Катажина Яжиньска (р. 1985) – эксперт Центра восточных исследований (Варшава), специалист по социально-политическому развитию России.

 

В феврале 2013 года минуло четыре года со дня интронизации нового патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Избрание на высокий пост Владимира Гундяева – опытного церковного дипломата, который раньше возглавлял отдел внешних церковных связей (ОВЦС), – хорошо вписывалось в стремление Русской православной церкви укрепить свои позиции в обществе и государстве. Выбор харизматического православного митрополита на высший церковный пост пробудил надежды на более активный диалог церкви с общественностью и постепенное возрождение православия в России. Почти сразу после интронизации некоторые комментаторы начали называть Кирилла «патриархом-реформатором»[1]. Однако недавние симптоматичные события, в которые была вовлечена церковь – ее реакция на гражданский протест зимы 2011–2012 годов, бескомпромиссная позиция в деле панк-группы «Pussy Riot», серия громких скандалов вокруг самой фигуры патриарха, – показывают, что РПЦ по-прежнему не является той силой, которая могла бы стимулировать искомое ею духовное и нравственное возрождение России. Православие воспринимается большинством россиян как часть русской традиции и культуры, но не как религия. Сама церковь в глазах большинства населения представляет прежде всего структуру, связанную с государственной властью, а не собственно религиозную общину.

В настоящее время церковь, как и другие институты современной России, находится в кризисе. Независимо от улучшающейся финансовой ситуации и облегченного доступа к верующим, обеспеченного близостью к властям, РПЦ не в состоянии удовлетворить духовные потребности большинства россиян и не оказывает значительного влияния на их общественную позицию. Таким образом, наблюдаемые в последнее время попытки Кремля использовать РПЦ и православную религию в целях укрепления собственной легитимности скорее всего не принесут ожидаемых эффектов и могут обернуться лишь отходом части верующих от РПЦ.

 

Восстановление РПЦ в России

В течение последних двух десятилетий РПЦ последовательно восстанавливала свое материальное положение и пыталась расширить влияние на российское общество. С завершением советской эпохи, когда религиозные группы подвергались репрессиям со стороны коммунистических властей, в России постепенно реконструировали часть разрушенных храмов и развернули строительство новых. Ключевым моментом стало принятие в декабре 2010 года закона о передаче в собственность или безвозмездное пользование религиозным организациям имущества религиозного назначения, которое находилось в ведении государства[2]. Этот закон позволяет религиозным организациям возвращать себе имущество, изъятое после революции 1917 года. Среди прочих потенциальными объектами для передачи могут стать земельные участки, храмы, монастыри и другие здания, а также предметы религиозного культа, часть которых сегодня имеет статус исторических памятников. Основным бенефициаром закона о реституции считается именно РПЦ, поскольку до 1917 года ее имущество находилось в руках государства, а сама церковь была частью имперской административной структуры. Противники законопроекта утверждали, что в такой ситуации нельзя говорить о восстановлении исторической справедливости. Критике со стороны представителей различных конфессий в России подвергается и тот факт, что порой РПЦ получала право на объекты, ранее принадлежавшие другим религиозным сообществам. В качестве примера указывается костел Святого семейства в Калининграде (где потом открылась Калининградская областная филармония), до революции принадлежавший католикам, а в 2010 году со скандалом перешедший в собственность православной церкви. Свое недовольство высказывают и сотрудники культурных учреждений и общественных организаций, расположенных в зданиях, на которые претендует церковь: они опасаются, что из-за передачи собственности могут потерять свои помещения. Представители епархий в свою очередь утверждают, что не собираются никого «выгонять на улицу» и желают лишь защитить по праву принадлежащие им объекты.

Наряду с материальным восстановлением в последние годы РПЦ более четко определила свои позиции по основным общественным вопросам. Она пытается выступать в роли морального авторитета и связующего звена между российским обществом и государственной властью. Церковь все активнее входит в различные сферы общественной жизни: организует благотворительную помощь бедным и больным, борется с алкоголизмом, сотрудничает с различными государственными учреждениями. Ее представители высказываются по вопросам, важным для общественности, например, они решительно возражают против абортов, наркотиков и эвтаназии. Церковь последовательно пытается укреплять свою роль в российских школах. Недавно ей удалось добиться внедрения в школьную программу изучения основ православной культуры в рамках одного из модулей курса «Основы религиозных культур и светской этики». РПЦ объявила также о своей готовности участвовать в реализации государственных программ по адаптации иммигрантов в российском обществе, организации курсов русского языка, культуры и истории. Подтверждением этих намерений стало издание учебного пособия «Основы русского языка и литературы» для иммигрантов[3]. Многих комментаторов, правда, обескуражил тот факт, что эти курсы нацелены на людей, большинство из которых исповедует ислам.

О большей открытости РПЦ призвано было свидетельствовать и создание в 2009 году синодального отдела Московского патриархата по взаимоотношениям церкви и общества, возглавляемого протоиереем Всеволодом Чаплиным. Однако после нескольких лет существования новой структуры становится очевидным, что она не приносит ожидаемых результатов. Об этом свидетельствует тот факт, что в кризисных ситуациях церкви не удавалось выступать в роли посредника между обществом и Кремлем. В подтверждение можно сослаться на реакцию патриарха относительно массовых акций протеста после выборов 2011 года. Первоначально, комментируя митинги, руководитель РПЦ призывал власти к диалогу с общественностью. По его словам, «если что-то происходит, общество должно иметь право высказать свое недовольство»; кроме того, «если власть остается нечувствительной к выражению протестов – это очень плохой признак, признак неспособности власти к самонастройке»[4]. В то же время глава РПЦ подчеркнул, что церковь не может занимать ничью сторону. Но затем Кирилл отказался от этих заявлений, выразив личную поддержку новому избранию Путина на пост президента и приступив к агитации за «национального лидера». Вновь касаясь протестов, он начал говорить о них иначе:

 

«Православные люди не умеют выходить на демонстрации – они стоят к Поясу Пресвятой Богородицы, и если бы Пояс находился здесь не месяц, а полгода, то не три миллиона, а сорок или пятьдесят миллионов стояли бы в этой очереди. Мы это точно знаем, потому что мы живем в православной в большинстве своем стране. Эти люди не выходят на демонстрации, их голосов не слышно, они молятся в тиши монастырей, в келиях, в домах, но они переживают всем сердцем то, что происходит сегодня с народом нашим, проводя в своем сознании ясные исторические параллели с беспутством и беспамятством предреволюционных лет, с разбродом, шатанием, разрушением страны в 1990-х годах»[5].

 

Молитвы гораздо эффективнее митингов – так интерпретировали слова патриарха либеральные комментаторы. В конце концов, такой реакцией РПЦ окончательно соотнесла себя с конкретной стороной конфликта и отказалась от диалога с наиболее активной частью российского общества, которая участвовала в протестных акциях.

Следует также добавить, что сам выбор Чаплина в качестве главы отдела, отвечающего за связи с обществом, вызывает неоднозначные оценки. Некоторые заявления этого церковного чиновника, например, предложения о введении православного дресс-кода, открытии православных ночных клубов или положительный отклик на предложение поместить в психиатрическую больницу карельского блогера, критикующего РПЦ[6], вызывали громкую дискуссию в СМИ. Противоречивые оценки вызывает также отношение РПЦ к деятельности так называемых «православных активистов», которые получили поддержку со стороны некоторых церковных чиновников. Критические настроения общественности по поводу некоторых из этих организаций наглядно проявляются в социальных сетях.

 

Церковь в государстве: союз алтаря и престола

Как известно, в соответствии с Конституцией Россия остается светским государством, придерживающимся принципа религиозного плюрализма. Однако у стороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что православие (и РПЦ) неофициально занимает привилегированное положение по отношению к другим вероисповеданиям, в том числе к конфессиям, которые тоже признаны «традиционными»: к исламу, иудаизму и буддизму.

В значительной мере подобное представление формируется под влиянием государственных средств массовой информации, которые много внимания уделяют деятельности РПЦ и церковных чиновников, их контактам со светской властью. СМИ регулярно транслируют церемонии православных праздников с участием ведущих государственных деятелей, в первую очередь президента Владимира Путина. Сами высокие чиновники охотно демонстрируют свою приверженность православной традиции, появляясь на религиозных мероприятиях и встречаясь с церковными иерархами. Представители РПЦ в свою очередь присутствуют на государственных церемониях, выказывая свою поддержку властям и все активнее включаясь в политическую жизнь страны. Государственные СМИ неизменно сообщают населению о взаимных поздравлениях церковных и государственных руководителей по случаю тех или иных памятных дат. Примером здесь может служить трансляция встречи президента Путина с патриархом и участниками Архиерейского собора в годовщину интронизации Кирилла. Во время церемонии президент, поздравляя иерарха, заявил:

 

«Сегодня исключительно востребовано углубление совместной работы, партнерства государства и всех традиционных конфессий. Сохраняя, безусловно, светский характер нашего государства, не допуская огосударствления церковной жизни, мы должны уйти от вульгарного, примитивного понимания светскости»[7].

 

В этих словах публика усмотрела свидетельство дальнейшего укрепления взаимоотношений между РПЦ и Кремлем и расширения роли церкви в политической жизни.

В последние годы такое сотрудничество приносило заметную пользу обеим сторонам. В случае церкви речь шла прежде всего о благоприятном законодательстве и помощи финансового характера, например, налоговых льготах или разного рода государственных субсидиях на поддержку религиозной инфраструктуры. Кроме того, тесная связь с Кремлем гарантирует церкви более легкий доступ к государственным средствам массовой информации и благоприятные условия для расширения пастырской деятельности в армии, тюрьмах, больницах, правоохранительных органах и других государственных учреждениях. Хорошей иллюстрацией сотрудничества духовенства с государстенными структурами стало освящение патриархом камня, заложенного в основание храма при Академии ФСБ в Москве. Стоит заметить, что эта церковь возводится в рамках программы строительства двухсот новых храмов шаговой доступности, реализуемой в столице. Кстати, так называемая «Программа 200»[8], которая осуществляется при поддержке правительства Москвы, тоже может служить подтверждением описанного симбиоза.

Внимание наблюдателей привлекают также некоторые инициативы властей, в которых усматриваются попытки защитить РПЦ или самого патриарха от общественной критики и укрепить шаткие позиции церкви. В качестве наиболее яркого примера приводится суд над участницами группы «Pussy Riot», которые выступили в Храме Христа Спасителя с так называемым «панк-молебном». В подобном духе интерпретировалось и принятие закона об уголовной ответственности за оскорбление чувств верующих, вступившего в силу 1 июля 2013 года. Работа над этим законодательным актом, вызвавшим широкий резонанс в российском обществе, началась сразу после скандала с «Pussy Riot». Именно церковные чиновники и сторонники РПЦ выступили самыми активными поборниками введения уголовной ответственности за «оскорбление чувств верующих». Широкую огласку получила также история вокруг фонда, управляющего Храмом Христа Спасителя в Москве[9]. Общество защиты прав потребителей обвинило фонд в том, что в храме незаконно действует ряд коммерческих учреждений, не связанных с религиозной деятельностью напрямую (бизнес-центр, автомобильная мойка, кафе), и обратилось в прокуратуру с просьбой проверить законность использования помещений. Пресс-релизы на эту тему подняли волну критики в адрес церкви. Недоумение в обществе вызвал и тот факт, что против председателя Общества защиты прав потребителей было возбуждено уголовное дело по обвинению в клевете[10].

Причину тесных отношений церкви с политической властью можно усматривать в том, что Кремль пытается сделать православие одним из столпов российской национальной идеи. Эту идею, призванную консолидировать народ, сплотить его вокруг Кремля, а также нейтрализовать возрастающее напряжение на этнической почве, можно охарактеризовать как смесь патротизма, национализма, великодержавных сентиментов и антизападной риторики. Ее центральным элементом выступает убеждение в уникальности русской цивилизации и превосходстве русской культуры. В соответствии с установкой властей, православие выступает тем элементом, который обеспечивает непрерывность русской государственности и предоставляет основу для обновления российской идентичности, пребывающей в кризисе после распада Советского Союза. Эта концепция отвечает позиции церкви, поддерживающей миф о Святой Руси, при одновременной проповеди ксенофобских и антизападных взглядов. Патриарх активно продвигает также концепцию русского мира – пространства, в значительной степени населенного приверженцами православной религии. В этомрусском мире, который выходит за пределы российского государства (кроме России, к нему часто относят Беларусь, Украину и Молдову), по мнению РПЦ, должен доминировать Московский патриархат как надлежащий преемник православной традиции. В силу этого РПЦ всегда решительно выступала против предоставления автокефалии другим православным церквам, прежде всего Украинской православной церкви, и враждебно относилась к деятельности иных религиозных групп в России и странах СНГ. По той же причине в течение многих лет РПЦ не приемлет миссионерской работы католической церкви, которая, по ее мнению, путем укрепления своих структур пытается отвлечь верующих от православия. Представители Московского патриархата не раз критиковали католическую церковь и римского папу за прозелитизм. Напряжение по этой линии до сих пор явлается одной из центральных проблем в отношениях Москвы с Ватиканом.

Следует заметить, что стратегические усилия РПЦ по укреплению позиций в регионе, признанном канонической территорией православия, соответствуют усилиям светских властей в Кремле, которые направлены на укрепление культурного, политического и экономического присутствия России на постсоветском пространстве. В этом контексте церковная внешняя политика соответствует целям внешней политики Москвы, что ставит РПЦ в позицию естественного партнера Кремля и Министерства иностранных дел Российской Федерации.

Лояльная по отношению к Кремлю РПЦ, таким образом, используется властями как инструмент формирования позитивного образа России за рубежом и лоббирования российских интересов. Примером реализации общих целей Кремля и РПЦ за пределами России можно признать визит Кирилла в Польшу в августе 2012 года, увенчавшийся подписанием совместного с польским епископатом обращения к польскому и российскому народам. С точки зрения РПЦ, польский визит должен был укрепить позицию церкви в мире и имидж самого патриарха, который притязает на то, чтобы восприниматься как глава всех православных. Подписывая документ, РПЦ хотела представить себя в качестве важного союзника католической церкви, остающейся влиятельным социальным институтом в Польше. Причем этот союзник, согласно православным иерархам, мог бы стать партнером католиков в борьбе с секуляризацией в Европе. Что же касается политических целей России, то общий тон визита и подписанного документа вполне соответствовали внешней политике, равно как и исторической политике Кремля. Таким образом, Москва использовала встречу глав двух церквей, чтобы представить Россию как конструктивного, открытого к диалогу политического субъекта, который пытается снимать спорные вопросы в отношениях с зарубежными партнерами[11].

Oдной из приоритетных сфер сотрудничества между Кремлем и РПЦ выступает также продвижение «традиционных» ценностей и укрепление государственнических настроений среди россиян. Ссылаясь на церковь, православную религию и мораль, власть пытается укрепить собственную легитимность, поскольку массовые гражданские протесты в ходе избирательного цикла 2011–2012 годов стали ярким симптомом ее кризиса. Целью консервативной риторики является консолидация вокруг фигуры Владимира Путина той части общества, которая придерживается традиционных ценностей и до сих пор сохраняет лояльность власти. Она также призвана противодействовать дальнейшему сокращению социальной базы Кремля и нарастающему недовольству наиболее активных и либерально ориентированных групп, представляющих так называемый «средний класс». Риторика властей адресуется, в частности, так называемому «консервативному большинству», которое настроено против модернизации, подозрительно относится к Западу и формирует ядро президентского электората. Его традиционно составляют работники бюджетной сферы и промышленных отраслей, часть пенсионеров, а также члены профсоюзов и общественных движений, симпатизирующих Кремлю (среди них православные организации, казачество, часть НКО; структуры, сосредоточенные вокруг Общероссийского народного фронта). К ним примыкают и более бедные слои населения, и жители провинции, которые зависят от выплат из государственного бюджета.

 

Положение церкви в российском обществе

В настоящее время большинство россиян – 74%, по данным «Левада-центра»[12], – признают себя православными, а 84% россиян, исповедующих христианство, являются крещеными[13]. При этом лишь 34% считает, что религия играет в их жизни очень важную или довольно важную роль[14]. Наконец, только 7% верующих посещают храмы чаще одного раза в месяц[15]. Данные социологических опросов свидетельствуют о том, что для большинства граждан России приверженность православию имеет в первую очередь символическое значение: она рассматривается как часть русской традиции и культуры. Эти люди не живут церковной жизнью, но тем не менее считают себя православными – правда, на культурном, а не религиозном уровне. К самой церкви они отностятся нейтрально и воспринимают ее скорее как государственное учреждение. Из-за этого, кстати, способность церкви влиять на моральные установки и социальные воззрения россиян весьма ограничена. Об этом свидетельствует хотя бы отношение россиян к абортам, против которых резко высказывается церковь; как показывают опросы, в данный момент 86% считают, что аборты должны быть разрешены[16].

В последнее время на формирование более критического отношения к РПЦ в российском обществе оказали влияние общественные скандалы вокруг патриарха Кирилла, которые получили громкую огласку в СМИ и прежде всего в Интернете. В частности, русская блогосфера была взбудоражена информацией о том, что патриарх якобы носит часы стоимостью в несколько тысяч евро, а также слухами, согласно которым пресс-служба РПЦ пыталась удалить часы с опубликованных фотографий главы церкви[17]. В центре другого скандала патриарх Кирилл оказался после опубликования информации о конфликте вокруг принадлежащей ему роскошной квартиры в центре Москвы[18]. Эти истории, с одной стороны, поставили под вопрос духовно-нравственную состоятельность церковных иерархов, а с другой стороны, продемонстрировали организационную слабость РПЦ и отсутствие у нее внятной информационной стратегии. Попытки церкви комментировать и опровергать такие обвинения только усиливали критику и становились предметом шуток в Интернете.

Существенным моментом в отношениях между РПЦ и обществом можно считать реакцию патриарха на процесс «Pussy Riot». Он лично потребовал сурового наказания для женщин, утверждая, что они оскорбили верующих и православную традицию. Хотя, следует сказать, что сам проступок «Pussy Riot» в главном православном соборе столицы был неоднозначно оценен и самим российским обществом. Одни восприняли акцию как хулиганство, другие – как политический протест или как артистическое событие. И хотя большинство (56%) считает приговор участницам группы адекватным[19], многие возмущались непреклонной позицией главы РПЦ, считая ее далекой от идеала христианского милосердия.

Все перечисленное повлекло за собой весьма неприятные для церкви последствия, снижая симпатии к ней в глазах общества. Хотя на первых порах после вступления в должность Кирилл воспринимался как человек, более прогрессивный и открытый, чем его предшественник, вскоре стало очевидно, что он придерживается консервативной позиции по социальным вопросам и политически подчиняется государственной власти.

 

***

Хотя у РПЦ есть желание выступить в качестве морального авторитета и посредника между обществом и властью, она до сих пор не смогла превратиться в мощный общественный институт и по-прежнему переживает кризис. Она не слишком способна удовлетворять духовные потребности общества и влиять на те или иные предпочтения россиян. По этой причине не стоит ожидать того, что внутриполитическое использование РПЦ для консолидации общественной поддержки Кремля окажется эффективным. Вместе с тем политика властей, которая гарантирует РПЦ привилегированное положение в обмен на поддержку, может иметь скорее отрицательные последствия. Уже сейчас 57% россиян высказываются против того, чтобы государство вмешивалось в дела церкви, и считают, что церковь должна быть отделена от государства[20]. Вовлеченность РПЦ в сотрудничество с Кремлем постепенно лишает ее суверенитета, что вызывает сопротивление наиболее активных групп населения, а также недовольство в просвещенных церковных и близких к церкви кругах. Кроме того, одним из последствий сращивания православной церкви и государства становится нарастающее недовольство среди представителей других религий, особенно ислама, неуклонно увеличивающего число своих приверженцев в России. Так, по данным «Левада-центра», на декабрь 2012 года мусульмане составляли около 7% населения, в то время как в 2009 году их было лишь 4%; неофициальные показатели могут быть еще выше[21].

Как представляется, сосредоточиваясь на восстановлении собственного материального благополучия и лоббировании интересов властей, церковь упускает из виду опасные внутренние проблемы: неспособность привлекать на свою сторону широкие слои населения, отсутствие культурных инициатив для молодых и активных поколений, а также организационную неэффективность и слабость системы управления. Именно эти факторы будут и далее усугублять разочарование и пассивность в рядах верующих. Общим итогом может стать все увеличивающийся отход людей от церкви и дальнейшая деградация ее роли в российском обществе. В ближайшие годы эти проблемы станут для РПЦ самым серезным вызовом.