Зависимость российской экономики от природных ресурсов – общее место в разговоре о ее слабых местах и возможных перспективах. Об этом говорят и критики путинского политического режима, использующие концептуальную метафору «ресурсного проклятия» для объяснения провала демократических реформ в России. Не скрывает этой зависимости и официальный дискурс модернизации, определяющий природные ресурсы отечества как национальное достояние, которое дает России выгодное конкурентное преимущество в глобальной борьбе за будущее. Вопрос только в том, сумеет ли она им правильно распорядиться. В обоих случаях природный ресурс становится частью исторической судьбы, явленной в историософских терминах проклятияили наследия. Материальность природного ресурса обнажает свое значение символического истока (которое, кстати говоря, удерживается во многих европейских языках, в которых ресурс и исток оказываются этимологически связаны). В свою очередь будущее – величественное или мизерабельное – оказывается опрокинутой вперед проекцией прошлого, результатом его утилизации. Именно поэтому оценочное отношение к ресурсному фактору – как к основе экономического процветания и политической стабильности или как к причине все большего экономического отставания и деградации политических и гражданских институтов – находит отражение и в соответствующем отношении к историческому прошлому, и в соответствующей артикуляции национальной идентичности, и в соответствующих дискуссиях о возможных трансформациях политического режима в России. Таким образом, проблема природных ресурсов перестает быть проблемой экономической, оказываясь в центре дебатов о политических, социальных и даже культурных перспективах.

Очередным витком этих дебатов стала опубликованная в «НЗ» (2013. № 2(88)) статья Александра Эткинда «Петромачо, или Механизмы демодернизации в ресурсном государстве»[1]. Оживленная реакция на эту статью, в которой относительное экономическое благополучие 2000–2010-х описывалось как предпосылка реверсивного движения, отбрасывающего развитие государства и общества в направлении, отрицающем ценности европейской современности, заставила редакцию «НЗ» еще раз вернуться к этому тексту. Следующий блок материалов представляет собой развернутые реакции, спровоцированные позицией и основными тезисами Александра Эткинда. Некоторые из этих критических реплик ставят под сомнение те выводы, к которым приходит автор «Петромачо». Некоторые, соглашаясь с аналитической рамкой, вписывают его выводы в более широкий, глобальный контекст. Некоторые являются попыткой, отталкиваясь от предлагаемых тезисов, расширить саму аналитическую рамку.

Различные смысловые векторы, производимые проблемой сырьевой зависимости, порождают и различные дисциплинарные оптики. Из экономической перспективы исходят историк Никита Ломагин и экономист Мария Снеговая. Политэкономическая логика капитализма оказывается в центре внимания историка Тони Вуда и философа Артемия Магуна. Филолог и историк культуры Илья Калинин концентрируется на идеологических и дискурсивных импликациях «ресурсного мышления». Завершает тематический блок Александр Эткинд, который в ответ на критику возвращается к своим первоначальным тезисам и усиливает их аргументацию. [НЗ]