Более сотни презентаций, акций и различный информационных поводов в год предоставляет креативный холдинг, который возглавляет Павел Гудимов. В рамках этого холдинга работают галерея современного искусства “Я галерея”, дизайнерское бюро “Я дизайн”, музыкальный проект “Гудимов”, издательство “Артбук”. Вся эта сложноскроенная структура была создана за несколько лет и в условиях жесткой столичной конкуренции захватила солидную долю арт-рынка, аудитории и внимания СМИ. Причины такого успеха — это, с одной стороны, четкая, отлаженная по западным лекалам работа холдинга, а с другой — творческий азарт и энергия самого Павла Гудимова.


Как случилось, что вы стали куратором современного искусства?

— Это совпало с переездом в Киев. Пока я жил во Львове, меня эти процессы не увлекали. Тогда я занимался музыкой. Но уже после тридцати лет во мне произошел некий перелом, который как раз связан со знакомством с современным искусством. До этого я склонялся скорее к таким художественным направлениям, как: анимация, карикатура. Но все время чувствовал, что чего-то не хватает, пока не вышел на актуальное искусство.


Эстетика Львова, вероятно, повлияла на ваш художественный вкус?

— Интернациональный город Львов для меня до сих пор — один из самых главных и желанных городов на планете Земля. Нельзя не влюбиться в него с первого взгляда. Но в полной мере понимаешь, насколько он хорош, только когда уезжаешь из него, и потом возвращаешься уже как турист. Киев, в отличие от Львова, дает возможности для развития: нет этой традиции, которая давит, здесь легче воспринимается новое. Ведь во Львове развитие архитектуры, в лучшем случае, остановилась на периоде арт-деко. С тех пор, что бы ни строилось, — все носит черты провинциальности. Сейчас к тому же появилась тенденция этот эстетический стереотип подчеркнуть и усугубить — естественно, за счет новоделов.
Львов — второй (после Киева) туристический центр Украины. Там на улицах постоянно слышна польская, немецкая, французская речь. Но когда приезжие говорят, что нет мест в гостинице — это и приятно, и неприятно одновременно. Неужели трудно построить эти гостиницы? Зато я считаю, что во Львове одни из самых лучших в Европе кондитерские. Хорошие рестораны. И еще это город, где можно долго и с удовольствием ходить по музеям.



Но ведь среди них нет Музея современного искусства. Вероятно, вы оцениваете этот факт как весьма негативный?

— Но зато там есть Институт актуального искусства, которым руководит Влодко Кауфман. Это во-первых. А во-вторых, что касается выставочной активности, я над этим работаю. Инициировал выставку Павла Макова “Сад” в галерее “Дзига”. Маков — харьковчанин. На мой взгляд, он лучший график Украины. Вторая выставка — Олега Тистола и Николая Маценко “Нацпром. Музей” проходила в Муниципальном театре. На какое-то время старый разваливающийся театр был превращен в настоящий Музей современного искусства.



С удовольствием сотрудничаете с львовянами?

— Львов, кстати, в значительной мере стоит на нельвовянах. А вообще в этом городе живут восхитительные художники. Например, Андрей Сагайдаковский. Он до сих пор в Украине — андерграундный художник. А между тем, его талант был ­отмечен многими международными кураторами, например из музея Гуггенхайма. Я тоже верю в талант Сагайдаковского. Львов — он такой: признает своего художника гениальным только после того, как этот гений получит признание в Киеве, а еще лучше — в Западной Европе.

Очень ценю Влодко Кауфмана. Этот человек во многом формирует художественное пространство города. Кроме собственного творчества, он занят еще и организацией различных интересных художественных событий, таких как: “Тиждень актуального мистецтва” или “Фестиваль перформанса”. В каком-то смысле для этого он приносит в жертву себя как творца.

А вот недавно в “Я галерея” открылась выставка Игоря Яновича. Это львовский художник, он занимается нефигуративным искусством. Его творчество не слишком хорошо поначалу воспринималось в Киеве, здесь больше в ходу фигуратив. Но на последней выставке я почувствовал, что эта стена рухнула. Художника приняли, и этот успех был на разных уровнях — и на уровне Академии, музеев, и на уровне людей, зрителей.



Можете ли в отношении себя сказать, что был момент, когда для вас стена рухнула? Или стены вообще никогда не было?

— Наверное, я везунчик. Никогда не ощущал вокруг себя стен, хотя маленькие такие заборчики, конечно, были. Думаю, моя задача — рушить эти стены и заборы. Стены, которые стоят перед любимыми мною явлениями, а не передо мною лично. На наших глазах рушится стена между современным искусством и современным обществом. Еще недавно было чудовищное отторжение — и вот его уже нет. Идет приятие. Но пока что не тотальное, а лишь в определенных кругах.



Что это за круги?

— Прежде всего, это коллекционеры. У них есть предпринимательская жилка, ведь это люди небедные, но еще у них есть прекрасный нюх на все качественное, хорошее. Впрочем, “хорошее-плохое” — это как-то по-лукашенковски звучит. Но ведь на самом деле можно попасть на подделку! Да и салонный стиль — совсем не то же самое, что вещи музейного уровня. Распознать то и другое — это зачастую в компетенции коллекционера. Но, как куратор, я чувствую и на себе эту ответственность. Сейчас “Я Галерея” сформировала определенный круг авторов, с которыми работает, которых показывает. Они, кстати, сильно повлияли на мое развитие. Вообще, знакомство с лучшими образчиками воспитывает — если такое знакомство происходит, поколение вырастает, инспирированное духом настоящего искусства.



Вы заговорили о воспитании. В какой мере на формирование ваших интересов повлияли семья, родители?

— Мой дедушка архитектор, и он формировался как профессионал в Харькове 1930-х. Этим все сказано: он был убежденным конструктивистом, минималистом. Так что корни моего аскет-дизайна можно распознать здесь. Дед занимался реставрацией, а, кроме того, нетиповыми постройками. По полгода он проводил в Москве с папкой разрешений, согласовывая проекты. На это ушло полжизни. Кстати, первую мою гитару именно он подарил. Повлияли на меня отчимы, но особенно — мама. Она инженер-конструктор, работает со мной, сейчас — один из руководителей архитектурной мастерской “Я Дизайн”. Мама восхитительно чувствует сочетание предметов, материалов, она новатор и быстро воспринимает новые тенденции.



На Большом антикварном салоне вы представили выставку народной деревянной скульптуры. Откуда были экспонаты?

— Основные перлы были из коллекции Музея Ивана Гончара, их с легкостью предоставил для проекта Петр Гончар, директор музея. Его открытость меня по-человечески очень порадовала. Музею Гончара, к счастью, не свойственна “музейщина” в плохом смысле слова. Очень интересные работы предоставила Лидия Лихач, директор издательства “Родовід”. Я с ней часто советуюсь, учусь у нее, поскольку она чрезвычайно тонкий знаток и куратор проектов по народному искусству. Были на Салоне предметы из коллекций Виктора Ющенко, Олега Пинчука, Сергея Якутовича, была и моя коллекция. Получилась чуть ли не самая интересная экспозиция Салона, выставку инициировал Украинский Дом, а я выступил ­куратором.

Я не люблю слово “антиквариат” — от него веет какой-то мертвечинкой, знаете ли. Музейные вещи не называют антиквариатом. Ведь мы в музеи идем смотреть не просто на старину, на предметы, которым больше 50-ти лет. Мы идем смотреть искусство. Вообще, мне кажется, что многие коллекционеры уже “созрели” передавать свои собрания в музеи, чтоб шедевры не были спрятаны от людских глаз, чтоб они “работали”. Это касается всех видов искусств. Но именно народное искусство на особом счету для современных художников, оно — постоянный повод учиться и вдохновляться. Поэтому для меня было и важно, и интересно курировать этот проект на Салоне. По этой же причине сейчас планируем новую акцию, приуроченную к столетию Марии Примаченко. Мы попытаемся осознать, что может дать ее наследие современным творческим людям.



Почему вы, говоря о современном искусстве, подчеркиваете преемственность с народной культурой, но совершенно игнорируете наследие советской школы живописи и графики?

— Да, у нас сложилась достаточно сильная школа и графики, и живописи. Надо признать, что не во всех европейских странах она была так развита и представлена, как у нас. Но чем еще наши художники отличаются, так это тем, что они работают не только кистью, не только руками, но и головой. Но эти мыслящие творческие люди не становятся у нас символами. Почему? Почему Пикассо знают все, даже дети, а тот же Нарбут, определивший развитие украинской графики, неизвестен широкому кругу? Потому ли, что нет запроса? Думаю, это не так, запрос есть.



Может быть, именно создание таких символов, таких фетишей — это и есть ваша задача?

— Возможно. Во всяком случае, хотелось бы внедрить в общественное сознание такой фетиш, как современное искусство. Очень важно, чтобы легализация, признание его проходило без перерывов, без остановок. А то ведь мы практически потеряли искусство 1980-х. Моя мечта — создавать музеи по всей Украине. Этим заниматься интересно, и это можно делать всю жизнь. И всегда останется фронт работ — нужно будет поддерживать новшества, в чем-то подталкивать, открывать новые возможности.



Открытие издательства “Артбук” — это одна из таких возможностей?

— Издательства, которое специализировалось бы именно на литературе по искусству, в Украине попросту не существовало. В этом я убедился на Форуме издателей, проходившем в Киеве, и на Форуме издателей во Львове, где “Артбук” представлял свои книги. Издательство основано около года назад — молодое, совсем еще ребенок, можно сказать. Но за этот год взяли на себя смелость и выпустили пять книг по современной украинской фотографии. Последняя — только вышедший альбом “Дірки” Александра Ляпина. Стараемся работать в достаточно скромной ценовой категории, практически все наши издания стоят от 20 до 80 гривен.



Украинские книгоиздатели жалуются, что они задыхаются, а вы именно в это время ввязываетесь в такое опасное дело.

— Да, я понимаю, почему они задыхаются. И мы задыхаемся. Очень не хватает такой вещи, как грамотная стратегия развития издательского дела. И то, чем занимается Форум издателей — это очень важно. Но такие программы должны приходить с уровня Президента. Чего жаловаться на нечитающую нацию, если в программы поддержки отечественной книги вкладывают мало средств и внимания? Я в качестве гостя был недавно на выставке книг по искусству, которую проводили в Центре Помпиду в Париже. Там было все! Я поразился. Громадное количество серьезных трудов, критика, что называется, “без картинок” — каждый профильный институт в Европе обязан выпустить в год десяток-другой книг по искусству. А у нас из арт-критики — одна книжка в год, в лучшем случае. Надеюсь, что сейчас ситуация будет меняться. Наш Министр культуры недавно заявил, что современное искусство должно быть представлено на государственном уровне. Очень хотелось бы, чтобы, в конце концов, сформировалось отношение к Украине как к культурной стране, а не как к стране революций и катастроф. Страна спорта — это, конечно, хорошо, и страна традиции — тоже неплохо, но современные художники наши, которые творят на высочайшем уровне, могут добавить к репутации Украины только хорошее.



Что за “роман” у вас с Каннами? Ваше имя последнее время часто звучит в контексте этого города.

— Да, мы делали украинский павильон на кинофестивале в Каннах, а кроме того, провели там несколько рекламных кампаний. В частности, “Selling Motherland” для одной из украинских продакшн групп. По-русски это звучит “Продажа родины” — речь идет о продаже Украины как площадки для съемки видеопродукции, рекламных роликов и так далее. Не могу сказать, что есть какая-то особая связь с Каннами, просто мир сужается. И с Вильнюсом у нас постоянная связь, и со Львовом, и с Харьковом. Я считаю, что неправильно засиживаться на своем участке, в своей галерее. Нужно двигаться во всех направлениях, сколько представится возможностей и хватит сил. Вот такие мои творческие амбиции, если хотите.



Возьмем, к примеру, музыкальный материал. Что создается в этой сфере?

— Потихоньку готовим новый альбом. Это будет перепевка совершенно неизвестной в мире группы. Будто из космоса кто-то послал сообщение — песни группы “Polyezzter”. Есть несколько исследований, где высказано предположение, что участниками группы были двое — Поли и Эстер, вероятно, геи, если судить по голосам. Большую часть нашего нового альбома будут занимать их песни. Это совершенно новая, свежая энергия, позитивная, оптимистичная, она просто разрывает. Зимой мы еще поработаем над записью, а выпустим диск весной.



Расскажите, что за сложности возникли с клипом “Баста”?

— Мы делали его в рамках программы поддержки молодых режиссеров. Дали полную свободу режиссеру, и он выбрал эротический контекст. Что в этом плохого? Но возникли сложности, по моему мнению — совершенно на ровном месте. Мы презентовали это видео в Москве. Реакция была хорошая. Некоторые музыкальные каналы взяли клип в ротацию и в Украине.



Часто выступаете в России? У группы “Гудимов” там много почитателей?

— Сейчас наметился спад того сумасшедшего интереса к “горячим украинским парням”, который был в России еще не так давно. Вообще рок-музыка переживает кризис и в Украине, и в России. На радио такой музыки звучит меньше, и концерты приобретают характер локальных мероприятий для небольшой аудитории. Концерты в России мы будем проводить, но больше работать собираемся в Украине. Наша публика живет в основном в городах-миллионниках, это: Львов, Харьков, Днепропетровск. Мы очень любим площадные концерты.