А. И. Любжин. История русской школы. Том I. Русская школа XVIII столетия.
Книги I, II. — М.: Никея, 2014. — 752 + 656 с.

 

Огромные тома по истории русской школы, больше тысячи страниц только про XVIII век, ничего сопоставимого на эту тему просто нет нигде, так что книга безальтернативна для всех, кто интересуется историей образования в России — непременно стоит ее прочесть.

Книга эта особенная, в чем-то очень простая и ясная, а в чем-то сложная, так что имеет смысл пояснить, с чем столкнется читатель. Чего примерно ожидает современный человек, взяв в руки толстые «гуманитарные» тома про образование? Немного воды про педагогику, длинных авторских рассуждений, размышлений о Щедровицком, Фуко, Пиаже или Выготском… Так вот. Ничего этого в книге нет даже близко. Книга очень кратко, экономно и сжато написана. Откуда же тогда такой листаж? Дело в том, что это не педагогика, а история, как сказано в заглавии книги. Автор придерживается очень строгих взглядов на то, как следует писать историю, которые для простоты, вероятно, можно охарактеризовать как «позитивистские». То есть как можно меньше отсебятины, историк имеет дело с уникальным процессом и должен изучить все первоисточники, а затем рассказать читателю, что же именно происходило. Все прочее относится к философии, теории педагогики, психологии, социологии и т. д., но не к истории. История — это филологически комментированные, то есть понятые и ясно представленные документы.

«История русской школы» больше чем наполовину состоит из первоисточников по истории русского школьного образования. Здесь почти не затронуты вопросы высшего образования, это не про университет и не про академию, это только про школу, но зато про школу собрано по возможности все, что только возможно. Тексты переведены с немецкого, французского, английского, латыни. Разные иностранные профессионалы приезжали в Россию, составляли докладные записки, проекты, правила, отчеты, воспоминания: документы иногда публиковались на родине этих специалистов, а иногда оставались в архивах — все это найдено, переведено, откомментировано, сопоставлено и представлено читателю в ясной форме. Что касается области оценок — как к этому относиться и что думать — тут автор скуп и по возможности оставляет читателя на свободе, лишь изредка в скобках сообщая, что он сам думает по тому или иному поводу, совершенно не навязывая свою точку зрения.

Книга наполнена XVIII веком, и на читателя с ее страниц обрушивается живая речь этого времени — разнообразная, переполненная не упорядоченными еще заимствованиями, оборотами, вышедшими из употребления. Крупные исторические личности вроде Ломоносова и Шуваловых и не известные никому, кроме немногих профессионалов, деятели периферийных училищ — пишут, предлагают, отстаивают свою точку зрения. Автор пересказывает и переводит все имеющее касательство к теме. Тут и подробный пересказ Локка «О воспитании детей», и цитаты наказов, которые губернии давали своим депутатам по поводу образования, и проекты разных деятелей просвещения. Легко потеряться в этом потоке многостраничных документов и цитат. Потому лучший друг читателя в этой книге — оглавление. Время Екатерины… Гимназия чужестранных единоверцев… Шкловский кадетский корпус…

Говоря об образовании в Российской империи XVIII века, мы имеем в виду прежде всего домашнее образование и школы при монастырях. Они были всегда, и это была основа, на которой можно было строить. Но в определенном смысле среднее образование в XVIII веке делалось «с нуля»: тот тип образования, который был распространен в Западной Европе, не был развит в России. Большое место в двухтомнике занимает рассказ о том, как государство пыталось поднять образование, какие проблемы при этом возникали.

О бедности и нехватке средств можно не говорить. Поскольку образование деньги не зарабатывает, а тратит, превращая отпущенные средства в культурных граждан, то деньги всегда приходится отрывать от «доходных» проектов и «жертвовать» на культуру. Денег мало всегда. Есть и более специфические нехватки. Например, практически до конца XVIII века раздаются жалобы на то, что «нет русских учителей». В самом простом смысле — тех, которые бы владели русским языком. И потому школам приходится изворачиваться — удается нанять учителей только со знанием немецкого или французского, а как ученики будут их понимать? И вот либо в школе первым делом учат иностранный язык, и не один, просто для того чтобы можно было приступить к обучению, либо пытаются принимать лишь тех учеников, которые каким-то образом уже знают иностранный язык. А языки разные, и вот перед нами учитель, знающий лишь итальянский, и надо «под него» менять предшествующие ступени образования, следующий за ним — немец… Это даже не нехватка учебников, денег, помещений, программ — это нехватка учителей, очень жесткий ограничивающий фактор. Справиться с ним непросто — обычный рецепт «да просто купить», нанять, пригласить — конечно, использовался, и вот тут начинались проблемы: иностранные учителя дороги, неудобны, учат не так и не тому, приезжают не лучшие, а те, кто, напротив, не надеется состояться как учитель в отечестве своем, согласен по каким-то причинам ехать очень далеко и без гарантий, потому требует очень большое жалованье, а предмета своего не знает.

Это был первый узел, который следовало распутать, чтобы выстраивать регулярную, надежную систему образования. Следом начинается другой этап — чему учить, то есть какие цели ставить перед обучением. Это этап программ, проектов, мечтаний, частичного осуществления задуманного. Все начинается, все только в наброске, учат непонятно чему, стройный план лишь в голове составителя программы, в головах же учеников — дурно усвоенные обрывки, программы меняются, и обрывки одного плана сменяются фрагментами другого.

Очень непросто было перейти от этого прожектерского состояния к какой-то более или менее устойчивой системе. А ведь образование — это первая ступень приготовления государственных служащих. Государству нужны грамотные офицеры и чиновники, а их нет, их нет совсем, и в письмах влиятельных особ говорится не о сотнях или тысячах — о единицах, поименно известны люди, пригодные служить на той или иной должности, за них бьются департаменты, интригуют коллегии, переманивают. Потому что нет грамотного человека — и целый пласт проблем не может быть решен.

Каждое изменение в системе образования — это на деле изменение всей надстройки — квалификации чиновников и офицеров, исполненных государственных работ, способов контроля, возможности осуществления прочих проектов. При смене образовательной программы меняется будущее страны — и вот это будущее в XVIII веке менялось постоянно.

Мы — наследники очень сильно организованного, бюрократизированного государственного устройства, для нас кажется очевидным, что школа — одна на всех, одинаковая, государственная, и для описания школы надо описать единую типовую программу, набор предметов, приобретаемые навыки. Все прочее будет потом — это после школы начинается специализация, дети идут в разные институты, на разные работы, все социальное разнообразие начинается после школы. Школа — та ступень культурного равенства, которая закладывается в каждого и на основе которой только и можно говорить о равенстве всех граждан.

Так обстоит дело сейчас, а в XVIII веке было по-другому. Было много разных типов школ и много разных типов образования, и об их стандартизации еще не помышляли. Развивались разные типы образования: духовное для священнослужителей, военное для дворян, общее, заграничное, домашнее; существовали также классическое, реальное, женское образование.

Если говорить об основных чертах образования XVIII века, то это образование преимущественно государственное, а не частное; образование с утилитарным уклоном; образование заимствованное, полученное в других странах в соответствии с иными нуждами и привычками.

Учитывая главу про образование в XVII веке в начале книги, мы получаем полный очерк русского образования практически с самого его начала. Это фон всех специальных образовательных процессов. Звучит непривычно, но образование в России XV—XVII веков было, похоже, не хуже европейского. Сеть элементарных школ позволила достигнуть довольно высоких показателей грамотности, конечно, различавшихся между сословиями. Это фоновое образование, над которым надстраивалась школа XVIII века, было начальным, церковным, народным и частным, то есть государством не регулировалось, не финансировалось и не давало никаких официальных прав.

Духовное образование перенимало традиции западнорусских школ и строилось по образцам, предложенным иезуитами. Были достигнуты очень хорошие стандарты этого типа образования, и духовные школы выпустили множество образованных людей, которые потом преобразовывали в России медицину, учительствовали, становились студентами высших учебных заведений и т. п. Ученики иезуитских школ были первыми учителями духовных школ, именно они задали высокую планку и поставили в Россию качественное образование для священнослужителей.

Орден иезуитов достиг очень больших успехов в педагогике, в организации школ. Иезуиты создали особый тип университета — иезуитский, основали множество типов начальных и средних учебных заведений, издали большое количество учебников. Можно сказать, что культуру Европы Нового времени во многом сделали иезуиты, поскольку они готовили и направляли умы деятелей, организовывавших затем те или иные области знания и устройства общества. В основном школьная реформа иезуитов в Западной Европе прошла в XVI веке, и к XVIII веку все их методы уже устоялись, так что Россия заимствовала очень хорошее духовное образование.

Потом, после петровских реформ, возник сильнейший кадровый голод — и государство взяло образование в свои руки. В XVIII веке идет огосударствление образования, причем в тяжелейших условиях, когда многие учителя не говорили по-русски. На фоне нехватки учителей прочие недостачи были даже вполне обыденными — не хватало приличных учебников, помещений, библиотек, денег. И все же в XVIII веке ситуация была переломлена: если в начале века образованные по новым правилам люди исчислялись единицами или в лучшем случае десятками, то к концу века можно было говорить уже о сотнях выпускников того или иного типа образовательных учреждений.

В книге имеются очерки об образовательных тенденциях во Франции, Англии и Германии. Педагогические идеи Фенелона, Вольтера, Руссо, Локка, Лейбница и многих других устремлялись в Россию, здесь делались попытки применить на практике передовые идеи европейского образования — и потому не обойтись без изложения педагогических взглядов этих философов. Читатель получает возможность подробно ознакомиться с педагогическими взглядами Фридриха II и идеями Локка. Процитированы или пересказаны все основные сочинения об образовании и воспитании, которые повлияли на становление идей об организации школы в России.

Книга представляет собой издание энциклопедического типа: в ней сообщается практически все, что можно разыскать по образованию XVIII века. Подробно описан длинный ряд образовательных учреждений: цифирные и навигацкие школы Петра I, Артиллерийская и Инженерная школы, первая общеобразовательная школа — гимназия пастора Глюка, Морская академия, Адмиралтейские школы, Московская академия, Черниговский коллегиум, Харьковский коллегиум, Сухопутный кадетский корпус, Гарнизонные школы, Академические гимназии при Московском университете, Казанская гимназия при Московском университете, Купеческие школы, Смольный институт, Демидовское коммерческое училище, Воспитательный дом, Гимназия чужестранных единоверцев, Благородный пансион при Московском университете и другие. По каждому учреждению даны программы, расписание, состав предметов, отпускаемые средства, способы приема учащихся, методы вразумления непослушных учеников, способы борьбы с побегами, неуспеваемостью, правонарушениями, организация экзаменов, борьба разных министерств за выпускников, пожалования и разжалования, форма одежды, присвоение чинов… Описаны взгляды педагогов и организаторов образования Феофана Прокоповича, графа Миниха, В. Н. Татищева, Эрнста Глюка, И. М. Шадена, И. И. Шувалова, М. В. Ломоносова, И. И. Мелиссино, И. И. Бецкого, И. А. Гейма, Ф. Е. Ангальта, М. И. Мордвинова, Г. А. Потемкина, А. И. Мусина-Пушкина, А. А. Прокоповича-Антонского. Это действительно всеобъемлющее издание.

В заключение скажем, что книги оформлены с любовью: опечаток почти нет, толстые тома — в надежном твердом переплете, зеленом с золотом — приятно держать в руках и не менее приятно листать в поисках необходимой информации. Книги иллюстрированы гравюрами XVIII века, на которых изображены деятели, оказавшие влияние на развитие русской школы. Наше образование опять кончается и, может быть, будет опять начинаться; так что лица основателей русской школы смотрят на нас с пониманием.