Серафима ОРЛОВА 

 

Аста

 

ПЬЕСА

 

Посвящается создателям мультсериала «Рик и Морти» и моему мужу

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

Л е н а, 11 лет.

М а м а, 37 лет.

П а п а, 37 лет.

К а т я, 11 лет.

Ф е д ь к и н а, 11 лет.

Н а с т я, 11 лет.

К о л я, 11 лет.

М и л и с е н т а, 11 лет.

У ч и т е л ь н и ц а.

А с т а, ≈ 4 600 000 000 лет.

А н г, ≈ 4 600 000 000 лет.

 

Сцена первая

 

Море. Пляж. Ночь. Аста в длинном темном одеянии медленно идет, глядя под ноги.

 

А с т а. Тысяча тридцать восемь… тысяча тридцать девять… тысяча тридцать десять… блин, сбилась.

 

Сцена вторая

 

Ночь. Спальня Лены. Аста вылезает из-под кровати, распинывает в стороны детские игрушки на полу. Лена не спит. Она видит Асту и накрывается с головой одеялом.

 

А с т а. Бу-у-у.

 

Лена молчит.

 

А с т а. Если попросишь посчитать песчинки на морском берегу, так я их уже посчитала.

Л е н а. Я тебе не верю.

А с т а. Правильно. Потому что это тупое задание. Хочешь от меня избавиться – придумай что-то поумнее.

Л е н а. Уйди. Тебя тут нет. Ты мне кажешься. Ты одежда, висящая на стуле. Я не буду смотреть на тебя и усну.

А с т а. Это так не работает.

Л е н а. Хватит ногами шлепать.

А с т а. Конечно, я шлепаю. И буду шлепать. У хозяев, значит, тапочки, а гости должны босиком?

Л е н а. Я тебя не звала в гости.

А с т а. Звала.

Л е н а. Не звала.

А с т а. Звала. Ты что-то сделала и позвала меня.

Л е н а. Что я сделала?

А с т а. Что-то. Может быть, ты выкопала ямку в песке и жаловалась в нее на свою жизнь. Или потерла старую лампу и загадала желание, чтобы все сдохли. Или взяла и нарисовала узоры, которые видела в старой книге. Что-то ты сделала. Ты меня позвала.

Л е н а. Я тебя позвала и ты оказалась у меня под кроватью?

А с т а. Да. Я бы так и сидела бы под кроватью, и хватала тебя за пятки, когда пойдешь ночью к холодильнику. Но это для молодежи. У меня ревматизм. Так что я вылезла.

Л е н а. И теперь ты будешь тут стоять?

А с т а. Такая работа.

Л е н а. Работа – стоять и пялиться на меня всю ночь?

А с т а. Тебе жалко, что ли? Я тебе мешаю?

Л е н а. Мешаешь.

А с т а. Я ничего не делаю. Просто стою.

Л е н а. Дебильная у тебя работа, честно сказать.

А с т а. А перекладывать бумажки, как твой папа делает, лучше, конечно.

Л е н а. Хватит болтать, мне в школу завтра.

А с т а. Ты все равно спать не хочешь. Если бы меня не было, ты бы уже побежала к холодильнику, все там съела и стала толстой-претолстой, как бочка.

Л е н а. Что сделать, чтобы ты ушла?

А с т а. Дай мне задание.

Л е н а. Я уже давала. Посчитать песчинки на морском берегу, посчитать звезды в небе, посчитать листья в лесу.

А с т а. И прочитать всю «Википедию». Ты все равно не сможешь проверить, сделала я это или нет.

Л е н а. Я думала, такие, как ты, не врут.

А с т а. Ах-ха-ха!

Л е н а. Я хочу избавиться от тебя навсегда.

А с т а. Придет время, и ты будешь ценить чужое внимание, но станет слишком поздно. (Исчезает.)

Л е н а. Аста! Аста, ты здесь? Я так и знала, что это стул.

 

Сцена третья

 

Утро. Кухня. Лена и мама едят под телевизор.

 

М а м а. Ешь давай, ешь. Смотри, в Японии цунами. Вот придет цунами к нам, не дай бог, конечно, а ты голодная. Что тогда?

Л е н а. Что?

М а м а. Плохо будет.

Л е н а. А не все равно будет, если придет цунами?

М а м а. Это только идиотам все равно. Смотри, в Анголе выбрали старого президента вместо нового. Идиотам все равно. Нормальным – нет. Видишь, нормальные возмущаются? И я возмущаюсь.

Л е н а. Да чем?

М а м а. Тем, что ты медленно жуешь. Ешь давай, пятнадцать минут до выхода.

Л е н а. Мама.

М а м а. Ешь.

Л е н а. Мама, а вот в истории были случаи, чтобы можно было превратить в ангела...

М а м а. Ешь давай.

Л е н а. А можно ли сделать...

М а м а. Можно жевать быстрее, вот что можно сделать.

 

В кухню входит папа.

 

М а м а. У нас новости.

П а п а. В телевизоре? Там одни старости.

М а м а. Прямо под носом у тебя новости. Посмотри на Лену.

П а п а. И что?

М а м а. Лена у нас худеет, оказывается.

П а п а. Лена молодец, волевой тип.

М а м а. Не молодец. Это мода, а мода до добра не доведет.

Л е н а. Не худею я, все ты выдумала!

М а м а. А чего не ешь тогда?

Л е н а. Спать хочу потому что.

П а п а. Марин, завяжи мне галстук.

М а м а. Кто вообще сейчас носит эти галстуки?

Л е н а. Дай я, дай я завяжу! Я видела новый способ...

М а м а. Ешь!

Л е н а. Папа...

П а п а. Ладно, Лена, я сам как-нибудь.

Л е н а. Да нет, я спросить хотела.

М а м а. Потом спросишь.

Л е н а. Нет, сейчас. Папа, такой вопрос, в порядке бреда, как ты считаешь…

М а м а. Да не тяни резину!

Л е н а. Папа, а вот как ты считаешь, можно ли превратить в ангела одну женщину?..

М а м а. Это намек?

П а п а. Лена, это же насилие над личностью. Зачем кого-то превращать в ангела? Они линяют постоянно, кругом перья, от этого у всех аллергия. (Пытается завязать галстук перед зеркалом.)

Л е н а. Откуда ты знаешь?

П а п а. Твоя мама была ангелом до свадьбы, вот и знаю.

М а м а. Очень смешно. Саша, уйди, отвлекаешь. Лена, ешь! Тебе двадцать раз повторять?!

П а п а. Завяжи галстук.

М а м а. Отлезь ты! Надо, чтобы она все съела, не понимаешь, что ли? (Помогает мужу.)

Л е н а. Зачем чтобы все съела?

М а м а. Чтобы быть хорошей девочкой.

Л е н а. Я буду толстой-претолстой, как бочка.

П а п а. Зато хорошей.

М а м а. Саша! Всё. Иди давай перекладывать бумажки, они тебя заждались.

П а п а. Ушел к бумажкам. Не скучайте.

М а м а. Заскучаешь тут. Да жуй же ты, еще на заправку заехать надо…

 

Лена давится. Кашляет, сползает под стул.

 

М а м а. Лена? Лена? Лена? (Помогает Лене прочистить горло.)

Л е н а. Я не буду хорошей девочкой.

М а м а. Будь хотя бы живой девочкой, ради бога. Быстро! Быстро! Быстро! (Одевает Лену, чтобы ускорить процесс.)

Л е н а. Я буду плохой девочкой. Буду копать ямку в песке и жаловаться в нее на свою жизнь. И ко мне придут и помогут. И вы узнаете, что почем. Буду искать старую лампу и тереть ее до посинения. И просить, чтобы все сдохли. Буду рисовать всякую фигню...

 

Мама завязывает Лене рот шарфом, как маленькой.

 

Сцена четвертая

 

Школа. Урок русского языка. Лена и Катя сидят за одной партой. Лена пишет изложение, Катя уже все сделала.

 

К а т я. Всё! Мишшн комплит! (Кладет ручку на парту.)

У ч и т е л ь н и ц а. Катя, проверь сначала, потом сдавай.

К а т я. Я уже проверила.

У ч и т е л ь н и ц а. Еще проверь.

К а т я (Лене). А ты не косись! Не списывай у меня!

Л е н а. Очень нужно...

 

Катя с подозрением смотрит на Лену. Потом начинает рисовать на задней стороне обложки тетради по русскому, очень плохо рисует, но очень горда тем, что получается, и всячески прикрывает рукой, как будто все рвутся подсмотреть.

 

К а т я. Не подсматривай.

Л е н а. Нужна ты мне!

К а т я. Не подсматривай, говорю!

Л е н а. Да не буду я…

К а т я. За просмотр деньги платят!

Л е н а. Достала. (Отбирает тетрадь.) Ого... Похоже на Асту.

К а т я. На кого? Это твой персонаж? Или из мультфильма? Не знаю такого. Я сама придумала. Отдай. (Забирает тетрадь.)

Л е н а. Нет-нет, это точно Аста. Зря ты ее нарисовала, она может и к тебе прийти.

К а т я. Это хуманизация коровы. Ху-ма-ни-за-ци-я. Знаешь, что такое? Если бы корова была человеком, она бы была вот такая.

Л е н а. Хуманизация коровы? И поэтому у нее рога и пятна на коже?

К а т я. Да, я еще не придумала, может, это болезнь такая, витилиго, а может быть, она из Папуа – Новой Гвинеи, поэтому такие пятна на коже, там встречаются такие люди, двуцветные. Ну, в общем, это корова, которая стала человеком.

Л е н а. Крошечка-Хаврошечка некст.

К а т я. Чего?

Л е н а. Русский фольклор.

К а т я. Ой, не люблю их, всех этих русалок, затертое, ничего нового не нарисуешь.

Л е н а. Лучше сотри ее, она может подумать, что ты ее позвала с помощью рисунка.

К а т я. Кто?

Л е н а. Да Аста, Аста же! То, что ты нарисовала, – это не корова, это Аста. Она ко мне приходила…

К а т я. А ты ее тоже нарисовала?

Л е н а. Нет.

К а т я. Тогда, может, это ошибка и она не должна была к тебе прийти?

Л е н а. Может. Я пыталась выяснить, оставить жалобу, не помогло, все равно приходит. Такая у нее работа дурацкая.

К а т я. Приходит и что?

Л е н а. Приходит и смотрит, как я сплю.

К а т я. Это же скучно.

Л е н а. Взрослых не поймешь.

К а т я. Чего она хочет?

Л е н а. Чтоб я ей давала задания.

К а т я. Скажи ей сделать за тебя русский язык, а то все время у меня списываешь, надоело.

Л е н а. А это идея.

К а т я. Вот-вот, займись.

 

Сцена пятая

 

Кухня. Мама готовит ужин под телевизор. Время от времени переключает каналы, но показывают одно и то же. Люди, похожие на папу, перекладывают бумажки из одной стопки в другую. Люди, похожие на Асту, тычут кого-то чем-то острым. Люди, похожие на папу, на Асту, на маму, на Лену и вообще ни на кого не похожие, побросали все и бегут,

подняв руки, от цунами.

Маме надоедает телевизор, и она выбрасывает его в окно. Возвращается к готовке,

тыкает в картошку в кастрюле вилкой, рьяно, как будто картошка в чем-то виновата.

 

Сцена шестая

 

Ночь. Спальня Лены.

 

А с т а. Бу-у-у.

 

Лена сидит в кровати и смотрит на Асту.

 

А с т а. Что? Что такое? Что ты смотришь? Мне даже как-то неловко. Ну традиция у нас такая – вылезать из-под кровати. Вы же тоже елку наряжаете на Новый год, уже не помните толком зачем.

Л е н а. Сделай за меня упражнение по русскому.

А с т а. Я только по-древнеарамейски могу.

Л е н а. Ты же говоришь по-русски.

А с т а. Это тебе так кажется. На самом деле я издаю мерзкие непонятные звуки, а люди толкуют их, как им удобно.

Л е н а. По-моему, ты врешь. Сделай за меня русский.

А с т а. Тебе поставят два.

Л е н а. Сделай так, чтобы пять.

А с т а. Могу заколдовать училку, чтоб ей казалось, что она проверила твою домашку.

Л е н а. Так можно было?

А с т а. Учителям легко мозги пудрить. Когда читаешь по сто тетрадей в день, может и померещиться что-нибудь. Например, твоя домашка.

Л е н а. Ага. А потом ты исчезнешь, волшебство пропадет, и они мне быстро всё на двойки переправят.

А с т а. Не переправят. Но мне кое-что от тебя нужно взамен.

Л е н а. Душу продать, что ли?

А с т а. Почему сразу...

Л е н а. А у меня больше ничего нет.

А с т а. Совсем ничего?

Л е н а. Совсем ничего. Квартира родителей, одежду они мне покупают, велик вот папа недавно купил. Я бы тебе что-нибудь нарисовала, но я не умею рисовать. Так что не надо мне гнать, что я нарисовала какие-то узоры и тебя вызвала. Вот. Мне нечего дать тебе взамен. Да тебя же и не устроит велосипед?

А с т а. Ну… велосипед…

Л е н а. Всем вам нужно душу, душу и только душу, больше вы ни на что не согласны. Знаем, смотрели, читали.

А с т а. Тут смотри. Логика простая. Ты вызвала, нужно заплатить за вызов, а уж чем… можно разным, но не заплатить нельзя, такая работа.

Л е н а. Взрослые всегда говорят: такая работа, такая работа. Убивать – работа, «солдаты» называется, обманывать – работа, «депутаты» называется, душу забирать – тоже работа. Иди к нашей отличнице Федькиной. Про нее говорят – душу продаст за оценки. Думаю, это правда.

А с т а. Работа…

Л е н а. Говняная у вас работа.

А с т а. Да. И скучная. Представь, приходишь каждое утро на работу. Сначала спускаешься в метро, это уже не очень приятно, там жарко, все потные, едешь на работу, потом попадаешь на работу, там еще жарче, и окно не откроешь, всё же под землей. Ну ладно, надо работать. Тыкаешь человека… чем-то острым, вилами например. Он кричит. Огоньку подбавишь в котле. Он кричит. Заморозишь его. Опять кричит. День за днем одно и то же...

 

Шум за дверью спальни.

 

М а м а. Лена, ты с кем там разговариваешь?

Л е н а. Блин! Мама проснулась! Лезь под кровать!

А с т а. Ты о моей спине подумала?

Л е н а. Быстро, быстро! (Соскакивает с кровати и лупит Асту тетрадью, пытаясь загнать под кровать. Чехарда.)

М а м а (за дверью). Лена, спи немедленно!

 

Мама открывает дверь. Аста исчезла. Лена стоит посреди комнаты.

 

М а м а. Лена, ты что?

Л е н а. Сделай мне русский язык.

М а м а. Господи! Даже во сне про русский язык думает. Совсем замордовали ребенка, Макаренки проклятые. Ложись! (Пытается отобрать у Лены тетрадку. Лена вцепилась слишком крепко.) Саша! Саша!

П а п а. Что, Ленке кошмар приснился?

М а м а. Смотри, стоит, глаза открыты, а спит как есть.

П а п а. Это что за тетрадь?

М а м а. Русский язык. Ей двойку вкатили за домашнюю, теперь она во сне ходит, просит помощи.

П а п а. А так она тебя не просила помочь? Наяву?

М а м а. У меня тройка была по русскому, ты же знаешь.

П а п а. А у меня… не помню.

М а м а. А ты был на работе. Потом ужинал. Потом играл за компьютером. А так бы она попросила тебя, конечно.

П а п а. О’кей, о’кей. (Еще раз пытается отобрать у Лены тетрадь.) Давай ее пока так положим. Если до утра продолжится, позвоним врачу.

М а м а. Ты с ума сошел? Я звоню в «скорую». Чего ждать? Быстрее надо. Каждая минута дорога.

П а п а. Может, еще обойдется.

 

Папа и мама укладывают Лену в кровать.

 

Л е н а (просыпаясь). Мамочка, можно еще пять минуточек?

М а м а. Еще три часа можно.

Л е н а. Ура!

М а м а. Дай тетрадочку, пожалуйста.

Л е н а. Не дам. Я ее под подушку положила, чтобы правила лучше запомнились. Не дам. Мама! Не дам! Если я не запомню правила, мне опять поставят двойку!

М а м а. Господи, Лена, что за детский сад? Может, ты и в Деда Мороза веришь?

П а п а. Оставь ее в покое. Пусть хоть на учебниках спит.

М а м а. Лена!

П а п а. Вообще, конечно, Лен, это так не работает. Знания через подушку не впитываются.

Л е н а. Я знаю, вы что думаете, я серьезно? В мире нет волшебства. Одна работа. До старости.

М а м а. Ладно. Давайте не будем впадать в депрессию. Может, нам сделать себе пирог в кружке?

П а п а. Ночью есть вредно. Если будешь есть ночью, станешь толстой-толстой, как бочка.

М а м а. Ну и ладно. Ну и стану. Вечно ты говоришь, что я стану толстой. Зато мы вместе будем сидеть на кровати и есть пирог в кружках. А? Я принесу.

 

Мама уходит. Шумит микроволновка на кухне.

 

П а п а. Капкейк. Пирог в кружке называется капкейк.

Л е н а. Мама не любит это слово.

П а п а. Почему?

Л е н а. Оно пафосное.

П а п а. Мама сама пафосная.

Л е н а. Это ты пафосный со своими галстуками.

П а п а. Я думал, тебе нравятся галстуки.

Л е н а. Нравятся, но я стараюсь себя перевоспитать.

 

Папа давит Лене на нос пальцем. Возвращается мама с тремя кружками в одной руке и с тремя ложками в другой. Папа и Лена пытаются взять кружки одновременно.

 

М а м а. Пальцы, пальцы!

 

Папа, мама и Лена сидят втроем на кровати и едят пирог из кружек. Аста появляется за их спинами и смотрит. У нее громко бурчит в животе. Лена оборачивается, Аста исчезает.

 

Л е н а. Мама, я хочу еще пирог.

П а п а. Ты станешь толстой-толстой, как бочка.

М а м а. Саша, утихни. У ребенка стресс.

П а п а. У меня тоже.

М а м а. Ты перебьешься. Еще один сделаю, ладно. (Лене.) Чтобы ты днем ела так, как ночью…

 

Мама уходит на кухню. Шумит микроволновка.

 

П а п а. Давай завтра вместе сделаем русский.

Л е н а. Вечером, после ужина?

П а п а. После ужина.

Л е н а. Точно?

П а п а. Точно.

Л е н а. А у тебя какая была оценка по русскому?

П а п а. Не помню, честно.

Л е н а. Да не надо. Я решу вопрос.

П а п а. Нет, я могу…

Л е н а. Ладно, посмотрим.

П а п а. Посмотрим? Ты как со взрослыми разговариваешь?

Л е н а. Пап, извини, спать хочу.

 

Возвращается мама с пирогом в кружке.

 

Л е н а. Ты тут поставь, я съем, когда вы уйдете. Потихонечку съем и лягу спать.

М а м а. Хорошо, спокойной ночи.

П а п а. Спокойной ночи.

 

Мама и папа уходят.

 

Л е н а. Короче, пирог за домашку, поняла?

А с т а. Поняла? Ничего я не поняла! Ты как со взрослыми разговариваешь?

Л е н а. Не повторяй за ними всякие глупости.

А с т а. Ты сама повторяешь.

Л е н а. Мне сложнее не повторять, они же мои родители. Я с ними до фига общаюсь.

А с т а. А я вообще ни с кем не общаюсь.

Л е н а. Да?

А с т а. Да. Я тебе советую перестать с ними разговаривать. Совсем. Они тогда будут внимательнее к тебе относиться. (Жадно ест пирог.)

Л е н а. Хватит есть пирог. Я не разрешала есть пирог!

 

Аста ест пирог.

 

Л е н а. Аста!

 

Аста не отвечает, ест пирог.

 

Л е н а. Аста, ну пожалуйста…

А с т а. Видишь, уже «пожалуйста», стоит только помолчать немножечко, люди вежливее становятся. Вкусный пирог.

Л е н а. А домашку сделаешь?

А с т а. Нет.

Л е н а. Ты дура вредная. Ты дура вредная!

 

Аста исчезает.

 

Сцена седьмая

 

Школа. Перемена. Лена и Федькина стоят у окна.

 

Л е н а (кривляясь). Федькина-редькина, Федькина-редькина…

Ф е д ь к и н а (со слезой в голосе). Я просто не понимаю, как можно… как можно… как можно быть такой неоригинальной!

Л е н а. Это я неоригинальная?

Ф е д ь к и н а. Ты поумнее не могла ничего придумать? Дразнишься, как в детском саду. Аж зубы сводит от скуки.

Л е н а. Так и надо, чтобы все заскучали и перестали на нас смотреть.

Ф е д ь к и н а. На нас уже никто не смотрит, давай ближе к делу.

Л е н а. Короче, легкий способ бросить зубрить.

Ф е д ь к и н а. Я тебя внимательно слушаю.

Л е н а. Надо позвать Асту.

Ф е д ь к и н а. Это кто?

Л е н а. Она выполняет желания.

Ф е д ь к и н а. И как ее позвать?

Л е н а. Просто позвони мне ночью, я ей трубку передам. У нее телефона вроде нет, так что связь через меня.

Ф е д ь к и н а. Оригинально. Она что, репетитор? И приходит только по ночам?

Л е н а. Не совсем репетитор...

Ф е д ь к и н а. Не совсем репетитор. Телефона у нее нет. Приходит ночью. Поможет. Это похоже знаешь на что? На какую-то фигню. На розыгрыш. На пранк похоже.

Л е н а. Не пранк, честное слово.

Ф е д ь к и н а. Допустим. Я человек любопытный, наивный, могу и позвонить. Но если обманешь, тебе не жить. У меня знаешь какая крыша?

Л е н а (с облегчением). Знаю. Спасибо тебе.

Ф е д ь к и н а. Это тебе спасибо. За такую... во всех отношениях необычную и бесценную информацию. Кстати, что я тебе должна за эту информацию?

Л е н а. Ничего.

Ф е д ь к и н а. Проси, пока я добрая. Может, хочешь списать русиш? Списать инглиш?

Л е н а. Нет, нет.

Ф е д ь к и н а. Подозрительно. Такая ценная инфа и даром?

Л е н а. Ну…

Ф е д ь к и н а. Подстава какая-то все же, да? Колись давай, шароглазая. Я позвоню и чё будет? А? Чё? (Хватает Лену за косу.)

Л е н а. Сама шароглазая! Косу пусти!

Ф е д ь к и н а. Ой, косупусу, косупусу. Говори, чё будет!

З а и н т е р е с о в а н н ы е  л и ц а  в  к о р и д о р е. Смотрите, Федькина кого-то бьет! Не ее,  а она! Смотрите!

Ф е д ь к и н а. Блин, выпала из образа.

Л е н а. Пусти! (Вырывается.)

Ф е д ь к и н а. Это же ты хочешь, чтоб я позвонила. Вот и дай мне полную картину. Чтобы знать риски. Аста – это кто?

Л е н а. Такая тетка высокая.

Ф е д ь к и н а. Волосатая?

Л е н а. Не очень.

Ф е д ь к и н а. Волосы висят, лица не видно?

Л е н а. Видно. Там другая проблема у нее.

Ф е д ь к и н а. Ну же, ну же?

Л е н а. У нее, короче, рога.

Ф е д ь к и н а. И чё, она домашку на рогах будет делать? Ах-ха-ха, на рогах, на рогах будет делать, заценила, да? А, не понимаешь.

Л е н а. Нет.

Ф е д ь к и н а. Ладно, в чем подстава?

Л е н а. Она не будет делать домашку, она сделает так, чтобы все думали, что у тебя домашка сделана.

Ф е д ь к и н а. А на самом деле что?

Л е н а. А на самом деле домашка будет не сделана. Но все будут думать, что домашка есть.

Ф е д ь к и н а. В нашей системе образования это значения не имеет.

Л е н а. Вероятно.

Ф е д ь к и н а. Это вся информация, что у тебя есть?

Л е н а. Да.

Ф е д ь к и н а. В глаза смотреть!

Л е н а. Ладно. Эта тетка у тебя попросит кое-что взамен. За домашку.

Ф е д ь к и н а. Всегда так. Ничего удивительного. Учителя за дополнительные занятия тоже просят столько, что дай боже.

Л е н а. Она у тебя попросит твою душу.

Ф е д ь к и н а. Я не верю в душу, я ведь отличница. Я верю в набор биохимических реакций в мозге, который составляет личность.

Л е н а. А как же «дай боже»?

Ф е д ь к и н а. Это выражение такое. Идиома.

Л е н а. Сама идиома!

Ф е д ь к и н а. Дура шароглазая! Даже в терминах не шаришь. Не буду я никуда звонить, поняла? Еще деньги снимут.

Л е н а. Да пошла ты! Все равно у меня есть твой номер.

Ф е д ь к и н а. Еще поугрожай мне, поугрожай тут! (Снова хватает ее за косу.)

 

Лена вырывается, убегает.

 

Сцена восьмая

 

Ночь. Спальня Лены.

 

А с т а. Бу-у-у.

Л е н а. И вам не хворать.

 

Аста и Лена молчат, смотрят друг на друга.

 

Л е н а. А Федькина сказала, что нет никакой души.

А с т а. Ну.

Л е н а. Сказала, что душа – это набор биохимических реакций в мозге, который составляет личность.

А с т а. Угу.

Л е н а. И как ты можешь забрать набор биохимических реакций?

А с т а. Я многое могу.

Л е н а. Ну как?

А с т а. Слушай, должно же быть в мире хоть что-то тебе не понятное?

Л е н а. А что будет, когда заберешь этот набор?

А с т а. Твоя личность перестанет существовать.

Л е н а. И это за домашку?!

А с т а. Смотря чего попросишь.

Л е н а. Я стану бессмысленным овощем за какую-то домашку?

А с т а. Желания не должны быть мелкими, это да, это ты напортачила. И оплата, с оплатой надо думать.

Л е н а. А какие вообще бывают желания?

А с т а. Разные. У одного мальчика, например, мама умирала от рака. Напал дикий рак и укусил ее. Откусил ей голову клешней. Она ходила какое-то время без головы, но долго так не продержишься все равно. Мальчик хотел это поправить, пока не стало поздно.

Л е н а. Что-то ты гонишь. Или я сплю, и ты мне снишься, поэтому всякий бред...

А с т а. Нет, правда. А другая девочка хотела видеть сквозь стены.

Л е н а. Зачем?

А с т а. Ее папа бил и запирал в кладовке, ей там было скучно. Она хотела видеть сквозь стены. Видеть, что у соседей, и что под полом, и что на других этажах. Только папу она не хотела видеть.

Л е н а. И она научилась?

А с т а. Да. Но пользы от этого мало.

Л е н а. Подстава. Это сплошная подстава. Твое волшебство еще хуже, чем жизнь без волшебства.

А с т а. Я буду появляться каждую ночь и смотреть на тебя. Однажды придет тяжелый момент… он у всех приходит. Надо будет выбрать.

Л е н а. Нет! Нет! Не надо!

А с т а. Потом все равно будет надо.

 

Лена укрывается одеялом с головой и повторяет «ненадоненадоненадо», пока не наступает утро.

 

Сцена девятая

 

Воскресенье. День. Спальня родителей. Папа рубится в компьютерную игру, сидя на постели. На экране люди, похожие на Асту и на папу, тыкают друг друга чем-то острым, стреляют друг в друга, размазывают кишки по обоям и вообще прекрасно проводят время. Входит Лена с тетрадкой и учебником в руках.

 

Л е н а. Пап, ты обещал.

П а п а. Сейчас, погоди…

Л е н а. Пап, сделай со мной русский.

П а п а. Давай вечером, Вова только сейчас в онлайн может выйти, у него там камчатское время… блин! (Яростно давит на кнопки джойстика, спасает положение.)

Л е н а. Папа, мне сейчас надо, я погулять еще хотела.

П а п а. А босса ты за меня завалишь?

Л е н а. А, ну давай.

 

Папа и Лена смотрят друг на друга. Лена садится на место папы, надевает наушники, берет джойстик. Папа ложится на кровать, болтает ногами, читает тетрадь, перелистывает учебник, снова заглядывает в тетрадь. В комнату заглядывает мама. В руках у нее слишком большая сумка. Она смотрит, как Лена играет, потом не выдерживает,

присаживается на край кровати и погружается в зрелище.

 

Л е н а. Мама, что за манера смотреть, как другие играют?

М а м а. Я же телевизор разбила вчера.

Л е н а. Ненавижу, когда кто-то смотрит, как я что-то делаю. Даже если я просто сплю.

М а м а. Тебе надо на необитаемый остров. Там точно никто смотреть не будет.

П а п а. Действительно, Лена, рассмотри эту перспективу. На необитаемом острове никому не надо делать русский язык.

М а м а. Это вы так делаете русский язык?

П а п а. Это мы так делаем русский язык.

М а м а. Ну ладно. Все равно третьего не дано.

П а п а. А кстати, скажи, пожалуйста, пока не ушла, как пишется, «черезчур» или «чересчур»? И раздельно или слитно?

М а м а. Не знаю точно, как пишется «чересчур». А в каком контексте «чересчур», Саша?

П а п а. В контексте словосочетания «чересчур глупое решение», Марина.

М а м а. Очень не по-русски сказано.

Л е н а. Вообще не по-русски. Папа, там нет такого словосочетания в упражнении, по-моему.

П а п а. Это я для примера выдумал из головы, чтоб маме все стало понятно.

Л е н а. Блин! (Яростно давит на кнопки джойстика, спасая положение.)

П а п а. Ты там поменьше слов произноси, а то услышат, что у меня голос изменился на детский.

Л е н а. Угу.

 

Лена плотнее надевает наушники. Мама и папа что-то беззвучно обсуждают за ее спиной. Они раздражены. Наконец мама встает, волочет за собой по полу слишком большую сумку к выходу.

 

М а м а. Спасибо, посидела на дорожку.

Л е н а. Мам, погоди, а ты куда?

М а м а. На необитаемый остров.

П а п а. У мамы конференция. Срочная. Она посылала научную статью, и ее пригласили в последний момент.

Л е н а. Мам?

 

Мама целует Лену и обнимает ее даже слишком крепко.

 

М а м а. Увидимся. Через неделю, наверное.

П а п а. Ага.

М а м а. А тебе – не ага.

Л е н а. Ну что вы как всегда! (Хватает маму и папу за руки и заставляет пожать друг другу руки.) «Всего хорошего, буду скучать, я там в морозилке пельмени оставила, спасибо за заботу, люблю, целую».

М а м а. Ага.

Л е н а. Не ага тебе.

 

Мама выходит и закрывает дверь. Лена возвращается к компьютеру.

 

П а п а. Лена, я доделал, можешь тут переписать с листочка. Лен, давай поменяемся.

 

Лена молчит.

 

П а п а. Лен, я не знал, как тебе сказать, что мама решила. Но сейчас легче, спокойнее как-то, когда мы вдвоем. Давай сейчас поговорим.

 

Лена отшвыривает джойстик, выбегает из комнаты.

 

Сцена десятая

 

Двор. Все то же воскресенье. У подъезда дети: Л е н а, Н а с т я, К о л я  и

М и л и с е н т а.

 

Н а с т я. Лена, почему у тебя синяки под глазами?

Л е н а. Боролась со сном.

К о л я. Е-е-е, в левом углу ринга Лена, в правом сон! В неравном бою со сном Лена получила два фингала!

М и л и с е н т а. И красные глаза, будто плакала.

Л е н а. Просто я вампир.

М и л и с е н т а. Чтоб глаза не были красные, надо приложить кусочки сырой картошки. И будешь всегда красивая.

К о л я. Или просто перестань пить кровь у людей! Это само по себе некрасиво.

М и л и с е н т а. Кровь у людей?

К о л я. Лена же сказала, что вампир.

М и л и с е н т а. Я пропустила. Лена, реал?

Л е н а. Нет, нереал, я просто мало сплю.

М и л и с е н т а. И что, раз ты вампир, ты умеешь летать, мысли читать?

К о л я. Умеет, она все умеет, она крутая.

Н а с т я. Я тоже вампир, я тоже умею. Я вообще умею сквозь стены смотреть.

Л е н а. Хватит врать.

Н а с т я. Я не вру. Вот стань с другой стороны стены. Вот, я вижу. Ты почесалась.

Л е н а. Ты услышала, что я почесалась!

Н а с т я. Нет, я вижу сквозь стены.

Л е н а. А я вижу, что ты дура.

Н а с т я. Сама дура шароглазая!

К о л я. Еще только утро, а вы уже начали.

М и л и с е н т а. Хватит обниматься!

К о л я. Я совсем не обнимаюсь.

М и л и с е н т а. Нет, ты стоишь у стенки подъезда и рукой опираешься за моей спиной вот так, будто обнимаешься.

К о л я. Да как ты видишь, у тебя глаза на спине, что ли?

Л е н а. На попе.

К о л я. Ах-ха-ха!

М и л и с е н т а. У вас у самих глаза на попе!

Л е н а. Нервная дамочка.

К о л я. Ах-ха-ха! Одна сквозь стены видит, у другой глаза на попе. Куда я попал?

Л е н а. Я-то нормальная.

К о л я. Ты-то нормальная. И это ненормально.

Н а с т я. Я правда умею видеть сквозь стены. Меня научил мастер теней. Он ко мне приходил.

Л е н а. Это типа как из мультика про льва-кекса?

Н а с т я. Да, похожий.

К о л я. Это ж детский мультик совсем.

Н а с т я. Ну детский.

К о л я. А ты его смотришь. Спалилась, спалилась!

Н а с т я. Если тебе мультики неинтересны, не слушай.

К о л я. Я аниме люблю, а все остальное – мусор.

Л е н а. Ох, помолчи. Настя, как он выглядел, этот мастер теней? Который к тебе приходил?

К о л я. Никто к ней не приходил! Это я к ней приходил!

Н а с т я. Такой высокий, в плаще с капюшоном, и глаза светятся. Он еще один раз взял меня с собой ходить по стенам. Не сквозь стены, а по стенам этажей, двигаешься внутри стены вверх-вниз, как лифт.

К о л я. Ты бы не выжила на таких условиях!

Н а с т я. Я во сне была! Во сне все выживают, даже если падают с большой высоты в кипящую смолу.

Л е н а. А что он у тебя взял за то, что научил сквозь стены смотреть?

Н а с т я. Ничего.

Л е н а. Врешь.

Н а с т я. Ну совсем ничего. А, ну мы вместе съели кекс в кружке.

М и л и с е н т а. Капкейк.

Н а с т я. Капкейк.

М и л и с е н т а. Ай! Он меня ущипнул! Настя, давай у него телефон отберем! Ай!

 

Милисента и Настя хватают Колю за руки и тянут в разные стороны, пытаясь обездвижить и залезть к нему в карманы.

 

К о л я. Группа, отпусти, группа! А-а-а! У меня козявка хрустнула!

Л е н а. Скучно.

Н а с т я. Почему? Интересно!

Л е н а. Скучно. Кругом вранье.

Н а с т я. Никто тебе не врал!

Л е н а. Зачем врать, что она берет капкейки и этого хватит?

Н а с т я. Да кто?

Л е н а. Да проехали.

К о л я. Группа, отпусти, группа!

 

Лена уходит, на это никто не обращает внимания в общей возне.

 

Сцена одиннадцатая

 

Подъезд. Дверь квартиры Лены. Лена звонит, стучит в дверь кулаком, потом ногой, потом пытается позвонить по телефону, потом садится на ступеньки. Долго сидит на ступеньках, читает в телефоне разные статьи. Можно только догадываться, что именно. Она сидит на специальном портале «Детям о родителях» и читает статьи про развод. «Десять признаков того, что ваши родители разведутся», «Как разговаривать со своим родителем после развода, не употребляя мат», «Кукушки и ехидны: материнский бестиарий» и прочие достойные внимания советы. Все статьи информативные, богато иллюстрированы, с хорошими фотографиями. На фотографиях люди, похожие на маму, на папу, на Лену, на Асту, на Колю и на кого попало, ссорятся или с серьезным видом сидят и думают, как им дальше жить в ситуации развода. Ах да, еще Лена смотрит «Ютуб», где блогеры рассказывают о своем травмирующем опыте. Лена даже для этого надела наушники, чтобы видео не орало на весь подъезд.

Настя поднимается по ступенькам в свою квартиру и натыкается на Лену.

 

Н а с т я. Ты чё тут?..

Л е н а. Я без ключа выскочила. Забыла.

Н а с т я. Не открывают?

Л е н а. Не открываЕт. Папа.

Н а с т я. Жди тогда маму.

Л е н а. Жду тогда маму.

 

Настя и Лена молча смотрят друг на друга.

 

Л е н а. Посмотри своим сквозным зрением, что там папа делает?

Н а с т я. Качается.

Л е н а. В смысле? Где качается? На чем качается?

Н а с т я. На чем-то длинном качается. Он сейчас тебя не услышит.

Л е н а. Папа! (Вскакивает и снова барабанит в дверь, звонит в звонок, набирает номер на мобильнике.)

Н а с т я. Очень хочешь, чтобы он открыл?

Л е н а. Есть хочу! Обедать уже пора вообще-то.

Н а с т я. Если по правде хочешь, чтобы папа тебя услышал, то получится. А если не получится, я ночью скажу мастеру теней, он тебе поможет. Чё там, замок какой-то открыть, ему несложно. Или он тебя возьмет под мышку и через стену протащит...

Л е н а. Нет... Не надо.

Н а с т я. Посмотрим там.

Л е н а (косится на Настю). Настя... А твой мастер теней – это точно он? Может быть, это она?

Н а с т я. Может, и она, под капюшоном непонятно. Да и мастерица теней как-то глупо звучит. Типа как врачиха человеков. Ладно, давай.

 

Настя поднимается к себе на этаж. Лена еще немного барабанит в дверь, садится на ступеньки и плачет. Папа открывает дверь.

 

П а п а. Ты уже нагулялась?

Л е н а. Папа! Ты на чем там качался?

П а п а. На турнике. А ты как узнала?

Л е н а. Ты вспотевший просто.

П а п а. Да, думаю, надо подкачаться, а то все у компьютера, совсем задротом стал. Когда мама вернется, я уже буду сильный.

Л е н а. Мама вернется?

П а п а. Мама вернется.

Л е н а. Пап, знаешь... Ты и так сильный. Ты босса быстрее, чем я, валишь, раза в два. А мама бы вообще так не смогла. Она вернется, точно.

П а п а. Главное, очень захотеть, и она вернется.

Л е н а. Захотеть? Ой, не знаю я.

 

Сцена двенадцатая

 

Ночь. Спальня Лены. Появляется Аста.

 

А с т а. Ну как, наступил тяжелый момент?

Л е н а. Нет.

А с т а. Врать-то зачем?

Л е н а. Ты же тоже врешь мне.

А с т а. Совсем немного. В пределах математической погрешности.

Л е н а. Я тебя попросила посчитать песчинки на морском берегу, чтобы ты ко мне не лезла и была занята делом до конца времен, а ты сказала, что уже посчитала.

А с т а. Их уже за меня посчитали, эти песчинки. Нашлись любопытные люди. Так что вот. На всех пляжах мира песчинок семь с половиной квинтиллионов.

Л е н а. А на нашем берегу сколько? На нашем берегу, возле нашего моря?

А с т а. То есть надо разделить число песчинок на число пляжей в мире и высчитать среднее.

Л е н а. И сколько это будет?

А с т а. Не знаю. Не гуглится. (Прячет телефон, который незаметно доставала раньше.)

Л е н а. А, так у тебя все-таки есть телефон!

А с т а. Только в командировках выдают, под землей не ловит.

Л е н а. Запиши один номер. (Показывает экран своего мобильника. Аста записывает.)

А с т а. И что теперь?

Л е н а. И уходи. А завтра позвони по этому номеру.

А с т а. Это твое желание?

Л е н а. Нет, это твое желание, ты же хочешь выполнить работу? Там человек заинтересовался. Вот и катись к ней. Получишь, чего хочешь.

А с т а. Я ничего не хочу. У таких, как мы, нет желаний.

Л е н а. Может, в этом-то все и дело?

А с т а. Не знаю.

Л е н а. Ты хоть раз делала то, что хочешь?

А с т а. Я не помню.

Л е н а. Вот в этом все взрослые. Вы не даете себе делать то, чего вы хотите. Вы делаете то, что хотите, только когда совсем на себя разозлитесь. А когда вы злитесь, вы хотите всякого говна. (Отворачивается и укрывается с головой одеялом.)

А с т а. Что хочу… А что я хочу?

 

Сцена тринадцатая

 

Ночь. Пляж. Аста бредет, глядя себе под ноги.

 

А с т а. Тысяча сорок… тысяча сорок один… тысяча сорок два… (Танцует, продолжая считать.)

 

Сцена четырнадцатая

 

Ночь. Спальня Федькиной. Федькина и Аста смотрят друг на друга.

 

А с т а. Привет, я тебе звонила.

Ф е д ь к и н а. Мне показалось или ты вылезла из-под кровати?

А с т а. Так вежливее заходить. У нас традиции такие.

Ф е д ь к и н а. Интересные традиции.

А с т а. Наверное. Только спина от этих традиций болит, поэтому не обижайся, больше не буду так делать. Слушаю твои пожелания.

Ф е д ь к и н а. Лучше записывай.

А с т а. Записываю. (Достает блокнот.)

Ф е д ь к и н а. Давай, а то там много. Сначала вот что. Я не хочу делать домашку. Бесполезная трата времени.

А с т а. Согласна.

Ф е д ь к и н а. Я не хочу делать домашку и хочу поступить в хороший вуз.

А с т а. Ясное дело.

Ф е д ь к и н а. И потом устроиться на хорошую работу.

А с т а. Конечно.

Ф е д ь к и н а. И получать хорошую зарплату.

А с т а. Угу.

Ф е д ь к и н а. Ты записываешь?

А с т а. Фиксирую.

Ф е д ь к и н а. Вот, фиксируй, фиксируй.

А с т а. Всё?

Ф е д ь к и н а. Нет. Еще я хочу хороших детей и внуков. И умереть от старости в почете и богатстве лет в восемьдесят.

А с т а. Ладно.

Ф е д ь к и н а. А за это можешь забрать мою бессмертную душу.

А с т а. Ты же не веришь в бессмертную душу.

Ф е д ь к и н а. Тем лучше. Значит, ты ничего не сможешь забрать и поможешь мне бескорыстно. А за свой хороший поступок ты превратишься в ангела и улетишь на небо. Я не верю, конечно, но допускаю, что в вашей системе координат это возможно. Ангелом же лучше быть, чем вот этой вот фигней с рогами? Что там делать, в вашем подземелье. Там скучно, я же читала, смотрела фильмы. Ты наверняка встаешь каждое утро, спускаешься под землю, садишься в вагон, едешь на работу, потом приезжаешь на работу, а на работе жарко, окон нет, кондиционеры не справляются, все вокруг страдают… Я верно представляю?

А с т а. Ага. День за днем одно и то же.

Ф е д ь к и н а. Вот. А в раю хорошо. Ходишь в белом платьице, обдуваешься ветром, кушаешь кексы в кружке.

А с т а. Капкейки.

Ф е д ь к и н а. Капкейки.

А с т а. Это все, чего ты хочешь? (Перелистывает блокнот.) Не делать домашку, бла-бла-бла, умереть счастливой и богатой от старости?

Ф е д ь к и н а. Да. Я человек скромный, и запросы у меня скромные.

А с т а. А ты точно этого хочешь? В смысле, этого точно хочешь именно ты?

Ф е д ь к и н а. Этого все хотят.

А с т а. Все хотят.

Ф е д ь к и н а. И зацени, как я хитро придумала. Если ты даже лишишь меня разума, то только в старости, когда все желания исполнятся. И я все равно буду уже в маразме.

А с т а. Ты очень умная.

Ф е д ь к и н а. Я очень умная.

А с т а. Но не настолько умная, чтобы добиться этого всего сама.

Ф е д ь к и н а. Слушай, я умная, но надо же быть еще и везучей. Может, мне не повезет. Вдруг вообще война начнется. Или придет цунами. А ты послужишь гарантом от возможных неурядиц.

А с т а. Ладно. Но твоей души мне мало. Мне еще кое-что нужно.

Ф е д ь к и н а. Ишь ты, мало ей. Губу раскатала, подлюка.

А с т а. Ты как со взрослыми разговариваешь?

Ф е д ь к и н а. Всё, всё, молчу. Чего ты хочешь?

А с т а. Сделай мне кекс в кружке.

Ф е д ь к и н а. Готовишься к райской жизни? Ладно, метнусь за кексом, мне не влом.

 

Федькина уходит на кухню. Шумит микроволновка. Аста пританцовывает, одними губами что-то подсчитывает. Федькина возвращается, неся кекс в кружке.

 

А с т а. Пасяб.

Ф е д ь к и н а. Чего? Ты сказала «спасибо»?

 

Аста зажимает рот рукой.

 

А с т а. Я сказала «пасяб». «Спасибо» нам нельзя говорить. Ой. Ладно, может, не заметят. (Ест кекс в кружке.)

Ф е д ь к и н а. И ты точно сделаешь все, как я попросила?

А с т а. Точно.

Ф е д ь к и н а. Я не буду делать домашку, поступлю в хороший вуз, получу хорошую работу с хорошей зарплатой, у меня будут хорошие дети и внуки, и я умру от старости счастливой и богатой?

А с т а. Да. Главное, верь в себя.

Ф е д ь к и н а. Я в себя верю, но ты мне тоже помоги.

 

Аста неразборчиво мычит с кексом во рту.

 

Ф е д ь к и н а. Что?

 

Аста молчит, ест.

 

Ф е д ь к и н а. Будем считать, что это было мычание согласия.

 

Аста ставит пустую кружку на тумбочку возле кровати, исчезает.

 

Ф е д ь к и н а. Эй! Блокнот забыла! Блокнот забыла! Блин. Ну ладно. Будем надеяться, что запомнит. Там же ничего сложного. Все этого хотят. Ничего оригинального. Она это сто раз делала. Все будет. Все у меня будет. Все у нас будет. (Ложится на кровать и укрывается одеялом с головой.)

 

Сцена пятнадцатая

 

Аста приходит домой в свою пещеру и ложится спать на свою каменную кровать. Появляется Анг, вылезает из-под кровати, поправляет смявшиеся белые крылья. Стоит и смотрит на Асту.

 

А н г. Бу-у-у. Или как вы там здороваетесь?

А с т а. Опять?

А н г. Такая работа.

А с т а. Этот мир очень старый, правда?

А н г. Зато не надо учить новые правила. Ты меня позвала, и теперь ты должна что-нибудь пожелать.

А с т а. Я тебя не звала!

А н г. Ты сказала «спасибо», что значит – спаси...

А с т а. Я сказала «пасяб»!

А н г. По правилам, все начинается с желания. Пожелай что-нибудь.

А с т а. Дай мне поспать. Я высплюсь и тогда смогу пожелать что-нибудь.

 

Аста накрывается одеялом с головой, отворачивается. Анг уходит на кухню. Шумит микроволновка. Анг возвращается, несет два кекса в кружке. Садится на кровать, ест.

 

А с т а. Ты так и будешь тут сидеть?

А н г. Не можешь заснуть – посчитай овечек.

А с т а. Посчитай овечек. Посчитай листики. Посчитай капельки. Посчитай песчинки. Старая песня. Надоела эта старая песня. Сколько овечек в твоем полусне, Господи? И когда ты проснешься?

 

Анг протягивает ей кружку. Аста резко садится в кровати.

 

А с т а. Я поняла. Мне нужно досчитать до конца.

А н г. Ты желаешь?

А с т а. Мне нужно! Это поможет уснуть.

А н г. А вдруг придет цунами?

 

Сцена шестнадцатая

 

Рассвет. Пляж. Аста пританцовывает на песке.

 

А с т а. Семь квинтиллионов четыреста девяносто девять квадриллиардов девятьсот девяносто девять квадриллионов девятьсот девяносто девять триллиардов девятьсот девяносто девять триллионов девятьсот девяносто девять миллиардов девятьсот девяносто девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять…

 

Из-за пальм выходит мама, волочет слишком большую сумку.

 

А с т а. Блин, сбилась.

М а м а. Я думала, это необитаемый остров.

А с т а. Я тоже.

М а м а. У меня здесь должна быть конференция.

А с т а. С кем?

М а м а. С самой собой.

А с т а. Ты все испортила, мне придется считать заново.

М а м а. Ты тоже все испортила. Мне.

А с т а. Прости, что попалась на глаза.

М а м а. Я тебя помню, ты приходила в детстве и спрашивала, чего я хочу.

А с т а. Очень может быть.

М а м а. Ты меня совсем запутала. Я не знаю, чего я хочу.

А с т а. А я знаю?

М а м а. Может, вообще не нужно хотеть. Может, свобода не в том, чтобы что-то хотеть.

А с т а. А в чем?

М а м а. Цунами.

А с т а. В чем, в чем?

М а м а. Цунами.

 

Аста и мама садятся на песок и смотрят в морскую даль. На горизонте блестит стена воды. Идет цунами, и времени, чтобы понять, чего они все-таки хотят, осталось мало. Но они продолжают сидеть.