ИНТЕЛРОС > №1, 2014 > Крик ворона

Платон Кореневский
Крик ворона


27 января 2020

 

«Платон Кореневский, (1940 – 2003 гг.) поэт и переводчик, выпускник Московского института иностранных языков. Работал переводчиком на Кубе. Будучи «чистым лириком» в добром смысле этого слова, почти не публиковался при жизни, если не считать стихотворных переводов с испанского и немецкого. Единственная книга Платона Кореневского, выпущена издательством «Prosodia-Publishers» Саратов, 2006 г..»

                                                                                                                               Вячеслав Куприянов

Радимов

По улице идет Радимов –
Деревенский поэт.
Куда же идет он, родимый?
На это ответа нет.

Он сделал много картин и книг,
С ним дружен и холст и лист.
Он выводов не делает никаких,
Радимов – натуралист.

Он красен лицом, усат.
Радимов он, не Шекспир.
Он знает огород и сад,
И свой крестьянский мир.

Радимов похож на колодец,
На хату и на плетень.
Радимов – канатоходец
По тишине деревень.

Радимов – поэт невеликий,
Не Брюсов он и не Блок.
Но что за храм без святыя лики?
И как без стен потолок?

И как огурцам без поэта?
Огурцы ведь не хуже роз.
А он сердцем анахорета
К истории сёл прирос.

По улице идет Радимов –
Деревенский поэт.
Куда ж он идет, родимый?
На это ответа нет…

14 февраля 1962

Марк Шагал
(начальная редакция)

Скрипела на зубах пыль,
Ворона сидела на заборе,
И тощий церковный шпиль
Запутался у липы в проборе.

И не было ни дуновенья,
Лишь захлестывали захолустье
То таинственные привиденья,
То сны величавой грусти.

Совсем не присуща вечность
Устойчивости и порядку –
Раздувались и лопались вещи
Или вдруг пускались вприсядку.

Завивалась земля спиралью,
Разбегались ворот половинки,
То, что рядом, обнявшись с далью,
Поклонялось большой песчинке.

Мирные жители как пилоты
Делали в воздухе виражи,
И легко пускались в полеты
Над верхними нижние этажи.

Многие этого не замечали
Из принципов осторожных,
Но заметил веселый в печали
Замечательный художник.

13 марта 1962 г.

Сизифов труд

Тот, Кто Тащит Камень На Вершину,
Есть лицо реальное, не миф.
Даже если выдумать машину,
Будет потом исходить Cизиф.

Я так вижу тот уступ желанный,
Но и жуткий, потому что част,
Потому что слишком постоянный
Пробивает низверженья час.

От усталости нам ломит спину,
На ладонях крови пузыри,
Безмятежна только синь вершины
С желтою усмешкою зари.

Что же вечно с грохотом и шумом
Нас у цели будет ждать обвал,
Между тем как рядом кто-то с мулом
Так спокойно гребень миновал?

Даже смерть нас не спасет от страха, –
Для Несущих Камень смерти нет.
Труд бесцелен. Засыпает стража.
Вот реальность, верная как бред.

31 января 1965

Предсказание будущего

Гадалка, цыганочка в шали цветастой,
Обманщица ради корысти невинной,
Плюет на монету с нахальным лукавством
И прочь удаляется с прытью звериной.

Но лучше ль компьютер весь в кнопочных бусах?
Из гладкой утробы он тянет мочало,
Не терпит предчувствий, не спорит о вкусах,
В нем фатум бездушен, как сухо начало.

Симпозиум ведьм, футурологов разных
Однажды приснился мне в глупом кошмаре,
Там не было дум Велимира прекрасных
И не был никто даже просто в ударе.

Шатобриан не открылся там новый,
Хоть были иные пророки и правы,
Что, мол, на такой-то научной основе
Взрастут непременно такие-то травы.

Но утром закончилась вся свистопляска,
Я радостно снова взглянул на светило.
Что было? Что будет? Туманная сказка.
А солнце опять свой узор повторило.

21 января 1974 г.

Серый комок

Свет размером в мою черепную коробку –
Как же можешь ты быть так безмерно велик?
Бесконечный роман, весь уложенный в скобку,
И то чистый, то мутный, вечно новый родник.

Миллиарды существ копошатся в сознаньи,
И цветут и гниют миллионы планет,
Жить – какое счастливое это страданье,
Если мыслить – то пытки блаженнее нет.

Вместо райского сада, подарены змеем
Мельтешение звезд и страстей маята,
Почему мы, великие, мало так смеем,
Нас, должно быть, страшит меж людей пустота?

Мы боимся в соседе чужого пришельца,
А семья – еле слышный далекий сигнал,
Мир неведомый – мягкое серое тельце,
Неужели в тебе заключен и финал?

11 апреля 1978 г.

Песенка о международном положении

Из какой-то синей дали и как будто ниоткуда
Появились в этом мире, как в горячечном бреду,
Пожилые бегемоты, одногорбые верблюды,
Разноцветные фазаны и кривые какаду.

Расплодились как в курортные сезоны
И полезли во все щели сгоряча
Роковые тараканы, деловые скорпионы,
франтоватые фаланги, молодая саранча.

И проходят по арене неустанно,
Как в каком-то нескончаемом кино,
Христиане Палестины, мусульмане Пакистана,
Маоисты из Пекина и японки в кимоно…

Это все неотвратимо до последнего упора,
Представление о мире, солипсизм,
Геометрия Эвклида, теорема Пифагора,
Эволюция, дерьмо, детерминизм.

28 февраля 1979 г.

* * *

Уж не позорит Цезаря Катулл,
В могиле дальней спит давно Овидий
И гром богов языческих уснул,
Один лишь Марс порой на небе виден.

Полным-полно на улице бродяг,
Ругаются рабы не по-латыни,
Замызганный и драный брошен стяг
В старинной роще, а теперь пустыне.

С карнизов осыпается труха,
Среди обломков Зевс лежит безухий,
И голова державная глуха
Как у беззубой, немощной старухи.

Не страшно, если гордый Рим разбит
И варвар бродит по нему, глазея,
И галл на древнем форуме смердит,
И галки пачкают проемы Колизея.

12 июня 1979 г.

Гончаровой

Вокруг тебя детей кружится стая,
Гончарова-Пушкина-Ланская…

Суета вокруг тебя мирская,
Гончарова-Пушкина-Ланская…

Кто с тобою был, тебя лаская,
Гончарова-Пушкина-Ланская?

В лавре над тобой плита простая,
Гончарова… Пушкина… Ланская…

Ничего уже не будет снова,
Ничего, Наташа Гончарова…

5 июля 1979 г.

Рифмы

Мы сидим, рассуждаем о рифмах,
О катренах, анафорах, а
В это время в атоллах, на рифах
Разлетаются волн вороха.

Я смотрю, как облезлая муха
Проползает по синей стене,
Между тем как ни жизни, ни духа
Нет на низко висящей луне.

Почему непрестанно нас мучит
Перед чем-то неведомый страх,
Но спокойно мы грезим о лучших
Оболочках, увиденных в снах?

Мы не знаем и спорим о рифмах,
Хорошо, если рифма полна.
Монотонно, как эпос, о рифы
Разбивается где-то волна.

28 августа 1979 г.

XX соревнования по спортивной

рыбной ловле «Эрнест Хеменгуэй»

в Кохимаре (Гавана) в мае 1982 г.

Забрызганный кровью мурены помост,
на стенды подвешена рыба за хвост.

Едва не касаясь подмокшей земли,
висит наконечник тарана – иглы.

На бойню глядит умиленно Эрнест,
душа его жаждала битвы окрест.

Глядит он с плаката как сам Посейдон,
был бога морей воплощением он.

Языческий бог, бородатый тиран,
не сам ли он выловен, рыба – таран.

Убийца стал жертвой и наоборот,
кто знает, что в глуби подмирной живет?

Возможно под спудом тяжелых морей
старается в тину втянуться Нерей.

И нет на него переметов, сетей,
и можно пугать им беспечных детей.

А души всех тех, кто без веры погиб
опять поселяются в панцирях рыб.

20 мая 1982 г. Гавана, Куба.XX

Крик ворона

Сущий мир, каким я его себе вообразил,
есть ли в нем с подлинным некоторое сходство?
О, Риу ди Жанейру, Капитал ду Бразил,
меня уже не доставит туда никакое пароходство.

Совсем не с матросами, как мечтал, веселился Светлов,
Маяковский уже не напишет про японские вишни,
а меня никакие потоки вод и ветров
вовеки не упекут в «сознание Кришны».

И зачем только все эти «больше никогда» и «нэвермор»
бередят упорно мою неприкаянную душу?
-Осторожно, не удержишь стакан, это уже перебор!
-Ничего, ничего, я допью, я нисколько не трушу.

25 апреля 2001 г.


Вернуться назад