Лекціи о душевныхъ болѣзняхъ, д-ра У. Сенкея, члена королевскаго общества врачей,профессора душевныхъ болѣзней въ университетской коллегіи въ Лондонѣ, и бывшаго директора Галуельскаго заведенія для помѣшаннныхъ. Переводъ сь англійскаго И. Исаина подъ редакціей В. Н. Чехова, врача клиники душевныхъ болѣзней при петербургской медикохирургической академіи. Спб. 1868. Изданіе О. И. Бакста.

Хотя книга доктора Сенкея, какъ по предмету, которому она посвящена, такъ и по своему назначенію и принадлежитъ къ числу книгъ преимущественно спеціальныхъ, о которыхъ обыкновенно умалчивается въ библіографическихъ, журнальныхъ обозрѣніяхъ, или, если и говорится, то только вскользь, но мы, какъ это увидятъ читатели изъ дальнѣйшаго нашего изложенія, имѣемъ весьма серьёзныя основанія остановиться на ней съ нѣкоторою подробностію. Читатели, конечно, простятъ намъ это тѣмъ болѣе, что по совершенному отсутствію у насъ популярныхъ книгъ по предмету помѣшательства, она можетъ быть съ огромною пользою прочитана и читателемъ неспеціалистомъ.

Послѣднему обстоятельству поможетъ между прочимъ и то, что хотя книга доктора Сенкея и составляетъ собственно хорошій и сжатый учебникъ психіатріи, но написана она такъ ясно и просто, что за исключеніемъ тѣхъ мѣстъ ея, которыя посвящены патологоанатомическимъ выводамъ, она будетъ положительно понятна для большинства образованныхъ читателей и обогатитъ ихъ тѣми свѣдѣніями, которыя существенно необходимы, какъ въ жизни вообще, такъ преимущественно въ судебной практикѣ. Эта ясность и простота — драгоцѣнныя качества труда доктора Сенкея, и зависятъ не отъ одного его искусства говорить (лекціи эти, очевидно, записаны со словъ профессора), но и отъ полнаго обладанія имъ предметомъ своего знанія, отъ его обширной наблюдательности и способности къ здоровому и обширному синтезу. Благодаря своимъ синтетическимъ способностямъ, докторъ Сенкей вноситъ въ изученіе психіатріи столько свѣта, что его, не опасаясь ошибочнаго заключенія, можно поставить едва ли не во главѣ всѣхъ европейскихъ психіатрическіх знаменитостей, и мы, по крайней мѣрѣ, не обинуясь ставимъ его даже выше Гризингера. Въ научномъ смыслѣ, простая и естественная классификація душевныхъ болѣзней, предлагаемая Сенкеемъ, должна способствовать весьма значительному успѣху изученія и усовершенствованіямъ въ психіатрической области.

Другая заслуга доктора Сенкея — это внесеніе въ леченіе помѣшанныхъ глубочайшей гуманности. Конечно, онъ долженъ раздѣлить эту честь и съ другими современными психіатрами, въ числѣ которыхъ мы могли бы назвать за послѣднее время и нѣсколько русскихъ именъ, но въ отношеніи, напримѣръ, къ послѣднимъ право первенства и честь удачи приложенія самой широкой гуманности къ практикѣ останется все-таки за нимъ.

Для большинства читателей, мало знакомыхъ съ состояніемъ вопроса о помѣшанныхъ и ихъ леченіи, слова наши покажутся темны, безъ нѣкоторыхъ уясненій историческаго хода этого вопроса. Поэтому напомнимъ имъ, что до начала настоящаго столѣтія на помѣшанныхъ почти вовсе не обращалось никакого вниманія. Правда, ихъ и тогда запирали въ сумасшедшіе дома, но не считали ихъ за людей, а потому и обращались съ ними совершенно позвѣрски. Въ книгѣ Сенкея приводится нѣсколько фактовъ объ англійскихъ заведеніяхъ для помѣшанныхъ того времени: «Я долженъ замѣтить однако — говоритъ онъ — что они были нисколько не хуже заведеній того же рода въ другихъ странахъ».

«Нелегко — говоритъ докторъ Конолли, цитуемый Сенкеемъ — описать точно и ясно состояніе англійскихъ заведеній въ то время, такъ-какъ они были недоступны для общества. Всѣ знали, что они были отвратительны по своей наружности, и имѣли подозрительный характеръ. До 1770 годаболъные Виѳлеемскаго госпиталя показывалисъ публикѣ за денъги — цѣна за входъ сперва была два пенса, а потомъ одинъ».

«Въ 1800 году — говоритъ Сенкей — леченіе (въ леченіи?) по словамъ Геслама, руководилось (лись?) состояніемъ луны; въ извѣстные періоды состоянія луны помѣшанные связывались, сковывались и наказывались розгами, чтобы предупредить приступы ихъ болѣзни. Помѣщались они — говоритъ онъ далѣе — въ такихъ зданіяхъ, которыя были хуже тѣхъ, въ какихъ мы держимъ теперь животныхъ; еще недавно эти несчастные больные въ разныхъ частяхъ Англіи содержались своими родственниками, какъ домашнія животныя, или скорѣе, какъ свиньи, въ особыхъ пристройкахъ». У насъ, на Руси, конечно, это продолжается и до сихъ поръ. Недавнее дѣло г-жи Шлегель — блистательно подтверждаетъ вѣроятность такого нашего заключенія.

Вся система леченія больныхъ (когда додумались, что ихъ надо лечить, да еще и систематически), называвшаяся системою стѣсненія (существующая, впрочемъ, весьма благополучно и до нашего времени, въ отдаленныхъ частяхъ Англіи и во многихъ сумасшедшихъ домахъ Франціи — подъ названіемъ «системы ограниченія дѣйствій помѣшанныхъ»), была цѣлымъ рядомъ пытокъ и истязаній. Сенкей упоминаетъ объ особенномъ креслѣ, изобрѣтенномъ д-ромъ Коксомъ. «Кажется, вся изобрѣтательность прежнихъ врачей — замѣчаетъ онъ — была направлена главнымъ образомъ на выдумываніе различныхъ пытокъ для помѣшанныхъ». Это кресло поворачивалось посредствомъ особеннаго снаряда на стержнѣ и дѣлало 100 оборотовъ въ минуту. Въ видахъ устрашенія, изобрѣтатель, въ случаяхъ буйства больныхъ, совѣтовалъ употреблять эту машину въ темнотѣ, и при этомъ производить необыкновенный шумъ и напускатъ на больнаго одновременно удушливые газы». «Средства стѣсненія — говоритъ д-ръ Конолли — постепенно становились болѣе жестокими, и пытки болѣе изысканными. Между многими жестокостями была слѣдующая: больнаго заставляли пройти по комнатѣ, полъ которой проваливался, а подъ нимъ была устроена горячая, такъ-называемая «подпольная» ванна, въ которую и падалъ больной, совершенно неожиданно, при чемъ до полусмерти обжигался и едва не захлебывался кипяткомъ».

Замѣчательно, что всѣ такія пытки, наводившiе ужасъ на больныхъ, производились во имя науки. Особенно такими жестокостями прославилось заведеніе для помѣшанныхъ въ Йоркѣ. Факты объ ужасахъ, совершавшихся тамъ, были сначала записаны очевидцемъ, а потомъ въ 1815 году обнаружены особою комиссіею. Больные, вступавшіе въ это истязательное заведеніе, иногда даже пропадали безслѣдно, цѣлыя тысячи ихъ даже не записывались въ книги для прибывающихъ. «Можно подозрѣвать — говоритъ Сенкей — что многихъ изъ больныхъ тамъ сожигали, чтобы скрыть тѣ злодѣянія, которыя происходили въ стѣнахъ этого заведенія». Высшіе начальники (инспекторы) даже и не знали, что тамъ существовали особенныя тайныя комнаты, наполненныя грязью и нечистотой. Въ одной изъ такихъ комнатъ, открытыхъ комиссіей, въ 12 футовъ ширины и 4 фута 10 дюймовъ длины — помѣщались 13 женщинъ!! Одни только надзиратели заведенія имѣли туда входъ и многія женщины, по словамъ комиссіи, оказалисъ беременными. Комиссіею констатирована пропажа одного больнаго безъ вѣсти, и сожженіе четверыхъ!

Первый дѣятель, обратившій въ Англіи вниманіе на эти ужасы, былъ Вильямъ Тукъ; онъ принадлежалъ къ членамъ одной ассоціаціи, которая въ 1791 году, вслѣдствіе отказа йоркскаго дома принять туда одну больную, рѣшилась устроить свое собственное заведеніе для умалишенныхъ, подъ названіемъ убѣжища. Заведеніе это было устроено на началахъ, несравненно болѣе человѣчныхъ, чему особенно способствовалъ внукъ Вильама Тука, Самуилъ, введшій въ это заведеніе систему разсудительнаго леченія, хотя и не безъ нѣкоторыхъ механическихъ насилій. Это небольшое заведеніе существуетъ до сихъ поръ, хотя за послѣднее время и не внесло въ свои стѣны никакихъ особенныхъ усовершенствованій.

«Отечественныя записки», 1868, том CLXXVIII, № 5, май, Отд. X, с. 70—72