ИНТЕЛРОС > №6, 2012 > Церковь и демократия в Польше

Анджей Бжезецкий
Церковь и демократия в Польше


24 января 2013

Анджей Бжезецкий (р. 1978) – польский публицист, главный редактор журнала «Новая Восточная Европа».

 

Отношение польской церкви, и церкви вообще, к демократии – очень сложная тема, поскольку любая церковь, по сути, есть организация недемократическая. Кроме того, в отличие от Русской православной церкви, польская церковь никогда не была самостоятельной: она канонически и организационно подчинена Ватикану и римскому папе. Это очень важные дополнительные обстоятельства, причем если во времена Польской Народной Республики она работала на пользу польскому обществу, то после 1989 года, напротив, стала причиной ряда неприятностей и неудобств.

 

Недавнее прошлое

Чтобы лучше оценить нынешнее положение католической церкви в демократической Польше, необходимо обратиться к ее недавнему прошлому. В 1945 году в Польшу пришла советская власть. В отличие от единомышленников в Советском Союзе, польские коммунисты в довоенный период никогда не пользовались широкой поддержкой, поскольку их призывы отказаться от государственной и национальной независимости ради коммунистического интернационализма были крайне непопулярны. Кроме того, во время Второй мировой войны коммунистическое подполье тоже не проявляло особой активности, что вполне объяснимо: верхушку польских коммунистов Сталин уничтожил еще до войны, а в живых оставались не слишком известные политические деятели. Вновь появившись в Польше в 1944–1945 годах, они прекрасно осознавали реальный уровень собственной популярности. Поляки же радовались уходу немцев, но при этом очень опасались тех новшеств, которые принесла Красная армия. И, действительно, с ее обозами пришла отнюдь не свобода.

Сталин и польские коммунисты сообща решили, что в первую очередь надо уничтожить антикоммунистическое подполье, а потом расправиться с легальной политической оппозицией. Но для реализации этих задач необходимо было заручиться хотя бы минимальной общественной поддержкой. Коммунисты пытались, запустив механизм земельной реформы, привлечь на свою сторону крестьянство, а также найти общий язык с интеллектуалами и церковью. Костел, имевший немалый авторитет, был нужен партии для налаживания диалога с народом, и с ним нельзя было не считаться. Тогдашний лидер польских коммунистов Болеслав Берут начал активно участвовать в церковных мероприятиях.

Именно в этом русле в 1945 году польские католики получили разрешение на издание религиозного еженедельника «Tygodnik Powszechny». Интересно, что среди его редакторов и авторов были те, кто искал диалога между марксизмом и христианством на основе эгалитаризма. Партия рассчитывала, что подобный дискурс поможет смягчить позицию католиков, сделав ее более пластичной в отношении нового режима. Позже выяснилось, однако, что она ошиблась. Кроме того, коммунисты попытались создать собственные католические структуры, что-то вроде государственного католицизма. У подобных образований не было общественной поддержки, но зато имелись государственные деньги, позволявшие печатать католическую литературу, и потому церковь мирилась с этими структурами, видя в них посредников между собой и государством.

Как только НКВД и польские спецслужбы разгромили подполье, а в 1947 году, фальсифицировав выборы, уничтожили политическую оппозицию, у коммунистов появилось желание покончить и с остальными разновидностями независимой жизни – в том числе с костелом. Очень скоро у польской церкви начали отбирать недвижимость, а наиболее непокорные священнослужители оказались под следствием в связи с обвинениями в шпионаже. В 1950 году церковь была вынуждена подписать соглашение с государством, согласно которому костел практически капитулировал перед государственной властью, а верховенство римского папы сохранялось только в вопросах вероисповедания. В Польше до сих пор идут споры, надо ли было идти на этот компромисс, хотя, как представляется, выбора у католиков тогда не было.

Примас польской церкви, кардинал Стефан Вышинский, пытался сохранить за церковью то, что у нее еще оставалось на момент установления нового режима, но для коммунистов и это уже было неприемлемо. В 1953 году, после смерти Сталина, «Tygodnik Powszechny» отказался печатать апологетический некролог покойному вождю, и власть закрыла газету. А через несколько месяцев власть решилась и на арест кардинала Вышинского. Это был самый страшный период в истории польского сталинизма.

Все изменилось после знаменитого доклада Хрущева, прозвучавшего в 1956 году. После этого исторического события в польской коммунистической партии возобладали сторонники либеральной линии; тогда же из тюрьмы вышел Владислав Гомулка, коммунист, которого в годы сталинизма считали «националистом». Он был очень популярен в Польше: его не любили в Москве, и потому Гомулку поддержали не только партийцы, но и польские антикоммунисты. В итоге Гомулка был избран первым секретарем ЦК. Танки, введенные в Будапешт в октябре 1956 года, помешали советскому руководству заняться новым польским лидером вплотную, и он устоял. Гомулка прекрасно понимал, что для обретения контроля над страной ему необходимо примириться с католиками и освободить Вышинского, ибо примас в роли политзаключенного очень быстро превратился в национального героя.

Освободив кардинала, коммунистический лидер вернул католическим интеллектуалам и их газету, а пятерым из них разрешил баллотироваться в парламент. Политически этот шаг не имел никакого значения, но его повсеместно восприняли как символ «оттепели» и готовности коммунистов к диалогу с обществом. Более того, Гомулка отказался от услуг советских военных советников, которые символизировали зависимость польской армии от Москвы. Для поляков это была серьезная перемена: они доверяли Гомулке и Вышинскому, а тот факт, что оба в годы сталинизма побывали в застенках, как будто бы сближал их.

Однако, с точки зрения самого Гомулки, все шаги навстречу верующим представлялись лишь тактическими уступками. Со временем этот политический деятель из надежды партийных либералов вновь превратился в догматического коммуниста, и тогда власть повторно усилила антицерковную политику. Но на этот раз она проиграла. Произошло это в 1966 году, накануне тысячелетия польского государства. В большинстве своем граждане восприняли юбилейную дату не в качестве вехи, обозначившей появление Польши на карте мира, но прежде всего как годовщину крещения поляков. Правительство и церковь соревновались в организации торжественных мероприятий, причем празднования, подготавливаемые церковью без всякого административного ресурса, явно пользовались бóльшим успехом, нежели официальные государственные акции. Уже тогда стало ясно, что коммунистический режим проигрывает борьбу за общественное мнение.

Вышинский в тот период стал настоящим государственным деятелем. Его зачастую называли «интеррексом»: согласно старой польской традиции, так именовался руководитель страны в период между кончиной одного короля и избранием следующего. Появление интеррекса всегда было символом переходного периода. Во-первых, люди, называвшие так Вышинского, демонстративно противопоставляли его коммунистической власти – ведь если в стране интеррекс, то, значит, настоящей власти нет. Во-вторых, за подобным «титулом» скрывалось народное признание: пока политическая оппозиция отсутствует, ее функции принимает на себя церковь, ибо она и есть подлинный представитель народа. Государственная власть, напротив, в то время испытывала кризис легитимности, особенно обострившийся после того, как в 1970 году милиция и спецназ открыли огонь по бастующим рабочим в Гданьске.

Но за этот возросший авторитет церкви пришлось заплатить свою цену. Дело в том, что Вышинский сделал ставку на самый популярный вид католицизма – народный, традиционный и консервативный, где не предполагаются сомнения и не задаются вопросы. Примас решил опереться на массы мирян, а не на церковных интеллектуалов, ищущих пути диалога с неверующими. Причем это было сделано вопреки тому, что происходило в мировом христианстве, поскольку как раз в тот период шел Второй Ватиканский собор, в ходе которого католическая церковь пыталась выработать ответы на вызовы современности и оживить диалог с внешним миром. Вышинскому было не до того; по его мнению, церковь в Польше была сражающейся церковью, а в пылу борьбы вредно слишком много думать. В почете было единство, а не сомнения. Именно тогда и был предопределен облик польской церкви на предстоящие десятилетия, во многом сохраняющийся и сегодня. Его особенности можно свести к нескольким позициям: церковь была уверена, что она представляет народ, что у нее есть право занимать политическую позицию, что современный мир опасен. Тогда же в ее рядах начался и внутренний раскол. Большинство в лице массы приверженцев народного и традиционного католицизма все чаще сталкивалось с незначительной группой либеральных католиков, объединившихся вокруг газеты «Tygodnik Powszechny» и представлявших так называемый «открытый католицизм», названный так в противовес официальному «закрытому католицизму» официальной церкви.

 

Церковь и «Солидарность»

Позиции польских иерархов заметно укрепились после избрания в 1978 году краковского епископа Кароля Войтылы римским папой. Это был крупный успех польского католицизма на международном уровне. Когда через два года после этого события возникла «Солидарность», сразу стало ясно, что церковь будет покровительствовать новому профсоюзу. Как ни парадоксально, такое положение вещей оказалось на руку коммунистической власти. В новой диспозиции церковь представала перед государством более серьезным и предсказуемым партнером, нежели «Солидарность», аморфный союз необразованных рабочих и непримиримых диссидентов, среди которых оказалось много бывших коммунистов, бунтовщиков и атеистов, которых не терпели ни партия, ни традиционные католики.

Поэтому становление «Солидарности» в качестве оппозиции не столько подтолкнуло церковь к корректировке ее социально-политических установок, сколько, напротив, укрепило ее консерватизм. В ряду базовых требований новорожденного профсоюза появились такие пункты, как доступ верующих к СМИ и трансляция богослужений в прямом эфире. Бесспорно, церковь симпатизировала «Солидарности»; но это, однако, не мешало ей как посреднику и миротворцу блокировать некоторые инициативы, казавшиеся католическому руководству слишком революционными и потому опасными. После введения в 1981 году военного положения и интернирования десяти тысяч активистов «Солидарности» костел опять стал единственным соперником и столь же единственным партнером власти. Например, когда власти попытались избавиться от некоторых политзаключенных, склоняя их к добровольной эмиграции, высокие представители церкви тоже старательно убеждали их в необходимости отъезда. К счастью, многие диссиденты отказались от этих предложений, оставшись за решеткой, и в итоге через несколько лет смогли участвовать в политических переговорах.

Вместе с тем говорить о каком-то союзе церкви и государства в то время не приходится. Власть по-прежнему считала, что католики препятствуют социалистическому строительству, и внимательно наблюдала за наиболее активными ксендзами. В коммунистическом руководстве были и такие фракции, которые считали, что с церковью надо бороться как с настоящим врагом; именно представители одной из них расправились в 1984 году с популярным среди оппозиционеров священником Ежи Попелюшко.

Когда в середине 1980-х годов стало ясно, что у Польской Народной Республики больше нет перспектив, а коммунизм терпит идейное и экономическое банкротство, правительство начало искать выход из тяжелой для себя ситуации. После нескольких неудачных попыток реформирования генерал Войцех Ярузельский решил, что переговоры с оппозицией неизбежны. Обсуждать будущее страны с теми, кто совсем недавно сидел в тюрьме, было нелегко: ни власть ни оппозиция не доверяли друг другу. В таких условиях только костел мог выступить гарантом какого-либо прочного соглашения. Церковь, разумеется, согласилась на такую роль. Сам кардинал Вышинский умер в 1981 году, но его наследники не собирались отказываться от статуса «интеррекса». Когда началась политическая трансформация и переход к демократии, представители духовенства постоянно подчеркивали, что именно они вышли победителями из борьбы с коммунизмом и что у демократической власти есть огромный долг перед церковью: новое государство должно строиться по сугубо католическим рецептам.

Резоны церкви были весьма основательными. Она на самом деле смогла отстоять свою позицию в годы коммунизма, защищая права верующих и неверующих, она действительно поддерживала оппозицию не только в моральном, но и в политическом, и материальном плане. И, самое главное, более 90% поляков формально причисляли себя к католикам. Еще в самом начале переходного процесса костел получил от коммунистов особую привилегию: была учреждена специальная совместная комиссия, объединившая членов правительства страны и польский епископат. На заседаниях этого органа обсуждались законопроекты, важные также и с церковной точки зрения, а это позволяло священникам влиять практически на весь массив законодательства. Кроме того, еще в конце 1980-х годов церковь получила доступ к государственным СМИ; тогда же была создана и редакция католических программ. Эти передачи выходят в эфир за счет всех граждан, которые платят налоги, а значит, и за счет неверующих тоже. При этом у других вероисповеданий в Польше тоже есть свои права, но их объем гораздо меньше.

Даже либеральное крыло новой власти было вынуждено идти на уступки церкви. Так, правительство Тадеуша Мазовецкого, первого некоммунистического премьер-министра, разрешило ксендзам проводить уроки религии в школах, причем государство решило платить таким священникам, как обычным учителям. Сделано это было вопреки принципу мировоззренческого нейтралитета государства. Тогда же учредили имущественную комиссию, перед которой ставилась задача вернуть церкви всю недвижимость и все имущество, которые были отобраны у нее коммунистической властью. В конечном счете, церковь получила даже больше, чем ей причиталось, поскольку за время работы этой комиссии совершались явные злоупотребления в ее пользу.

 

Церковь и политика в Третьей республике

После ухода коммунистов церковь получила еще один инструмент влияния на политику: им стали многочисленные политические партии, считающие себя католическими. В 1990-е годы церковь активно участвовала в политической борьбе; ксендзы прямо с амвона указывали прихожанам, за кого надо голосовать, откровенно поддерживая «католических политиков». Нынешний глава польских католиков, кардинал Юзеф Михалик, в тот период публично заявлял, что католики обязаны голосовать только за католиков. В свою очередь депутаты сейма, избранные при поддержке церкви, регулярно пытались блокировать законопроекты, призванные регулировать вопросы контрацепции, абортов, полового просвещения, экстракорпорального оплодотворения и так далее. Они энергично поддерживали костел в вопросах возвращения церковного имущества, а также в его нежелании платить налоги. Например, когда в 1991 году обсуждался законопроект о телевидении и радиовещании, сенаторы под влиянием церкви добавили в его текст упоминание о том, что государственные и общественные СМИ обязаны специально следить за тем, чтобы в передачах пропагандировались христианские ценности. Принятие очень нужного и ожидаемого журналистами закона из-за этого затянулось больше чем на год. В конце концов, было принято положение, согласно которому общественные СМИ обязаны проявлять уважение к христианским ценностям.

Очень сложно и противоречиво проходило принятие законопроекта, регулирующего вопрос об абортах. Либеральных католиков, в том числе из газеты «Tygodnik Powszechny», пытавшихся выработать какой-то всех устраивающий компромисс, публично называли убийцами. Оппоненты знали, между тем, что тотальный запрет абортов повлечет за собой расцвет подпольного рынка такого рода услуг, но для католических политиков это не имело значения, поскольку, по их мнению, законодательство должно не столько работать, сколько свидетельствовать о добрых намерениях. Еще один конфликт возник в ходе работы над Конституцией страны. Католические политики попытались ввести в этот государственный документ прямую отсылку к Богу и врожденной религиозности поляков («Invocatio Dei»), называя всех возражающих не иначе, как антихристами. К счастью, тогда они проиграли. Компромисс же сегодня выглядит так:

«Мы, пoльский народ – всe грaждaнe Peспублики, кaк вeрующиe в Бoгa, являющeгoся истoчникoм истины, справедливости, добра и красоты, так и не рaздeляющиe этой вeры, a выводящие эти унивeрсaльныe цeннoсти из иных истoчников, рaвны в прaвaх и oбязaннoстях по oтнoшeнию к oбщeму блaгу – Польше»[1].

Аналогичная ситуация возникла и во время дебатов о Конституции Европейского союза.

В целом можно сказать, что польское законодательство не так уж плохо с точки зрения нейтралитета государства в религиозных вопросах, но проблема состоит в том, что оно не вполне работает. Вот, что говорится в статье 25 Конституции:

«1. Цeркви и иные вероисповедные союзы рaвнoпрaвны.

2. Публичные влaсти в Peспубликe Пoльшa сoхрaняют беспристрастность в вопросах рeлигиoзных, мирoвoззрeнчeских и филoсoфских убeждeний, oбeспeчивaя свободу их вырaжeния в публичной жизни.

3. Oтнoшeния мeжду гoсудaрствoм и цeрквями, иными вероисповедными союзами фoрмируются нa принципaх увaжeния их aвтoнoмии, a тaкжe взaимнoй нeзaвисимoсти каждого в его сфере, рaвнo кaк и взaимoдeйствия нa блaгo чeлoвeкa и на oбщeе благо.

4. Oтнoшeния мeжду Peспубликoй Пoльшей и Kaтoличeским костелом oпрeдeляются мeждунaрoдным дoгoвoрoм, зaключeнным с Апостольским Прeстoлoм, и зaкoнaми.

5. Oтнoшeния мeжду Peспубликoй Пoльшей и иными цeрквями, a тaкжe вероисповедными союзами oпрeдeляются зaкoнaми, принятыми нa oснoвaнии дoгoвoрoв, зaключeнных Coвeтoм Mинистрoв с их сooтвeствующими прeдстaвитeлями»[2].

Несмотря на явные преимущества, закрепляемые за католической церковью, Конституция все равно не понравилась польским епископам, которые не раз публично критиковали этот документ. Так, глава польской церкви Юзеф Михалик подверг критике положение о том, что Конституция провозглашается главным законом в стране, в то время как для католиков самый главный закон – это закон Божий. Другой епископ называл Конституцию «заговором против жизни».

Но как декларируемое равноправие выглядит на практике? Например, участие в религиозных уроках для школьников теоретически является добровольным, но обычно такие уроки ставят в расписание не в конце, а в середине дня. В итоге не желающие посещать их дети не имеют возможности разойтись по домам и поневоле сидят за партами вместе со своими религиозными товарищами. Согласно польскому законодательству, дети на территории школы должны находиться под постоянным наблюдением, но, поскольку учителей для этого не хватает, равнодушным к религии детям просто некуда деваться. В Кракове имел место случай, когда частная школа была вынуждена согласиться на размещение в классах католических крестов из-за того, что местные ксендзы отказались преподавать в помещениях, не оснащенных подобной атрибутикой. Их демарш означал, что детям религиозных родителей пришлось бы искать другое учебное заведение, а школу в результате постигло бы банкротство. Согласно конкордату, связывающему Польшу с Ватиканом и оформленному в 1993 году, польское правительство гарантирует изучение католицизма в школах. Это означает, что такое внутригосударственное дело, как разработка учебных программ, превращено в предмет международного договора. Конкордат также гарантирует доступ католиков к общественным СМИ. Кроме того, государство добровольно обязалось финансировать деятельность двух католических университетов – в Кракове и Люблине.

В целом же в Польше, в отличие от России, наблюдается не столько желание государства использовать католицизм в качестве политического инструмента, сколько реализуемая церковью попытка построения католического государства. Церковь в Польше присутствует везде: в школе, парламенте, СМИ. Епископы регулярно участвуют в государственных мероприятиях. Отношение польской церкви к демократии нельзя назвать однозначным – несмотря на то, что многие епископы и ксендзы вполне принимают суть демократии, основная масса духовенства ей не слишком доверяет. Характерным в данном смысле было обсуждение законодательства об абортах и контрацепции. В 2008 году проект закона об экстракорпоральном оплодотворении был назван епископатом «проектом Холокоста». Церковь утверждает, что если речь идет о человеческой жизни, то демократические компромиссы неуместны. В нынешнем году один из популярных епископов на большом католическом мероприятии заявил о том, что в Польше демократия превратилась в олигархию, которая контролирует все области жизни и которая хуже «коммунистической демократии». Что именно имел в виду владыка, говоря о «коммунистической демократии», не слишком понятно, но очевидно, что демократическая политика ему не по душе. Усугубляет ситуацию то, что либеральные представители церкви, полагающие, что церковь не должна касаться политики, предпочитают молчать исходя из принципа неучастия в политической борьбе.

Вместе с тем, следует сказать, что именно сейчас в польской общественной жизни происходят большие перемены. И в 1990-е, и в 2000-е годы левые и либеральные политики старались предельно уважительно относиться к церкви, даже и тогда, когда оказывались у власти. Это делалось не только в знак признания ее исторических заслуг, но и для того, чтобы обеспечить демократическую трансформацию в стране и ее сближение с Европейским союзом. Церковь располагала большим влиянием на общественное мнение, а реформатором очень хотелось, чтобы это влияние работало на пользу реформам. Именно поэтому они старались не раздражать епископов прогрессивным законодательством, тем более что сам папа Иоанн Павел II характеризовал некоторые моменты западной цивилизации как «цивилизацию смерти». Сейчас, однако, ситуация изменилась: Польша уже в Европейском союзе, трансформация успешно завершена, а в активную социальную жизнь вошло поколение, которое уже не помнит заслуг церкви, но хочет жить в современном либеральном мире.

Политики также обязаны считаться с этими новшествами. И если уже десять лет назад большинство поляков считали, что церкви не обязательно высказываться по поводу общественно-политических тем, то недавно в стране появилась политическая партия атеистов. Более того, она смогла даже попасть в парламент, поскольку получила на последних выборах около 10% голосов. К сожалению, пока это объединение остается, скорее, партией шутов, а не государственных деятелей. Нынешний премьер-министр, который совсем недавно, во время электоральной гонки 2005 года, посчитал нужным обвенчаться с собственной женой, прожив с ней уже двадцать лет вне католического брака, недавно высказался в том духе, что нынешнее правительство не будет стоять на коленах перед ксендзами. Это была довольно жесткая политическая декларация. Вслед за тем была открыта общественная дискуссия по поводу распространения на церковь стандартного режима налогообложения. Иными словами, настроение в стране явно меняется. Вместе с тем, ярые католики тоже знают, что число верующих уменьшается, и потому пытаются заранее, пока их присутствие в сейме еще ощутимо, подготовить законотворческий задел на будущее. Пока у церкви есть сила, но это временное явление. Почему?

В 1980 году количество поляков, посещающих церковь по воскресеньям (достоверный признак подлинной религиозности), составляло более половины всех верующих. (Точнее говоря, 40%, потому что за основу берутся не 100% декларированных католиков, а только 80%, в которых не учитываются дети, старики и больные.) В 1985 году таковых было уже 49,9%, в 1991-м – 48%, в 2007-м – 44%, в 2011-м – 40%[3]. Иными словами, всего за одно поколение доля «правоверных» польских католиков сократилась на 10%. Поэтому, когда церковь декларирует, что представляет почти все польское общество, – это попросту неправда. Она, разумеется, предпочитает считать всех крещеных, но крещение вряд ли оказывается свидетельством веры. Но все же 40% – это тринадцать миллионов человек, и если хотя бы треть из них прислушивается к тому, о чем говорит ксендз во время службы, то это почти 4,5 миллиона избирателей. Кстати, «Право и справедливость» – партия правых и консерваторов – получила на последних парламентских выборах как раз 4,3 миллиона голосов.

Таким образом, несмотря на то, что нынешнее положение католической церкви в польском обществе кажется весьма прочным, костел, победивший коммунистов, в скором будущем может проиграть сражение с демографией и демократией.



[1] См.: www.sejm.gov.pl/prawo/konst/rosyjski/kon1.htm.

[2] Там же.

[3] См.: www.iskk.ecclesia.org.pl/praktyki-niedzielne.htm; http://www.iskk.pl/kosciolnaswiecie/169-dominicantes-2011.html.


Вернуться назад