. Так, в России институт частной собственности никогда не был глубоко укоренен в силу устойчивого и воспроизводящегося на протяжении веков сращивания власти и собственности. Свобода в ее западном понимании в сознании большинства населения подменялась "волей", "вольностью". Отношение к праву и законности тоже всегда было иным, чем на Западе; главным традиционно считалось не соответствие действий того или иного субъекта закону, а "справедливость" и "правда" (праведность).
Все это и многое другое явилось следствием иной, чем на Западе, политической культуры, иных базовых ценностей, иных способов достижения общественного согласия и стабильности в обществе. Поэтому изменение образа России в периоды контрреформ является не случайным, а закономерным обстоятельством; оно отражает реакцию общества на попытки принудить его к имитации западной идентичности, западной системы ценностей, западной системы социальных институтов. В то же время по мере прохождения ряда циклов реформ и контрреформ ценностные и институциональные основы западного и российского общества постепенно сближаются, а это делает возможным и необходимым все более интенсивное общение России с западными странами. Соответственно, постепенно, в циклически-колебательном режиме модифицируется и образ России как внутри страны, так и за ее границами. Более того, исчерпание потенциала изоляционистских стратегий в современных условиях делает для современной российской власти необходимым укрепление положительного образа страны, без чего государственная политика не может быть эффективной. Однако успех такого целенаправленного формирования имиджа России во многом определяется тем, насколько при этом учитывается ее текущее положение в рамках очередного цикла реформ-контрреформ, конкретная фаза развития, которую переживает страна. В зависимости от этого использование одних и тех же способов и инструментов формирования имиджа будет давать принципиально различные результаты.
Обращаясь к культурным механизмам чередования реформ и контрреформ и связанного с этим периодического изменения образа России, подчеркнем важное обстоятельство. В отличие от большинства стран Запада и Востока в России на протяжении XIX-XX веков наблюдается глубокий культурный разлом, пронизывающий всю идеологическую и социально-политическую сферу, а именно размежевание радикального либерализма и не менее радикального государственного патернализма ("государственный социализм" советского периода представлял лишь крайнюю форму этого патернализма). Радикальный либерализм, как правило, тесно связан с западничеством и вестернизацией, а государственный патернализм - с отходом от Запада и ориентацией на "особый" путь развития. Соответственно с точки зрения радикального либерализма и с точки зрения государственного патернализма Россия выглядит совершенно по-разному: если в первом случае Россия -страна с западной культурой, которая должна развиваться по пути стран Запада, то во втором случае - это, прежде всего, великая евразийская империя, которая должна развиваться своим "особым" путем.
С начала XIX века расщепление на либерализм и государственный патернализм, на западничество и славянофильство, на "капитализм" и "социализм" становится характерной чертой российской интеллектуальной и политической жизни. Это расщепление временно затушевывается после революции 1917 года, но в поздний советский период возникает вновь в виде разделения на непримиримые группировки "западников" и "почвенников", "реформаторов" и "консерваторов". Ни одна из этих односторонних составляющих культурной жизни (ни одно из этих "отвлеченных начал", как сказал бы Владимир Соловьев) не в состоянии ни разрешить возникающие перед Россией проблемы, ни заимствовать сильные стороны у оппонентов. Поэтому чередование либеральных (или псевдолиберальных) реформ и антилиберальных, но социал-патерналистских (или псевдосоциальных) контрреформ становится неизбежным явлением отечественной истории последних веков.
Циклические изменения образа России, находящиеся в корреляции с циклами реформ и контрреформ, во многом обусловлены преимущественно бинарным типом российской культуры. Характеризуя этот тип культурных систем и его отличие от "тернарных систем", присущих современному западному обществу, Юрий Михайлович Лотман писал:
"Идеалом бинарных систем является полное уничтожение уже существующего как запятнанного неисправимыми пороками. Тернарная система стремится приспособить идеал к реальности, бинарная - осуществить на практике неосуществимый идеал. В бинарных системах взрыв охватывает всю толщу быта"
[4].
Иными словами, преодоление или хотя бы смягчение колебаний и потрясений, свойственных развитию российской культуры и российской политической системы, сопряжено с изменением глубинных структур менталитета, ведущих к воспроизведению непримиримых бинарных оппозиций типа "индивидуальная свобода - державная мощь", "западничество - почвенничество", "либерализм - государственный патернализм", "рыночная экономика - государственная монополия", "дружественный Запад - враждебный Запад", "интеграция - изоляция". В то же время постепенное усложнение современного российского общества, а также усиление его информационного, экономического, культурного взаимодействия с другими странами делают необходимым и неизбежным медленное изменение культурных структур и стереотипов в направлении расширения разнообразия (дифференциации) и роста терпимости - как на уровне отдельных индивидов, так и в масштабах всего общества. Все это, безусловно, влияет и будет в дальнейшем влиять на формирование образа России как внутри страны, так и за рубежом.
Перспектива возможного вхождения России в очередную фазу контрреформ со всей остротой ставит сегодня проблему преодоления циклизма российского развития в его прежнем виде, смягчения противостояния между радикальным либерализмом и радикальным государственным патернализмом. Фактором, противодействующим намечающейся склонности к изоляционизму и способствующим формированию положительного образа страны в мире, может стать позиция нового поколения российских граждан, для которого все более характерными оказываются установки на самореализацию и личные достижения.
--------------------------------------------------------------------------------
[1]
Флоровский Г. Евразийский соблазн // Новый мир. 1991. № 1. С. 206-207.
вернуться