Дайана Мюир – публицист и историк, автор книги «Thanksgiving: An American Holiday, an American History» (1985), написанной под псевдонимом Дайана Картер Эпплбаум.

 

[1]

В преддверии XIX столетия День благодарения был праздником, который отмечали исключительно в Новой Англии. Его встречали с энтузиазмом, но торжества проходили только в новоанглийских штатах, а также в примыкающих к ним частях Лонг-Айленда и Нью-Йорка, которые, будучи населенными выходцами из Новой Англии, составляли единый с ней культурный регион. Кроме того, его праздновали в той части Коннектикута, которая называется Вестерн Резерв и сегодня стала северо-восточной окраиной штата Огайо. Обитатели других регионов День благодарения не отмечали, хотя кое-что о нем слышали, – так сегодняшние американцы воспринимают Марди Гра как фестиваль, традиционно проводимый в Новом Орлеане.

День благодарения был учрежден первым поколением колонистов, осваивавших Новую Англию. Мотивы, подтолкнувшие к созданию нового праздника, вытекают из пуританской доктрины, которая считала празднование Рождества, Пасхи и Дня всех святых грубыми ошибками папистов и запрещала их отмечать. Главным для пуритан Новой Англии был воскресный день отдохновения, а список их праздников исчерпывался постом и молитвой в те дни, когда людям угрожали засуха или нападение врагов, а также благодарственным молебном, если беда обходила их стороной. День молитвы и благодарственного молебна мог объявляться либо в конкретном населенном пункте, на который снизошла благодать, либо во всей колонии. В последнем случае прокламация о Дне благодарения издавалась губернатором, а копии направлялись в каждую церковь, где их зачитывали с амвона. В прокламации обозначалось то конкретное благое событие, по поводу которого организовывалась молитва.

Решение о том, чтобы считать ежегодное чудо созревания урожая событием, достаточно благодатным для того, чтобы проводить по его поводу благодарственный молебен, было новшеством, введенным жителями Коннектикута. Оно привело в ужас теологов Массачусетса. Учреждение ежегодного благодарственного молебна, о котором было известно наперед, означало упование на своеобразную гарантию, что Господь милосердный в обязательном порядке ниспошлет солнечный свет и дождь, необходимые для урожая. А это было чревато тем, что люди могли уверовать в вечную благосклонность Бога и утратить ощущение постоянной зависимости от Его милосердия. Логика пуритан была безупречной, но она, однако, упускала из виду тяготение человеческой природы к праздникам. Поэтому, несмотря на возражения со стороны ведущих теологов колонии, к концу XVII столетия День благодарения закрепился в Массачусетсе столь же прочно, как и в Коннектикуте.

Характерная для Новой Англии культура, с ее всеобщим и бесплатным школьным образованием, религиозной доктриной, разрешавшей каждому человеку посвящать жизнь решению сложнейших теологических вопросов, и двумя столетиями самоуправления, к XIX веку породила поколение молодых людей, исключительно подходящих для того, чтобы удовлетворить спрос растущих городских центров на образованных профессионалов. В то время, как десятки тысяч жителей Новой Англии продолжали расчищать земли под пашню на ее западных рубежах, тысячи их собратьев становились клерками банковских домов в Нью-Йорке, хозяевами магазинов в Луизиане, школьными учителями в Вирджинии, юристами в Огайо, врачами в Миссури и священнослужителями в Иллинойсе. В каждом штате Союза, и особенно в новых штатах фронтира, выходцы из Новой Англии составляли непропорционально большую долю образованных мужчин и женщин в сравнении с жителями других регионов. Конгрессмен Джон Кэлхун, видный политический деятель Южной Каролины и выпускник Йельского университета, отразил это доминирование, когда рассказывал о том, что «еще застал то время, когда уроженцы Коннектикута вместе с выпускниками Йеля запросто могли составить большинство в Конгрессе»[2].

 

Переселенцы-янки сеют семена благодарения

В 1830-е и 1840-е годы все эти янки, ставшие редакторами газет, священниками и учителями, начали кампанию по превращению Дня благодарения в общенациональный праздник. Кампания не имела признанного предводителя или четкой стратегии, а ее участники зачастую не знали, что у них есть единомышленники. В ней воплотилось простое желание уроженцев Новой Англии, оказавшихся теперь за ее пределами, отмечать любимый с детства праздник на новом месте. В тех случаях, когда почти все население территории состояло из уроженцев Новой Англии, как, например, в Мичигане или Айове, решение этой задачи было относительно несложным делом. К тому же укрепляющиеся позиции выходцев из Новой Англии позволяли им оказывать влияние на губернаторов штатов Миссури, Мэриленд и Миссисипи, убеждая тех в целесообразности провозглашения Дня благодарения.

К началу 1840-х годов День благодарения распространился далеко за пределы Новой Англии. Коннектикут, Массачусетс, Нью-Гемпшир, Род-Айленд, Вермонт и Мэн продолжали отмечать старый праздник, зародившийся два столетия назад на берегах реки Коннектикут, а губернаторы Нью-Йорка, Мичигана, Иллинойса, Айовы, Висконсина и Индианы издали специальные прокламации о ежегодном Дне благодарения. В 1843 году список штатов пополнился за счет Пенсильвании и Миссури. Губернатор Дэвид Риттенхаус Портер провозгласил четверг, 21 декабря 1843 года, Днем благодарения в Пенсильвании, причем, в отличие от попыток его предшественников, эта инициатива постепенно прижилась.

Преподобный Сэмюэл Лори из Питтсбурга, став пожилым джентльменом, вспоминал о том, как семилетним мальчиком он праздновал свой первый в жизни День благодарения:

 

«Мне было поручено – пока шла церковная служба – поливать жиром индейку, которая пеклась на жаровне перед большим камином, чтобы ее можно было подать гостям сразу после их возвращения домой. […] Консервированные балтиморские устрицы также готовились и подавались на стол. […] И, конечно, были и тыквенный пирог, и яблочное повидло, и сладкий сидр дедушки Томпсона»[3].

 

На следующий год День благодарения в Пенсильвании не отмечался, но он был вновь провозглашен губернатором Фрэнсисом Шанком 27 ноября 1845 года и с тех пор праздновался ежегодно.

Жители Питтсбурга привыкли отмечать День благодарения, подобно тому, как их губернаторы научились издавать прокламации о нем: поскольку никто в Пенсильвании прежде их не писал, янки объяснили им, как это делается. Губернаторы Пенсильвании писали прокламации в стиле губернаторов Коннектикута и Массачусетса, а люди, отмечая этот день, брали за образец то, как это делают живущие рядом с ними проповедники, издатели, учителя, родившиеся в Новой Англии[4].

Луизиана впервые познакомилась с Днем благодарения в четверг, 15 января 1846 года. Ликующая уроженка Новой Англии, проживавшая тогда в Вотерпруфе, писала родственнице из Индианы:

 

«Вы не особо задумывались – рассказывая, какой славный праздничный ужин ожидаете получить у миссис Дуглас, – о том, что и мы тоже собираемся насладиться привилегией выражения благодарности за посланные свыше милости, вкусив роскошной пищи. Но это так, благодаря его превосходительству губернатору Моутону! Он осознал, что шел неправедным путем, раскаялся и объявил, что в этом году и во все последующие годы жители Луизианы должны праздновать День благодарения. 15 января станет знаменательным днем! Мы попробуем организовать обед настоящих янки с тыквенными пирогами и всем необходимым»[5].

 

Обещание праздновать День благодарения «в этом году и во все последующие годы» было выполнено. Начиная с 26 ноября 1847 года Луизиана стала отмечать его в один из четвергов ноября или декабря. День благодарения 9 декабря 1847 года выдался особенно радостным, поскольку за шесть дней до него генерал Захария Тейлор триумфально провел по улицам Нового Орлеана своих солдат, вернувшихся победителями с мексиканской войны[6].

3 декабря 1843 года губернатор Томас Рейнольдс впервые объявил о праздновании Дня благодарения в Миссури, подчеркнув, как и многие другие губернаторы, что его прокламация адресована всем избирателям, «безотносительно их принадлежности к какой-либо секте, церкви или вере». Уильям Хаммонд, журналист газеты «Missouri Republican», описал этот день в письме к матери:

 

«Это был первый День благодарения для штата, и, как ты можешь представить, от праздника старались получить все возможное. […] Здесь были самые разные виды увеселений. […] С утра церкви распахнули свои двери, и из-за числа желающих посетить службу они были переполнены. Днем можно было видеть, как семьи собираются вместе… но, поскольку у меня нет ни домашнего очага, к которому можно было бы прильнуть, ни родственника, с которым можно было бы поговорить, я провел день, блуждая по округе, как потерявшаяся овца, жаждущая прибиться к своему стаду. Но, к счастью, одним лишь днем дело не ограничилось; наступил вечер, а вместе с ним пришло и мое время повеселиться. Здесь у нас изобилие методистских швейных обществ, пресвитерианских чаепитий и балов, и мне потребовалось некоторое время, чтобы определиться, куда отправиться. В итоге я выбрал собрание методистского швейного общества. Мероприятие проводилось у миссис Макки. […] Люди собралось рано. […] Все шло очень хорошо примерно до восьми часов, когда мисс Мэри вдруг ополчилась на фортепьяно и начала барабанить по клавишам, сопровождая это вокалом, что порядком меня испугало и огорчило. Поскольку вечер не слишком удавался, я решил проведать пресвитериан, посетив их чаепитие. Ужин здесь был роскошный, несколько джентльменов произнесли прекрасные речи, и я пожалел, что не пошел сюда сразу, поскольку никогда не проводил время столь приятно»[7].

 

Первый День благодарения в Миссури прошел успешно, но он не стал официальным ежегодным праздником в этом штате до 1855 года. В период с 1843-го по 1855 год одни губернаторы провозглашали День благодарения, а другие игнорировали его. По этому поводу в местной газете «Weekly Tribune» от 7 декабря 1849 года появилась критическая заметка: «Мы видим, что во многих штатах уже давно были определены дни для празднования, но губернатор Миссури по-прежнему хранит молчание по этому поводу». Впрочем, губернатор Остин Кинг остался безучастным только однажды – в 1849-м; на следующий год он провозгласил четверг, 12 декабря, Днем благодарения.

Эпизодическое и бессистемное обнародование прокламаций было тогда общепринятым явлением. День благодарения мог наступить в сентябре, октябре, ноябре, декабре и даже в январе; во многих штатах в одни годы его провозглашали, а в другие о нем забывали – в зависимости от настроения губернатора. Но непостоянство в датах создавало одно явное преимущество: кто-то сначала мог отведать идейки на праздничном обеде у своих кузенов в Нью-Йорке, а неделю спустя поливать индейку клюквенным соусом на Дне благодарения у кузенов в Вермонте. Впрочем, миссис Сара Хейл, отличавшаяся особой практической сметкой, посчитала такие расхождения нарушающими порядок и сбивающими с толку.

 

Кампания миссис Хейл

Сара Жозефа Хейл была незаурядной женщиной[8]. Она родилась в 1788 году под Ньюпортом, в семье ветерана Войны за независимость и осталась бедной вдовой с пятью детьми в ту эпоху, когда женщины не имели доступа к профессиям, позволявшим им самостоятельно вести достойное существование. Миссис Хейл, задавшись целью обеспечивать семью за счет своего пера, написала «Нортвуд, или Жизнь на Севере и Юге» – роман, в основе которого лежала идея о превосходстве демократической и добродетельной Новой Англии над разлагающимся и рабовладельческим обществом Юга. Одна из глав этого произведения целиком посвящена описанию празднования Дня благодарения на ферме главного героя. По мнению автора, День благодарения «надо приравнять к 4 июля». В том, что позже так и получилось, огромная заслуга именно миссис Хейл.

Успех «Нортвуда» открыл для нее возможность занять место редактора в бостонском издании «Ladies’ Magazine» – одном из первых журналов для женщин и самом первом, где редактором стала женщина. В 1837 году «Ladies’ Magazine» объединился с филадельфийским «Lady’s Book», и миссис Хейл возглавила новый журнал «Lady’s Book & Magazine», ставший результатом этого слияния и издававшийся Л.А. Гуди. В 1841 году миссис Хейл переехала в Филадельфию и начала работать там.

За два последующих десятилетия «Godey’s Lady’s Book» сделался наиболее покупаемым периодическим изданием в США. Его читали в домах Нью-Йорка, на южных плантациях, в лесных хижинах у западной границы. Не имея аналогов в мире нынешних периодических изданий, «Godey’s Lady’s Book» под руководством миссис Хейл был столь же популярен и влиятелен, как сегодняшние «Seventeen», «Redbook», «Good Housekeeping» и «Better Homes and Gardens», вместе взятые. Если в «Godey’s» появлялся новый фасон шляпки, все модистки от западного побережья до восточного изготавливали для своих клиенток такие же. Когда в журнале публиковали планы «образцовых коттеджей», клиенты от Балтимора до Портленда начинали заказывать плотникам дома, «как на картинке в “Godey’s”». Осознавая собственную влиятельность, миссис Хейл решила использовать свое положение для превращения Дня благодарения в общенациональный праздник.

Кампания Сары Хейл по преобразованию последнего четверга ноября в общенациональный День благодарения началась в 1846 году. Невозможно точно сказать, вдохновила ли на это миссис Хейл недавняя губернаторская прокламация о праздновании подобного Дня в Пенсильвании или же, напротив, сама миссис Хейл каким-то образом повлияла на решение высшего должностного лица штата выступить с подобной инициативой. Как бы то ни было, подшивки «Lady’s Book» свидетельствуют о том, что миссис Хейл начала активно бороться за общенациональный День благодарения именно с этого года.

Ежегодно энтузиастка готовила прочувствованную редакционную статью о целесообразности учреждения всеамериканского Дня благодарения. Ноябрьские выпуски заполнялись праздничной поэзией и историями о воссоединении семей в этот торжественный день. Колонки по домоводству содержали рецепты по фаршировке индейки и выпечке сладких пирогов. Миссис Хейл намеревалась рассказывать своим читателям о Дне благодарения до тех пор, пока в Миссисипи и Небраске его празднование не станет таким же домашним обыкновением, как в Нью-Гемпшире.

 

День благодарения приживается

Помимо передовиц, миссис Хейл писала еще и письма. Каждое лето губернаторы всех штатов и территорий получали от нее послания с призывом провозгласить последний четверг ноября Днем благодарения. Ее прошения вкупе с усилиями других лиц, добивавшихся того же, пали на благодатную почву. Американцев, всегда слывших богобоязненной нацией, к тому моменту обуяла религиозная лихорадка 1840–1850-х годов. Протестантские церкви, выступавшие главными культурными институтами эпохи, поддерживали официальное провозглашение Дней благодарения.

Пресвитерианская церковь сыграла особенно заметную роль в приобщении новых штатов ко Дню благодарения. Пресвитерианские синоды в штатах обычно сами провозглашали Дни благодарения для всех местных пресвитериан, если губернатор воздерживался от этого; иногда они направляли ему формальную просьбу о провозглашении. Прокламации пресвитерианских синодов, посвященные Дню благодарения, начали выходить сразу после американской революции, но теперь энтузиазм этой деноминации подогревался тем обстоятельством, что конгрегационалисты Новой Англии, перебираясь на запад, обычно становились пресвитерианами.

Традиционная для Новой Англии доктрина конгрегационной автономии оказалась неадекватной для выполнения задачи по созданию церквей на стремительно разрастающейся территории страны. Пресвитерианство догматически было вполне совместимо с конгрегационализмом, а его преимуществом выступало наличие жесткой и централизованной иерархии. Пресвитерианские церкви, паству которых составляли те же выходцы из Новой Англии, помогали утверждению Дня благодарения в молодых штатах, а иные конфессии зачастую поддерживали их. Священники, как правило, симпатизировали любым инициативам, которые могли приумножить число верующих.

У Дня благодарения было еще одно преимущество, заключавшееся в том, что его предлагали отмечать людям, которые, хотя и не имея к нему привычки, были по меньшей мере знакомы с праздником как с одной из новоанглийских традиций. Юный Ратерфорд Хейс – будущий президент США, отправленный для обучения в частную школу в Коннектикуте, – в 1838 году писал своим близким в Огайо:

 

«30 ноября здесь отмечали День благодарения. Полагаю, вы слышали о том, какой богатый ужин подается в этот день в краю янки; но, святые угодники, это превзошло все, что я когда-либо видел. Один только десерт, полагаю, мог стоить пятьдесят долларов. […] Кроме того, подавались блюда, о которых я и мечтать прежде не мог. […] В этом сказочном краю есть множество вещей, которые нравятся мне куда больше, чем те, что есть у нас в Огайо: например, праздничный ужин в День благодарения».

 

Праздник, так понравившийся будущему президенту, полюбился и другим американцам, и все большее число губернаторов издавали праздничные прокламации для своих штатов.

Джон Манн, янки из Коннектикута, на момент провозглашения в штате Миссисипи первого Дня благодарения 25 ноября 1847 года владел магазином и банком в местечке Кантон. Это событие описано в его дневнике:

 

«В этот день я наблюдал сцену, весьма необычную для нашего поселения и штата. По указанию губернатора Брауна нынешний день стал днем “Благодарения” – в нашем штате такой день был объявлен впервые. Эта старая добрая новоанглийская традиция долго не покидала пределов своего региона. Но со временем она перешла в западные и центральные штаты, а в последние несколько лет ее постепенно переняли в штатах Юга. Теперь ежегодно, в особый день, около двух третей штатов объединяются, чтобы вознести хвалу за милости и блага, полученные от Господа в уходящем году. В торжестве есть что-то близкое и понятное каждому человеку, но для уроженца Новой Англии, который видит, как штат за штатом столь благожелательно перенимает традицию его родины, в этом зрелище есть нечто особенно волнующее. Возможность наблюдать этот праздник вдали от родных мест вызывает наплыв воспоминаний. […] В нашей деревне новое торжество прошло в стиле, который удовлетворил бы самого взыскательного поклонника Дня благодарения, не раз его отмечавшего. Учреждения и лавки были закрыты, а на улицах воцарилась тишина. Почти все отправились в церковь, чтобы послушать преподобного Халси из Джексона. Мне, наверное, не случалось слышать более интересной и подходящей к случаю проповеди. Она была подготовлена для людей, которые впервые собрались вместе на такой службе; внимательные слушатели просто не могли не понять мотивацию тех, кто заложил основы данной традиции, и не осознать причин, заставляющих соблюдать этот день сегодня»[9].

 

Выходцы из Новой Англии не уставали разъяснять другим американцам те основания, которые требуют почитания Дня благодарения. В принципе, в своем просвещенном высокомерии они были готовы наставлять собратьев-американцев по любому поводу. Бостон был культурным центром Америки начала XIX столетия. Любая реформа в то время рождалась либо в самой Новой Англии, либо в северной части штата Нью-Йорк, населенной выходцами из Новой Англии. Янки инициировали и возглавляли борьбу за отмену рабства негров, избирательное право для женщин, бесплатные школы, государственную психиатрическую помощь. Разумеется, люди, которые не стеснялись объяснять своим колеблющимся согражданам, что их детям требуется бесплатное образование, что рабам нужна свобода, что женщины должны голосовать наравне с мужчинами, без всякого стеснения призывали остальные штаты присоединиться к Новой Англии и в праздновании Дня благодарения.

В Калифорнии День благодарения впервые был официально учрежден еще до того, как штат присоединился к Союзу, а сами калифорнийцы начали отмечать его задолго до издания официальной прокламации. 49-летний выходец из Новой Англии, проживавший в Калифорнии, записал в своем дневнике: «Мы отпраздновали День благодарения (или то, что считали таковым днем) особенным ужином». Впрочем, в разрастающихся городах территории первый официальный День благодарения, пришедшийся на 29 ноября 1849 года, отмечался более организованно[10].

Поскольку Калифорнию не принимали в Союз до 1850 года, первая прокламация, провозглашавшая День благодарения, была подписана военным губернатором, генералом Райли, по настоянию его адъютанта, родившегося в Нью-Йорке. Хотя документ был обнародован на английском и испанском языках, испаноязычное население проигнорировало праздник, вообще не понимая, из-за чего поднялась суматоха. Эмигранты, прибывшие с восточного побережья, напротив, встретили праздник в немногочисленных на тот момент протестантских церквах. Преподобный Альберт Уильямс и паства Первой пресвитерианской церкви Сан-Франциско собрались на службу в большой палатке, поскольку здание их церкви еще не было построено. Преподобный Сэмюэл Уилли из Монтерея описал это торжество в своем дневнике:

 

«Это был прекрасный и безоблачный день. В Монтерей, где лишь немногие жители почитают протестантские традиции, День благодарения пришел впервые. Когда начался сезон дождей, настоящих американцев здесь почти не осталось. Впрочем, когда же было видано, чтобы янки сами уезжали из тех мест, где они могут делать деньги? Даже здесь, в Калифорнии, нашлись немногие, кто пришел на праздничную церковную службу, вспомнив о некогда полученном воспитании и образовании».

 

Отнюдь не растеряв своего радостного пыла из-за небольшого числа прихожан, преподобный Уилли выступил в День благодарения с праздничной проповедью, в которой восславил необычайное богатство и светлое будущее южного края. При этом священник не скрывал своей тоски по Новой Англии:

 

«Лишь немногие здесь могут позволить себе изыски и лакомства, от которых ломятся столы в наших родных местах, и это делает наши воспоминания о Дне благодарения в Новой Англии еще более яркими. При упоминании об этом празднике каждый из нас мысленно переносится в свой отчий дом, видя его убранство, залы и комнаты такими же, какими они были оставлены много лет назад. Те же ясени дают им тень, тот же ручей журчит между камней так же весело, как и прежде. И даже находясь за тысячи миль от дома, мы словно слышим тиканье наших старых стенных часов».

 

Преподобный Уилли был не одинок в своей тоске по дому. И хотя те семьи, которые успели обзавестись на востоке хозяйством, готовили настолько традиционный для Дня благодарения праздничный ужин, насколько им позволяли средства, приглашая к себе одиноко живущих земляков, для многих первых поселенцев День благодарения оставался довольно унылым событием. Другой священник – Р.Ф. Патнэм – оставил в своем дневнике за 1863 год следующую запись:

 

«День благодарения, который здесь, как и в Массачусетсе, празднуется 26 ноября, оказался торжеством, не оправдавшим надежд. Утром в церкви прошла служба, но прихожан почти не было. После службы мы разошлись и провели остаток дня в покое и тишине. Мы думали о доме, мечтая вновь очутиться там. Наша трапеза была скромной и простой, поскольку пировать у нас не лежала душа. Нас приглашали отужинать в гостях, но мы отклоняли приглашения, предпочитая предаваться одиноким размышлениям о дорогих нам людях, собравшихся сейчас вокруг праздничного стола в нашем далеком доме. Мы почувствовали облегчение, когда этот день закончился. Для нас праздники в Калифорнии – дни тоски по дому, наступления которых мы внутренне страшимся. Обычно это самые невеселые дни в году»[11].

 

И, хотя своим характером преподобный Патнэм, как представляется, был угрюмее большинства калифорнийцев, его депрессия в пору праздника имела под собой веские основания. Священник встретил Рождество того же года в довольно приподнятом расположении духа, отметив присутствие на заутрене «большого числа прихожан», но День благодарения был для здешних мест новым и заимствованным праздником, еще не успевшим укорениться. Пройдут годы, прежде чем его станут отмечать так же радостно и непринужденно, как в Новой Англии.

Пока западные штаты оставались молодым краем, заселенным эмигрантами, одним из обыкновений новоиспеченных обитателей этих мест были поездки на восток, домой, позволявшие провести то или иное торжество в семейном кругу. Путешествие из Вашингтона или Миннесоты в Нью-Йорк или Коннектикут даже после появления железных дорог требовало времени и денег, но почти каждый мечтал побывать дома хотя бы еще раз, пока живы родители, – и потому ежегодно множество людей снимались с места и отправлялись в далекий путь. Для американцев, родившихся в Новой Англии и осевших в городах среднеатлантических штатов, паломничество домой в День благодарения превратилось в ритуал. Хорас Грили, уроженец Вермонта и издатель нью-йоркской газеты «Herald Tribune», опубликовал в 1846 году стихотворение, адресованное «всем уроженцам Новой Англии»:

 

Домой, домой же в День благодарения,

Возлюбленные дети, все домой!

С восточных, западных и южных рубежей,

Где вы, скитаясь, ныне поселились,

Вернитесь к тем, кто любит вас и ждет

В священнейший, семейный, теплый праздник![12]

 

С точки зрения Грили, разделяемой многими американцами, День благодарения был таким праздником, который янки должны отмечать дома, в Новой Англии. Франклин Бенджамен Хью из Нью-Йорка, напечатавший в 1858 году брошюру «Прокламации Дня благодарения», подсчитал, что более десяти тысяч человек ежегодно покидали Нью-Йорк, чтобы попасть в Новую Англию на традиционный для них праздник. Эти «паломники» стремились встретить День благодарения с семьями, посещая церковную службу, вкушая ужин с индейкой и наслаждаясь сельскими гуляниями на фермах Вермонта и в деревнях Коннектикута.

Именно новоанглийскую модель Дня благодарения Сара Хейл знала, любила и пропагандировала в своем журнале. Ежегодно, наряду с праздничными стихами, кулинарными рецептами и адресованными губернаторам увещеваниями провозгласить последний четверг ноября Днем благодарения, в ее издании публиковались короткие рассказы об этом празднике. Так, типичным был сюжет о некоей семье, собравшейся на День благодарения в просторном старом доме в Новой Англии; и вот, в тот самый момент, когда ее члены уже готовились вознести благодарственную молитву, вдруг появлялся сын – ушедший в море и считавшийся утонувшим, или уехавший на запад и не объявлявшийся много лет, или некогда оставивший близких в порыве гнева. Чудесное явление выливалось в радостный праздник, осененный молитвой. В основу сюжета могла лечь история и об испорченном городском юнце, внезапно открывавшим для себя такие добродетели, как любовь к ближнему, смирение и благодарность, после того, как ему доводилось побывать на Дне благодарения у своих провинциальных кузенов. Или, например, рассказ мог быть посвящен девушке, приехавшей на праздник в родные места и встретившей там настоящую любовь. А иногда девушка, не желавшая скучать в провинции в обществе своих старомодных родителей и мечтавшая променять сельский праздник на нью-йоркский бал, пересилив себя, все же ехала домой – и там чудесным образом знакомилась с молодым, богатым, добродетельным красавцем, затмевавшим всех ее городских ухажеров.

Популярные иллюстрированные издания той эпохи присоединились к кампании миссис Хейл по приобщению нации к новому празднику. Эти пухлые тома, в изобилии украшенные рисунками, выполненными пером и тушью, на которых изображались интересные места или знаменитые люди, считали «старый добрый День благодарения» прекрасным сюжетом для своих ноябрьских номеров. По мере того, как число губернаторских прокламаций, провозглашавших новый праздник, множилось, журнальные статьи обучали людей тому, как он должен праздноваться.

В Орегоне такая прокламация впервые появилась в 1852 году. Представляя документ, губернатор Джон Гейнс указывал, что подобное решение было принято им для того, «чтобы следовать обыкновению, принятому в большинстве штатов США». И это было правдой. К тому моменту День благодарения регулярно отмечался в северо-восточных, западных и южных штатах. Но в Орегоне новая практика не приживалась вплоть до 1859 года, когда эта территория получила статус штата. Неохота, с которой вводилась новая дата, имела свои объяснения: местная экономика была слабой, население страдало от постоянных набегов индейцев, а над страной нависла угроза гражданской войны. «За что, собственно, жители Орегона должны быть благодарны?» – вопрошала газета «Oregon Statesman».

Ответ на вопрос знали семьдесят шесть жительниц Орегона. Время для благодарения пришло, полагали они, поскольку у богобоязненных людей всегда довольно причин для вознесения хвалы Господу. Исходя из этого они обратились к губернатору Джону Уиттакеру с просьбой об издании праздничной прокламации. В итоге на свет появилась прокламация, отличавшаяся необычайной сухостью:

 

«Настоящим документом удостоверяю, что в соответствии с желанием многих жителей Орегона я – как губернатор – назначаю четверг, 29 декабря 1859 года, днем общественного благодарения, который граждане штата могут праздновать тем образом, какой представляется им наиболее уместным».

 

Очевидно, что само должностное лицо не было в восторге от собственной инициативы. Губернатор Уиттакер не упомянул в прокламации ни единого повода для благодарности Богу со стороны жителей Орегона и не предложил им, следуя примеру других губернаторов, провести день за молитвой и в кругу семьи, отложив все привычные дела. Но жители Орегона и сами знали, как встретить День благодарения. Они столь искренне наслаждались праздником, что в скором времени он стал частью жизни штата[13].

Жители Небраски, по-видимому, были настроены более оптимистично, чем их собратья из Орегона. Поэтому, когда в этом штате состоялось провозглашение первого Дня благодарения, «Bellevue Palladium», единственная местная газета, прокомментировала событие следующим образом:

 

«Хотя у нас, как и у всех новых территорий, сравнительно немного поводов, чтобы преисполниться благодарности, мы все-таки имеем достаточно оснований испытывать это чувство и восславить Бога».

 

Редактор газеты писал, что он побывал «на великолепном ужине в честь Дня благодарения»; сварливого редактора «Oregon Statesman», вероятно, на праздничный ужин просто не пригласили[14]. Исполнявший обязанности губернатора Томас Каминг постановил, что первый День благодарения в Небраске будет отмечен 30 ноября 1854 года. Это произошло через шесть месяцев после того, как территория обрела статус штата. Здешние земли активно заселяли переселенцы-янки из близлежащей Айовы и других северных штатов, и они все равно на новом месте жительства сохранили бы свой староанглийский праздник, даже если бы его не признали официально. В соседнем Канзасе, в отличие от Небраски, утверждение Дня благодарения проходило более сложно и мучительно.

Жители территорий, где День благодарения по-прежнему не праздновался, начинали терять терпение. Вот, что писала об этом миссис Айзек Этвотер, жена первопроходца из Миннесоты:

 

«Прошел ноябрь, и неделю за неделей переселенцы из Новой Англии ждали, когда же будет объявлен их старый и любимый праздник. Но вот миновал и священный для нас последний четверг, а объявления все не было, и наши сердца наполнялись разочарованием и тоской. Наш добрый губернатор, должно быть, имеет голландские или шотландские корни, раз он забыл о такой важной обязанности; но, в конце концов, ему намекнули об этом, на свет появилась краткая прокламация, и праздник встретили надлежащим образом»[15].

 

Когда 26 декабря 1850 года первый День благодарения все же наступил, Сент-Пол был приграничной деревушкой, насчитывавшей 225 построек, а Сент-Энтони был городским поселением, имевшим 115 жилых домов. Более того, на всей территории Миннесоты, в то время протянувшейся до реки Миссури и охватывавшей обе Дакоты, проживали всего лишь шесть тысяч поселенцев. Но, несмотря на малое население и молодость этого края, в праздничный день в Сент-Поле был дан «великолепный бал», который проходил в зале, украшенном «картинами, рисунками и канделябрами необыкновенного изящества», а в каждом из трех отелей Сент-Энтони «сервировали изысканный обед с блюдами из мяса бизона, медвежатины и оленины».

Столь пышные празднества плохо сочетаются с привычным представлением о дюжих пионерах в рубахах из оленьей кожи, прокладывающих путь на Запад. Как правило, поселенцы приезжали осваивать фронтир не для того, чтобы вести обычный образ жизни: они появлялись здесь с надеждой сколотить состояние, причем как можно быстрее. Создатели новых городов мостили улицы прямо посреди прерий, рассчитывая на то, что их населенный пункт когда-нибудь превратится в новый Чикаго, а они будут наживать миллионы, просто спекулируя здесь землей. Но даже в ожидании баснословных состояний эти кандидаты в миллионеры стремились жить со вкусом. Развлечения на День благодарения организовывались с желанием показать, что обитатели фронтира не страдают дефицитом филадельфийской или бостонской утонченности. В 1854 году гость крошечного городка Эксельсиор, находящегося в Миннесоте, описал свой восторг от участия в праздничных мероприятиях, проводимых в День благодарения в местном лицее. В ходе праздника леди и джентльмены «произносили подобающие случаю речи» и «музицировали на фортепьяно»; в целом, к радости наблюдателя, увиденное им ничуть не уступало «изысканным собраниям восточных регионов страны».

Губернаторы молодой Миннесоты ежегодно провозглашали День благодарения, и эта практика была закреплена в акте, изданном первым законодательным собранием Миннесоты сразу после того, как она в 1858 году стала штатом. Данным законом закреплялось, что «ежегодно губернатор будет своей прокламацией определять день для всеобщего и торжественного благодарения, адресуемого всемогущему Господу за его милость к нам как к государству и нации». Эдвард Понд вспоминал, как скромно его семья встретила первый День благодарения, проживая в индейском поселении на берегу озера Гаррет, где его отец служил миссионером: «Я помню, что у нас была оленина, которую приносили индейцы. И еще клюква». В Миннесоте дикорастущая клюква, которую собирали и расфасовывали первые поселенцы, обеспечивала важную статью их дохода. «У нас всегда были тыквенные пироги, хлеб с маслом – и на этом все».

Незамысловатый стол семьи Понд дает представление о том, что ели фермеры Миннесоты в День благодарения, – да и во все прочие дни тоже. Простая пища, тяжелая работа и вера в Бога составляли основу жизни первопроходцев, что позволило преподобному Эдварду Ниллу в своей известной проповеди, произнесенной перед общиной из тридцати восьми прихожан в честь первого Дня благодарения в Миннесоте, сравнить молодой край с «первыми колониями пуритан».

Поселенцы на Западе повсеместно сравнивали себя с первыми колонистами-пуританами Новой Англии; они делали это столь же простодушно, как и сами пуритане, сравнивавшие себя с библейскими детьми Израиля. Возможно, никто из пионеров не принимал этого сравнения так близко к сердцу, как пять тысяч мормонов, отправившихся в 1847 году под предводительством Брайгема Янга за Скалистые горы обживать берега Большого Соленого озера. Никогда прежде в этой пустыне с ее заморозками поздней весной и ранней осенью не выращивали урожая, и многие думали, что на этой земле ничего не вырастет. Для мормонов первая жатва уподобилась первой жатве, собранной пилигримами Плимута, став доказательством того, что можно обрабатывать землю и создавать поселения там, где прежде англичане вовсе не жили. Для пилигримов, гонимых за религиозные убеждения, это означало также возможность обрести новый дом в глуши, где можно будет исповедовать веру в соответствии с их убеждениями.

Когда жатва состоялась, в Юте состоялся праздник, очень похожий на День благодарения за урожай 1621 года, прошедший в свое время в Плимуте.

 

«10 августа 1848 года под навесом, сооруженным из шестов и веток в центре нашего форта, мы организовали всеобщий пир. То был настоящий праздник урожая. У нас было много разного хлеба, говядина, масло, сыр, пироги, выпечка, зеленая кукуруза, дыни и всевозможные овощи. Большие снопы пшеницы, ржи, овса, ячменя и другие продукты были подвешены на шестах для всеобщего обозрения, произносились молитвы и благодарственные молебны, звучали поздравления, песни, речи, музыка, улыбки сияли на лицах, сердца ликовали. Говоря кратко, то был для жителей наших долин великий день, который долго будут вспоминать люди, немало настрадавшиеся и с нетерпением ожидавшие результата этой первой попытки обжить внутренние пустоши Америки и, в конце концов, заставившие эту Богом забытую землю расцвести, словно роза».

 

Пионеры-мормоны, основавшие Юту, были выходцами из разных штатов или даже из самой Англии, но их предводитель Брайгем Янг был уроженцем Вермонта. Вскоре он сам начал издавать прокламации о Дне благодарения, как это делали другие губернаторы, но в характерном для Церкви Святых последних дней стиле. Так, в прокламации, изданной в 1851 году, губернатор благодарил Бога за урожай, доброе здоровье, общее процветание и мир, но после этого изложил характерную для мормонов доктрину священства и подчеркнул особую значимость таких христианских добродетелей, как братство и любовь к ближнему[16].

Один за другим западные штаты провозглашали празднование Дня благодарения, приветствуя, как писала в 1844 году газета «Iowa City Standard», «старую традицию пилигримов». Широкое распространение идеи о том, что нация была основана пилигримами, а День благодарения должен почитаться в каждом штате, поскольку его традиция была заложена в Плимуте, стало триумфом убедительной силы янки. Английские колонисты, усилиями которых к 1600-м годам на атлантическом побережье появились несколько колоний, действовали, руководствуясь различными мотивами. Как известно, первым постоянным поселением стал Джеймстаун, а Пенсильвания сделалась раем для религиозного свободомыслия. Но прежде всего американских школьников учат почитать плимутский камень, на который ступила нога первого пилигрима.

Высадка отцов-пилигримов на американскую землю стала для нашей нации лелеемым мифом не из-за того, кем являлись сами эти люди – в конечном счете, они были нетерпимыми религиозными фанатиками, – но из-за того, кем стали их потомки. Вирджиния превратилась в процветающую колонию с жесткой общественной структурой, возглавляемой аристократами-рабовладельцами. Массачусетс сделался воплощением демократии, населенным независимыми фермерами-собственниками. Вирджиния дарила стране великих политиков. А Новая Англия давала ей учителей, священников, юристов, литераторов и торговцев. Новоанглийские идеалы свободного образования и уважения к знаниям, участия граждан в управлении страной и равенства возможностей, а также основополагающей роли религии воплотились в национальном характере. Поэтому именно Плимут, а не Джеймстаун, стал нашей национальной легендой.

Пока республика была молодой, она ощущала острую потребность в собственном национальном мифе. «Отец нации» Джордж Вашингтон казался гражданам едва ли не полубогом. Его портреты висели в чиновничьих приемных и школьных классах, приукрашенные биографии продавались десятками тысяч, а любой его поступок или слово обрастали легендами. Лафайета, в 1824 году прибывшего навестить нацию, в революционных войсках которой он в молодости служил, приветствовала многотысячная восторженная толпа. Для того, чтобы сплотиться в единую нацию, государствам нужны герои, мифы и легенды. Желая утолить эту потребность, жители Новой Англии вспомнили о пилигримах и первом Дне благодарения. Он стал третьим национальным праздником после Дня рождения Вашингтона и 4 июля. Так первые поселенцы превратились в героев, вставших в один ряд с Вашингтоном и Лафайетом.

 

Перевод с английского Екатерины Захаровой

- See more at: http://www.nlobooks.ru/node/6350#sthash.hIlW0NIT.dpuf