ИНТЕЛРОС > №1, 2021 > Преодоление земли Михаил Гундарин
|
Сергей Золотарев. Линзы Шостаковича. М., Русский Гулливер, 2020, 120 с. Стихия этой книги (всего второй у известного автора, любимца «толстых» журналов) – земля; тяжелая, движущаяся, пронизанная тайными тектоническими силами. Камни, песок, глина, асфальт, населяющие эту книгу, находятся в постоянном движении, что создает привлекательную силу парадокса: вроде должно оставаться на месте, ан нет, шевелится, выламывается как бы само из себя. Скала – с расщепленным сознанием
Безумного сланца – растет На водах пивденнобережной Дании Из крымских подвалов, пустот Тяжесть тут намеренная, в том числе и тяжесть неизвестного слова («южнобережной» Дании, если по- русски, так пишут на бутылках южного вина, дело-то происходит в Крыму). Сложным, затрудненным синтаксисом, утяжеляется мысль. Образ делается осязаемым. Дождь наследует землю в свидетельство
вековой непричастности к ней, он вселяется в бурную деятельность, как в библейское стадо свиней. Точно так же тяжело, мощно колеблется сам строй стихов, вроде как принадлежащих к силлабо-тонике, но упирающихся в эти жесткие рамки. Словно непослушный ребенок-голем в тесной каменной колыбели. Или – колыбели небесной (ведь существует и «земля неба», как нарочито неловко сказано в одном тексте): Земля лежала в маленьком гробу,
Обитом голубым воздушным тюлем. Земля лежала крошечным июлем Под звездами, горящими во лбу. Или: Земля еще наполнена тобой
И мной. И заповедана обоим. Что значит этот воздух голубой, Как не готовность видеться с тобою? Тут, конечно, не обойтись без припоминания Осипа Мандельштама, пожалуй, самого «земляного»из наших великих поэтов. И все-таки, земля – проруха и обух.
Не умолить ее, как в ноги ей ни бухай: Гниющей флейтою настраживает слух, Кларнетом утренним зазябливает ухо… И, разумеется, … в голосе моём после удушья
Звучит земля – последнее оружье – Сухая влажность чернозёмных га! Пересечений – и интонационных, и образных – с автором «Воронежских тетрадей» отыскать можно немало (Мандельштам к тому же и упоминается в книге; можно вспомнить, читая ее, и Заболоцкого, и Парщикова). Но при этом Мандельштам и Золотарев, может быть, диаметрально противоположны по сути своего творческого «я», по самому составу ядра своей поэтической личности, парадоксально сходясь лишь в формах ее выражения. А личность в стихах – самое главное, буковки-метафоры это все потом. Лидия Гинзбург писала некогда (справедливые, но подзабытые слова): «Эстетическая мысль не раз приходила к пониманию лирики как переработки личностью разнородного жизненного опыта, переработки, при которой личность эта, с ее раздумьями, чувствами, с её отношением к совершающемуся, всегда присутствует и всегда ощутима». Добавлю: находится в центральной точке поэтики. За Царскими вратами как в метро –
Убежище, укрытое от мира Гражданской обороною эфира Древесных масел. Прочное ребро Иконостаса выдержит, дай бог, Волны ударной будничную массу: Алтарь устроен в нише Центроспаса, Как водится, смотрящей на восток. Мы подойдем, и я, Золотарев, Заалтаревым стану, и алтарник Мне вынесет тот хлеб, что претворен Рывком евхаристическим в подарок… В итоге спасение приходит через «респиратор, ладанкой зашитый». Нехитрая, да и не новая игра слов – «спасение» как прерогатива Церкви и «спасение» как прерогатива МЧС – тут срабатывает вполне. За домом была площадка,
Но и ее снесли. Тогда же открылась кладка Фундамента всей Земли. Он ленточный и всего-то В полкирпича. Но держит тепло в субботу Родительскую, как свеча. Отдельно стоит сказать про поэму «Город» (или цикл стихов; я все же считаю этот текст поэмой) .Текст завершает книгу, и не случайно: его можно назвать программным. Колокольный благовест с Таганки
Выгоняет хвори, ставя банки Маковок, пока еще пуста Суи злободневной слобода. И струится ласковый предвечный Черный дым садово-самотечный. А заканчивается «Город» (и вся книга) так: …небо голубое
(несмотря на рухнувший престиж) – Главная постройка человечья На семи холмах Замоскворечья.
Гладь речная, неземная тишь. «Земля», вся ее тяжесть и вещность в последней строчке поэмы и сборника в целом оказывается преодолена. Звучит как выдох – уфф, оторвались, летим! Но не время еще, подождем, посмотрим, как Звездою катится с горы
Пустая пробка из коры Ночного дерева Массандра, В котором горние миры Высверливают дно мансарды. Примечание: Вернуться назад |