ИНТЕЛРОС > №33, 2007 > В космос или под землю? Дмитрий ДАНИЛОВВ космос или под землю? Дмитрий ДАНИЛОВ25 декабря 2007 |
||||
«Политика молчания» угрожает новым расколом Церкви
Но ушли под землю эти люди не просто так. С собой пензенские «сидельцы» не забыли захватить несовершеннолетних детей и баллоны с газом, которые они угрожают взорвать при попытке властей проникнуть к ним и вызволить их из затвора. Правда, мгновенно упеченный в местную психушку и упакованный в больничный халат лидер отшельников Петр Кузнецов в интервью телевизионщикам как бы между прочим заявил, что, если ничего не случится, 8 мая «сидельцы» все равно подорвут себя. Обосновавшись в Погановке, последователи «схимонаха Максима» (так называет себя Петр Кузнецов) жили поначалу, где удастся пристроиться. Кузнецов запрещал последователям смотреть телевизор, слушать радио, велел паспорта сжечь и деньги в руки не брать. Дети «сидельцев» не посещали школы, а потом, когда «выяснилось», что конец света наступит в мае 2008 г., родители забрали их с собой в землянку. В итоге кроме взрослых в подземелье, где температура не превышает 12 градусов, оказалось четверо детей. По словам родных одной пензенской «сиделицы», два месяца назад она прислала письмо со словами: «Прощайте, встретимся на Страшном суде. Не покупайте никакую литературу, она вся прочипована, как и Церковь». Сам лидер отшельников Петр Кузнецов под землю не ушел. «Отец Петр» пошел проповедовать дальше, чтобы «спасти как можно больше людей». «Миссия у него другая, – объясняет одна из «сестер», оставшихся наверху. – Он должен был новых сестер и братьев встречать и заселять в другие пещеры». Позже Кузнецов объяснил это тем, что кому-то нужно общаться с Богом и очищать от снега вентиляционные трубы, идущие из землянки. То, что началось после этого, нормальным никак не назовешь. Овраг в Погановке, разумеется, после этого обнесли милицейским оцеплением. С Кузнецовым работают не только врачи, но и местные следователи, а также сотрудники ФСБ. В отношении к нему местная прокуратура уже возбудила уголовное дело по части 1 статьи 239 УК РФ (организация объединения, посягающего на личность и права граждан). К дымящимся отверстиям следует делегация за делегацией из представителей местной епархии, психологов и даже депутатов Национального собрания Белоруссии (среди «сидельцев», по предварительным данным, аж 12 белорусских граждан). Пригнали из Москвы даже сотрудников Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского. Появилось несколько информационных вбросов о якобы готовящейся «газовой атаке» на пензенских «страдальцев». Но прошло уже больше двух месяцев после ухода затворников под землю, а они до сих пор отказываются идти на любые контакты с миром и по-прежнему угрожают подорвать себя, в случае если к ним попытаются применить силу. Повлиять на людей до сих пор не могут ни местные власти, ни милиция, ни представители православного духовенства, которые даже соорудили походный храм, в котором ежедневно совершается Божественная Литургия. После этого всеобщая истерия вокруг «секты из Погановки» охватила практически все российские СМИ. На знаковых ток-шоу ведущих телеканалов «пензенское сидение» вошло в обойму самых обсуждаемых тем. К пензенским «сидельцам» явились даже журналисты из британской «Гардиан». «Это поступок, который обсуждает сегодня весь мир», – подчеркивала газета «Известия». «Пензенские «сидельцы» стали всероссийскими ньюсмейкерами!» – едва ли не победно рапортует «Российская газета». Довершила тотальное медиапомешательство прибывшая на место событий съемочная группа CNN, экипированная джипом повышенной проходимости и вертолетом, провиантом, унтами, валенками, ушанками, дизельным генератором и прочим спецоборудованием. Американцы подобрались прямо к выходу из землянок и организовали оттуда прямые включения. Поэтому не может не возникнуть вопроса: а может быть, «пензенское сидение» – заранее спланированный спектакль?
На ток-шоу «Пусть говорят» на Первом канале, эфир которой состоялся 23 ноября, архиепископ Пензенский и Кузнецкий Филарет честно признался, что вина за «пензенское дело» лежит прежде всего на Пензенской епархии и на нем лично как архипастыре. Более того, он высказал следующую очень важную мысль, которую затем неоднократно повторил: «К тем, кто обрек себя на добровольное заключение, мы относимся в первую очередь с любовью. Сейчас я послал им уже второе письмо, в котором пишу, что они являются частицей Церкви Божией. Пензенская епархия крайне озабочена и обеспокоена их положением. Мы не делаем из них врагов, они православные люди». Итак, чтобы разобраться, с чем же все-таки мы имеем дело, нужно понять, почему такой нездоровый ажиотаж вокруг оврага в Погановке. Ответ очень простой: по причине нескольких газовых баллонов под землей, готовых взорваться вместе с людьми. И это очень серьезно, даже если этих баллонов на самом деле не существует. Но дело в том, что «сидельцы на баллонах» проявились именно в предвыборный сезон. А если «сидельцы» вздумают выдвинуть политические требования? Например, ухода Путина с поста президента или отставки Святейшего Патриарха? И все по тем же, «эсхатологическим» причинам – как представителей «антихристовой власти». Ситуация вообще патовая, потому что ни государству, ни Церкви непонятно, что именно можно сделать с «сидельцами». С одной стороны – налицо угроза жизни людей. Конечно, можно взять «сидельцев» штурмом или газовой атакой, как в «Норд-Осте», или уговорить их выйти, но ситуация уже никогда не будет прежней. После «Пензы», разрешится она так или иначе, всем станет ясно, что маргинальные и околосектантские группки в Церкви, не говоря уже о тоталитарных сектах, нужно как-то поставить под наблюдение, осуществлять какой-то мониторинг либо начать с ними решительную борьбу путем проверок и правового прессинга. А как это сделать, когда у нас в стране абсолютное раздолье для любого проявления религиозности, когда неявно в обществе торжествует массовый культ исхода граждан в частную жизнь, в частный оазис персонального бытия, в «частную веру»? Непонятно, что делать государству с более серьезными сектами, например, с «виссарионовцами», где зафиксированы многочисленные факты угрозы жизни и здоровью граждан. Но Виссарион пользуется покровительством, как говорят, «людей со связями». Вокруг него три кольца охраны, его никто из властей не трогает, а человека, который вез в Москву чемодан документального компромата на Виссариона, по которому на него можно было открыть 20 уголовных дел, в Москве в день приезда то ли сбили машиной, то ли сбросили с моста. «Случайно», разумеется. Поэтому вопрос о сектах очень непрост, и именно «пензенское дело» может создать необходимый прецедент. Попробуем спросить себя сами: узнал бы кто-нибудь о пензенских «страдальцах», если бы они просто ушли под землю спать в сосновых гробах без газовых баллонов? За исключением областной многотиражки, вряд ли. Но «мракобесы», как бы презрительно и свысока к ним ни относиться, готовы доказать твердость своей веры на деле, собираясь взлететь в воздух, стать всамделишными «православными шахидами». Люди, остро переживающие свою религиозную идентичность, обращаются к священникам за разъяснениями и с вполне понятной религиозной тревогой по поводу проблемы ИНН, штрихкодов, экуменизма и нездорового модернизма в Церкви и прочих неудобоваримых вещей, по отношению к которым в Церкви принята дежурная и уклончиво-официозная оценка вместо ясной и недвусмысленной морально-политической позиции. Вместо вдумчивой, кропотливой и регулярной работы с этой паствой Церковь отмахивается от них, молчит и точно так же советует молчать всем остальным. Не о том ли говорит наместник Валаамского монастыря архимандрит Панкратий: «Отсутствие ясно выраженной общецерковной точки зрения приводит к тому, что многие люди пребывают сейчас в недоумении и даже в смятении... Некоторые, поддавшись паническим настроениям и под влиянием неразумных духовников, бросают работу, продают дома и квартиры, уходят в леса или горы. Это реальность наших дней. Рядовые миряне и иноки стали жертвой наших разномыслий. Архипастыри, старцы, известные священники высказывают совершенно противоположные суждения. В одном известном монастыре не причащают принявших номер, в другом, не менее известном – отлучают от причастия за отказ от ИНН». Любопытна оценка дьякона Андрея Кураева относительно истории с «сидельцами», который полагает, что «пензенское сидение» является не импортированным вирусом, а болезнью, которая росла в нас и на наших глазах:
Можно сравнить слова отца Андрея со словами родственницы одной из женщин, ушедших в пензенский «затвор»: «Она не сумасшедшая и к различным сектам не имеет никакого отношения. Поймите, она глубоко верующий православный человек, добродушна и спокойна, а ее уход от мирской жизни можно расценивать как протест против царящего сейчас зла, разврата и насилия. Ибо она считает, что сейчас в мире правит сатана. Ее решение не было спонтанным, так как она к этому очень долго готовилась и прошла большой путь». Действительно, прав отец Андрей – виноваты мы все, отгородившись от этих людей теплохладностью своего высокого «комфортного Православия». И потом удивляемся – откуда берутся подобные рецидивы? Не потому ли, что подлинная Пенза – действительно внутри нас? Задумываемся ли мы, какую ценностную альтернативу мы даем «сидельцам»? Или даже не даем, а представляем собой? Ведь если посмотреть пристальнее, то «сидельцы» подобного рода всегда являют собой не столько частный случай «православной паранойи», сколько классический архетип русского благочестия, который, нужно признать, всегда был распространен в русском Православии. «Она истинно верующий человек, – рассказывают прихожане церкви на Ставрополье об одной из «затворниц», которая была их землячкой. – Она была чрезвычайно набожна, строго соблюдала все посты, не пропускала ни одной службы. Молилась, стояла, как свечечка». Неудивительно, что с этими людьми, оставленными без надлежащего духовного внимания, происходит срыв на фоне всеобщего молчания Церкви, игнорирующего щекотливые духовные вопросы. Маргинальные настроения в Церкви, безусловно, есть. Проблема только в том, что с течением времени они привыкли рассматриваться как некие «лишние» и «ненужные» органы в церковном организме. Но «лишних» в Церкви не бывает. И опять о. Андрей прав – «эсхатологические тревоги», «бега» и прочие «гари» – это не аномалия, а свойство нашей религиозной традиции, удивительно устойчиво себя воспроизводящей. Но что делать с этой традицией? Не обращать на нее внимания? Этак полстраны верующих рано или поздно уйдет в «духовную эмиграцию». Даже по самым приблизительным подсчетам – большинство православных относятся отрицательно к принятию ИНН, просто эта проблема стала из «кричащей» – молчащей и загнана глубоко внутрь русского духовного организма. Давить, преследовать, выжигать каленым железом? Спасибо – додавились уже при Никоне до раскола, который привел к духовному раздвоению нации, секуляризации Церкви, частичному окатоличиванию ее форм, а как итог – к общенациональному духовному релятивизму и революции. Мы ничего не сможем сделать толкового, если будем по-прежнему иметь дело с этой традицией как с объективированной религиозностью, а не как с разъятой частью нашей общей религиозной идентичности. Что эти люди чаще всего встречают, обращаясь со своими тревогами к Церкви? Спокойные разъяснения их беспокойств, ответы на вопросы, нормальную уважительную полемику, помощь и пастырскую поддержку? Нет. Потому что архипастыри сказали: «Не надо будировать православное общество». Но ведь настоящая пастырская работа, как и работа врача, заключается не в изоляции «пациентов» в карантине, где ничего не происходит, а в подготовке организма пациента к тому, чтобы никакое «будирование» ему в будущем не помешало быть здоровым. Сколько тысяч людей лишились работы из-за ИНН не из-за своего «мракобесия», а из-за того, что работодателям власти насильно, под угрозой увольнения, навязывали политику обязательного принятия работниками злосчастного номера? Тут даже у человека с поверхностной религиозностью проснется интерес к идее «печати». Самый сколько-нибудь грамотный «мракобес» прекрасно знает, что ИНН по сути своей – никакая не «печать сатаны». Но ведь речь-то идет не о «печати антихриста», а о произволе государства, санкционировавшего массовые нарушения гражданских прав миллионов православных верующих. И кто об этом в Церкви говорит? Почти никто. Церковь вроде обещала поддержку в таких случаях, потому что у нее есть договоренности с Министерством по налогам и сборам информировать о нарушении прав верующих и заступаться за них. Но кто видел эту поддержку? И кто сможет подсчитать, сколько на самом деле таких «отшитых» нерадивыми священниками и псевдоцерковными крикунами людей осталось вне пастырской заботы? И наконец, совершенно удивительна официальная реакция Церкви по поводу известного письма епископа Диомида, точнее – полное ее отсутствие. Мнения отдельных иерархов относительно «диомидгейта» были – но не более. Синод молчит. Ситуация не просто двусмысленная, она уже угрожающая. Епископом, находящимся, между прочим, не в системе вольного местничества, а в системе подчинения Священному синоду РПЦ, возведены серьезные обвинения в адрес руководства Русской Православной Церкви и лично – патриарха. В ответ – сплошное молчание.
Поэтому огромное количество потенциальных «мракобесов» постоянно ставят перед выбором между сознательной псевдоцерковной маргиналией, где их никто не будет замечать и беспокоить, и молчащей совестью, слепо лояльной к молчащему церковному официозу. Что ж удивляться, когда человек больше склонен выбирать первую среду, даже не по причине комфортности пребывания в ней (а это есть), а по той причине, что именно она на сегодня для огромного числа верующих дает определенность позиции и некоторое подобие спокойной совести. Легче всего сказать: «это антицерковная агитация», «вам – к Диомиду» и тому подобное. Но где реальная альтернатива всему этому, способная на деле, а не только на словах доказать превосходство официальной позиции Церкви? И как в глазах любого потенциального «сидельца» выглядит Церковь, где, с одной стороны, существует махровое кликушество со знанием истинной «даты» конца света и «фактор Диомида», а с другой – не менее махровый антицерковный модернизм, где миссионеры-русофобы в открытую говорят, что дети в храме – это «аномалия», что Священному Преданию «доверять нельзя», и что «слава Богу, вера у нас не русская», а Церковь – это «проект»? Как выглядит Церковь с точки зрения сознания простых людей, когда нелегальным мигрантам и преступным диаспорам, которые, пользуясь тотально коррумпированными чиновниками, милицией и судом, убивают, насилуют, сживают со света коренное население, в одном из важнейших церковных документов предлагается «миссия примирения» и «толерантности»? Позвольте, примирения с кем и в какой войне? И кто против кого вообще ведет войну? На все эти вопросы нет однозначного ответа в Русской Церкви. И поэтому выбор для православного человека, чья совесть требует жизненной активности в рамках Церкви, выглядит очень странным. Пока одна часть Церкви стремится распространить миссию в «космос», другая уходит глубоко под землю. И этот выбор неизбежно висит над православным: если не согласен – вот вам Диомид, уже готов. Если согласен – вот тебе готовые модернисты с их истерической «миссией без границ» и криптокатолическим ноу-хау вроде введения в Русской Церкви «технологий Ватикана» и установления режима католической по духу теократии. Эти две крайние формы обречены на войну между собой, они как будто «созданы» специально друг для друга. Не удивлюсь, что они действительно окажутся созданными в кабинетах, где планируют вполне реальный, а не мифический раскол в нашей Церкви. Третьего же, срединного царского пути, по которому можно идти без опасения скатиться «одесную» – к Диомиду или «ошуюю» – к мессианству «воинствующих клерикалов», нынешнему православному не предлагается. Все наши проблемы – от отсутствия внятного и ярко выраженного «правого крыла» в Церкви, чьими сторонниками де-факто является подавляющее большинство ее паствы в России, которому одинаково противны все «партии войны» – как «кликуши», так и «модернисты-клерикалы». Речь идет не о разделении Церкви на «лево» и «право», а об оформлении того огромного правого потенциала, который уже имплицитно в ней существует – о «правом крыле» как об оформлении мировоззренческого церковного большинства в Церкви. Между тем продолжение по инерции «политики молчания» в отношении к огромному, но мало выраженному «правому сектору» в Церкви грозит тупиком. Именно авторитет «правого крыла», ярко выраженный в официальной позиции Церкви, является настоящим залогом и противоядием от генезиса «сидельцев» и «бегунов» всех мастей, не говоря уже о клерикальствующей «левизне». В нем заложен не только код здоровья иммунной системы Церкви, но и код ее триумфа в нашем обществе, для которого уже все есть, кроме самого главного. Вернуться назад |