С конца 1990-х «Левада-центр» задает вопрос «Как вам кажется, какие чувства окрепли у окружающих вас людей за последние годы?» (иногда еще дополнительно уточняют: «И какие окрепли лично у вас?»).

В 1999 году главным ответом (52%) были слова «усталость, безразличие», на втором месте - «агрессивность» (37%), на третьем - «страх» (29%). Из почти 15 предложенных вариантов меньше всех (по 2%) набрали «гордость за свой народ» и «ответственность за происходящее в стране». Оглядываясь назад, со вздохом облегчения можно сказать, что со временем эти чувства окрепли: мы в большей степени стали гражданами.

В 2008 году, когда мелькнул призрачный шанс на сменяемость власти, на первое место вышел ответ «надежда» (41%), об «усталости и безразличии» говорили меньше (27%, второе место). Но уже в 2009-м эти ответы поменялись местами, и до сего дня «усталость, безразличие» и «надежда» идут рука об руку и занимают первые два места. Порой, как в 2018-м и в начале 2021-го, их выбирает одинаковое число ответивших. И только в январе 2021-го на первое место вырвалась горькая социальная эмоция - «обида за свой народ» (27%). Тут нужно учесть, что «обиду за народ» испытывают 40% тех, кто не одобряет деятельность Путина (34% опрошенных; 64% - одобряют). Но этого оказалось достаточно, чтобы по выборке в целом «обида за народ» вышла на первое место.

Второе и третье места заняты парой «усталость и безразличие» - «надежда», а на четвертом и пятом - «растерянность» и «агрессивность». Об «агрессивности» не одобряющие Путина говорят вдвое чаще, чем одобряющие (27% против 14%); в их среде так же часто (27%) говорят об «отчаянии». Те, кто деятельность Путина одобряет, видят в окружающих «отчаяние» в три раза реже (9%); на втором месте у них «гордость за свой народ» (23%), а «обида за свой народ» только на шестом. Среди личных переживаний господствует позитив: на первом месте «надежда», на третьем - «уверенность в завтрашнем дне». (Ее, видимо, подарили результаты голосования по «обнулению»: завтра все будет, как сегодня, и послезавтра тоже.)

Нам часто говорят: люди боятся отвечать, что они не одобряют деятельность Путина, поэтому результаты опросов занижают реальное число его оппонентов. К сожалению, никто из этих критиков не ответил с цифрами на вопрос, сколько же их на самом деле. Чаще всего слышится: «Вокруг меня вообще все!». Те, кто в нашем опросе не побоялся заявить, что не поддерживают деятельность Путина, тоже довольно часто (22%, пятое-шестое место) отмечают появление «страха» среди окружающих людей. Эту эмоцию они отмечают у других так же часто, как и «чувство стыда за происходящее». Но среди собственных переживаний этот страх они чувствуют реже, а стыд - чаще (26%): он на третьем месте после «обиды за свой народ» (37%) и «усталости» (28%). «Страх» же среди собственных переживаний у них на седьмом-восьмом месте (как и «озлобленность», 11%) и никак не является - даже в нынешних обстоятельствах, когда его пытаются внушить всему обществу тысячи безликих персон с дубинами, - ведущей эмоцией.

Если посмотреть, каких чувств нет (или их мало) у различных групп россиян, то бросается в глаза, что у недовольных деятельностью Путина почти отсутствует чувства «уверенности в завтрашнем дне» и «свободы» (4%). Те же, кто Путина одобряет, чувствуют себя свободными втрое чаще, а «надежды» у них втрое больше. Жить, противопоставляя себя власти, морально тяжело, а жить, ее одобряя, куда более комфортно для души. Надо только чувство собственного достоинства не особо в себе раздувать, оставив его на каком-нибудь пятом-шестом месте (12%), а на первых, как говорилось, иметь «надежду» и «уверенность в завтрашнем дне».

Опросы проходили как раз тогда, когда Москву и другие города сотрясали протестные демонстрации и действия полиции/ОМОНа/Росгвардии по их разгону. Эти новости поставили на первое место среди заметных событий все категории опрошенных; также в качестве важного события отмечали «возвращение и арест Навального». Об этих делах так или иначе были осведомлены четыре пятых российского взрослого населения. О поддержке участников протестных акций заявили гораздо меньше (22%), остальные отнеслись к ним нейтрально (37%) или отрицательно (39%). Четверть россиян заявили, что видели фильм Навального, еще 40% сказали, что знают о нем. Более половины допускают, что рассказанное в фильме - правда (из них более трети в этом уверены). Но 77% (а среди руководящих работников 88%) настаивают, что на их отношение к Путину это «не повлияло».

Правда это или нет? Наш опыт дает основания полагать, что, как ни парадоксально, сами разоблачения и указания на гигантские размеры коррупции не заставляют публику массово отказывать президенту в лояльности. С тем, что он может быть включен (или не может не быть включен) в коррупционные связи, пронизывающие властную верхушку, наши респонденты, стабильно обеспечивающие Путину рейтинг не ниже 60%, соглашались уже давно. Одно другому не мешает. Формулу Навального про «жуликов и воров» принимали чуть ли не половина тех, кто этой же партии обещал выразить доверие на выборах. И выражал.

В глазах россиян коррупция не самый страшный грех. И вообще, первому лицу прощаются любые грехи, пока крепко представление, что он символический держатель некоторой сверхценной целостности под названием «держава». И в этом смысле он сакральная фигура. Но в фильме и иных публичных жестах Навального, который это чует, есть множественные попытки оную фигуру десакрализовать. Насколько он преуспел, массовый опрос покажет не сразу. Здесь нужны более тонкие, глубинные исследования, поскольку такую смену отношения к «фигуре номер один» многие могут какое-то время не осознавать даже у самих себя.

Данные опросов с большой ясностью показывают, что российское общество - если говорить о состоянии его чувств - представляет собой две неравные части. Одна часть обеспокоена тем, как живет страна в части ценностей, моральных принципов, и это тяжело переживаемое состояние, отягощенное другими нелегкими мыслями и чувствами по поводу своей судьбы, судьбы общества и людей, которых они видят вокруг себя. Они недовольны тем, как управляется страна, и хотели бы смены и управителей, и самого характера правления. Наряду с этим вдвое больше людей с удовольствием взирают на свою жизнь и на жизнь тех, кто их окружает и кто ими руководит. Чувства, которые эти люди испытывают и которые они обнаруживают в окружающих, приятны и комфортны: они стараются не думать о плохом, оно не принадлежит их миру.

Сегодня две части общества, сильно отличаясь друг от друга, не находятся в конфронтации, а сама картина подобного разделения - результат наших исследовательских и аналитических процедур. Эти части не представлены в социальном пространстве в привычных нам классовых формах, в разделении на богатых и бедных, молодых и старых, городских и деревенских, в делении на начальство и подчиненных. Все эти разделения имеют свое место, но никогда полностью не совпадают с указанными социальными разграничениями. Что нам известно - что доля нелояльных режиму медленно и не очень уверенно растет. Характерные для нее эмоции морального недовольства и упрека набирают силу. Лояльное большинство находит средства противостояния и защиты от моральных упреков, главным среди которых является цинизм. В нашем обществе он все больше в ходу. Для исследования этого процесса требуется специальная работа, и пока можно только сказать, что такая работа очень нужна.