек практически нет тех, кто готов к открытой конфронтации с силовиками ради демонстрации своей смелости и удали, они менее юношей склонны к показному поведению. Кроме того, хотя девушки опасаются арестов не больше, чем юноши, некоторые из них не готовы выходить на несогласованные акции, столкнувшись с родительским запретом. Далее, девушки более, чем юноши, тяготеют к санкционированным и согласованным акциям, поскольку считают, что бороться за правовое государство надо, не нарушая законов. Девушки, подобно юношам, признают Алексея Навального лидером протестного движения, но в среднем относятся к нему с меньшим энтузиазмом. При этом они руководствуются эмоциями, оценивая скорее человеческие качества политика, чем его программу. Наконец, девушки чаще юношей размышляют о социально-политических проблемах, которыми должно вдохновляться протестное движение. В частности, только для них важна борьба за права всех дискриминированных групп населения, в том числе и ЛГБТ-сообщества.

В целом гендерные различия в восприятии целей, задач, форм протестной активности юношами и девушками невелики, хотя и довольно характерны. Тем не менее преувеличивать их роль тоже не стоит. Более значимой, несомненно, выглядит тенденция, свидетельствующая о близости мотивов, побуждающих российскую студенческую молодежь к участию в протестах, сходном понимании юношами и девушками смысла гражданской активности, подобии моделей их поведения в ходе протестных акций.