Я очень хорошо облазил Башкирию, где сейчас при новом ру­ководстве подняли голову всякого рода вполне продвинутые модернизаторы, которые придумывают какие-то интересные схемы финансовые, финансово-организационные, и на них тут же напрыгивает прокуратура, потому как «непривычно».

А ведь это вообще-то мировая практика. На всех сильно от­сталых территориях — они есть и в Австралии, и в США, и в Уэльсе, и где угодно — всегда имеются места, где жизнь начинает замирать, где крупным инвесторам неинтересно, а мелким непонятно, на что опереться. И вот возникает по­нимание того, что нужно любыми путями обеспечить обо­рот энергии, услуг, взаимодействие между людьми. И по­скольку в данном случае район достаточно периферийный, где одно сельское население, уже поэтому неизбежно воз­никают немалые финансовые разрывы между выполнен­ной работой и получением за нее денег. Это со Средневе­ковья всем известно. Либо ты живешь на подножном корму и ждешь, когда наконец придут деньги, либо ты на авансе, на крючке кредита, и тогда ты погиб.

Очень интересный парень, являющийся консультантом средне­го масштаба регионального банка, со своим приятелем, вла­деющим агрофирмой и парой магазинов, провели в рамках одного хозяйства любопытный эксперимент. Вообще-то это­му уже сто лет. Была такая знаменитая теория Гёзеля: как за­местить ненастоящие деньги настоящими. Имеется в виду, что ненастоящие — это вся казенная валюта, а настоящие — те, что обеспечивают реальный оборот товаров и услуг. Они ввели товарные талоны, не нарушив закон. По закону мож­но в пределах 25 % использовать талоны внутреннего обме­на. Они придали этому замечательную графическую форму. Талоны напечатаны на хорошей бумаге, хорошо защищены от грубой подделки. На лицевой стороне: «Товарный талон» и число, указывающее номинал в единицах — от 10 до 1000. И на обороте написано, насколько каждый месяц деньги де­шевеют за счет инфляции.

Это не деньги, и талоны на это не претендуют. Но система обме­на с помощью этих талонов заработала. Местные магазины, таксисты. Бабушки, которые семечками торгуют. Все при­няли правила игры. Все их стали принимать. Все они мо­гут быть конвертированы. На некотором доверии, очевид­но, к этому местному боссу. Он человек молодой, и кураж, и азарт у него есть. И — сгладились финансовые пробле­мы. Это единственное хозяйство во всем большом сельском районе, в котором не было задолженности по зарплате.

Все держалось пару лет тихо и мирно. Только когда просочилась информация в СМИ, проснулась прокуратура. Естествен­но, пошел наезд. И мне уже пришлось дважды списываться с руководством республики с просьбой выслушать, прове­сти по этому поводу серьезное обсуждение, ведь это очень интересный опыт, ничего в нем сверхъестественного нет, это общемировая практика. Судя по тому, что за четыре месяца призывов о помощи не было, это дело удалось хотя бы при­остановить, что еще ничего не гарантирует. Возобновление нужно, и расширение опыта по стране нужно, ведь там за­действована энергетика вполне еще трудолюбивого архаи­ческого населения. Там деревни не опустели, там есть места, в которых до сих пор трудодни оплачиваются зерном...

Вообще же Россия безумно разная. Но никак мне не удается всех убедить, что нет ни малейшей возможности описывать это чу­довищное, фантастическое многообразие одними алгорит­мами. Это многообразие — просто мечта для исследователей. А исследователей полтора человека, и все известны поименно.