Что для вас наибольшая ценность?
- Свобода.

А что Вы имеете в виду, когда говорите о свободе?
- Ничто не должно обладать мною – ни человек, ни дух, ни обстоятельства, ни счет в банке, - ничто, что владело бы моим покоем, внутренним миром или мозгами. Я должна чувствовать себя совершенно не зависимой от внешних стимулов. Совершенно не понимаю, зачем создавать себе божков или идолов. А ведь идолом может стать и карьера, если она переходит в разряд самоцели, если она работает только на увеличение доходов, а не на самореализацию. Когда внешнее воздействует на внутреннее, можно и в пустышку превратиться, лучше, когда внутреннее влияет на внешнее. Мой внутренний импульс я могу передать сотрудникам, но ведь для этого мне нужно такой импульс генерировать. А для этого-то и необходима свобода. Я даже графики рисую внутри себя, потом переношу их на бумагу, и разрисовываю все, чего хочу от жизни.

Жизнь социума – это тот питательный бульон, который дает пищу и журналу, и рекламной деятельности. А как известно, социум ограничивает свободу. Чувствуете это давление?
- Частично. Как фоновый уровень радиации – осознаю его, но не придаю ему никакого значения. Вообще же социум давит избирательно. Во все времена он подавляет то, что не вписывается в рамки, то, что креативно и оригинально. Я уверена, что давление массы на индивидуальность как давление грубой силы, не приносит результатов никогда. Как ни странно, выживает мудрейший, а не сильнейший. И потому, если чувствую нажим со стороны пессимистов или дураков, - просто делаю все, чтобы держаться от них подальше. Оптимизм для меня – это способ выживания. Кстати, в периоды пессимизма, в кризисах, я как раз чувствую себя наиболее собранной и продуктивной. Именно в кризисы я генерирую энергию вдвойне. Кризис для меня сильнейший стимулятор.
Расскажите о механике такой мобилизации. Как это происходит?
- Год назад случилась ситуация из за которой, я практически закрыла журнал. Ушли люди, ушло обаяние издательского дела, а вместе с этим ушли из моей жизни проблемы. Творчество осталось только на бытовом уровне. Ровно месяц я смогла жить в таком абсолютно стерильном мире спокойствия. И я почувствовала, что жизнь заканчивается. И что это уже не я, меня нет. Ушла моя сущность, без которой я, как тибетский монах вне монастыря – жить не могу. Я лихорадочно стала искать выход. Перебрала множество вариантов, и в результате в течение месяца вернула все на свои места. Но вернуться в точности на то же место невозможно. Да и не нужно. После своего социального «голодания» я вдруг поняла, что нужно что-то менять и в самом журнале. Учитывая нашу с ним «почти смерть», возможности для трансформации были широкие – возрождаться приходилось уже на новых основаниях. Так появились новые рубрики, мы сделали ребрендинг и повысили гонорары. И тут, совершенно вне связи с судьбой «Политик Холла» я получила предложение вывести из кризиса рекламное агентство. У меня открылось второе дыхание, появился драйв. Тут же включились новые механизмы активности и креатива. Если уж ты выбрал позицию лидера, нельзя желать спокойствия и умиротворения, надо действовать. Первым делом – искать единомышленников. Лидер без единомышленников – всегда будто изгнанник. Начинать было трудно, после остановки снова запускать маховик действий – все равно что доменную печь. Но векторного результата пришлось недолго ждать. Честно скажу, люди готовы были подставить плечо, потому что видели, как я шла из веры в веру, из усилия в усилие, из действия в действие. Вытаскивала и себя, и дело. Тот кризис, что был год назад, обернулся расцветом. Я благодарна ему – он сделал меня руководителем двух ярких компаний. И сегодняшний глобальный экономический кризис – это следующий трамплин. Я уверена в этом абсолютно.

Кадры подставили вовремя плечо… Но ведь хорошие кадры – это сложные личности и высокие зарплаты. Как с такими работаете?
- Именно с такими лучше всего работать. Я могу уехать, и мои сотрудники не навредят нашему делу. И приехав, я найду свои дела в лучшем состоянии, чем когда я уезжала. Я отдаю себе отчет, я понимаю, что беру время их жизни, и должна платить им за это. А они должны полноценно работать и стремиться заработать больше. В этом нет ничего постыдного. Деньги это материализовавшаяся энергия, и она не всегда плохая. Если у человека нет денег, он их не зарабатывает, - значит, то, что он делает, никому не нужно. А если ты занят важным, социально значимым делом, ты вправе ожидать от мира адекватной оценки, и репутационного, и финансового плана. Уверена, что если здоровый человек работает в неделю только положенные 40 часов, он будет держаться на грани выживания. Миллионеры работают по 70-80 часов, во всяком случае, на первых этапах.
Были моменты, когда у меня не было денег, чтоб заплатить за мобильный телефон, но и тогда мои сотрудники в срок получали зарплату. Были времена, когда, чтоб доехать до работы, оставался жетон. И все. Вечером я ложилась в ванну, я удивлялась формам такой свободы. Пусть в кармане только жетон на метро, но я свободна – потому что я не имею конфликта с окружающим миром. И деньги приходили на следующее утро. Раздавался звонок, и судьба приводила человека, забытого, ненужного на каком-то этапе жизни, и появлялись деньги. За мной не было никакой структуры, или конкретного лица – но мне всегда помогали отдельные личности. Можно остаться без всего, но нужно отдать то, что положено, и тогда деньги придут.

Но мы же все из советского времени. Когда вы поняли, что деньги – это хорошо? Что послужило толчком к пониманию, что деньги – это не позорно?
- Однажды я поняла, что деньги дают возможность делать шаги. Осуществить свой собственный выбор. Можно и навстречу деньгам сделать шаг, но для этого нужно точно знать, чего ты хо чешь и очень верить в то, что все получится. Когда-то мне нагадали, что у меня всегда будет достаточно денег, - нужно только понять, что вкладывать в слово «достаточно». Может быть, это дом и зимняя квартира, три машины, пять разных меховых шуб? Или для меня достаточно одной шубы, одной квартиры и можно обходится вовсе без автомобиля? Самое главное понять и выставить планку своего «достаточно». Я думаю, что богатый – это не тот человек, у которого много денег, а тот, кому их достаточно. Наверное, богатство это определенное состояние ума.
Деньги – они все усиливают. И плохое и хорошее. Если кто-то по отношению к тебе сделал жест на 200 долларов, отношения между вами можно умножить на 200 долларов. Когда мы принимаем подарок, мы всегда оцениваем его «увесистость» - смотрим на марку. И если подарок куплен на Барабашовке, отношение к подарившему будет совсем не то же, чем в случае, если б это был Луи Виттон.

Многие имена, которые появляются в журнале, не покупаются – даже за большие деньги. Это Андрей Куликов, Дмитрий Выдрин, Юрий Кочубей. Как вы привлекаете их к сотрудничеству?
- Такие люди, и правда, пишут не ради денег. Но и мы не ради денег издаемся. Дело в том, что они тоже зарабатывают деньги – в меру своей адекватности. Но у нас они оставляют душу, а заработками занимаются где-то в другом месте. Слава Богу, что они не только деньгами интересуются. Я их не мотивирую, они сами приходят, сами находятся. Наверное, чувствуют, что наработанная журналом аудитория – эта как раз та, где их мысли, идеи оценят и поймут. А я таких авторов не отпугиваю, не упускаю, все время держу в поле зрения.

Вам часто приходится общаться с публичными особами. Можете ли подтвердить расхожее мнение о том, что наверху, во власти – на самом деле сильные, состоявшиеся мужчины?
- Ну, во первых, в бизнесе гораздо больше сильных персонажей, нежели во власти. А во-вторых, состоявшийся мужчина – это не тот, кто построил свою империю, а тот, кто сумел ее сохранить. Кто к старости не ходит, или не будет ходить по обломкам несостоявшейся семьи. Такой способен на инициативу, творчество по отношению к женщине. Жесты, благородство, самозабвение – сейчас редкость. Эротичное «Разрешите я Вас провожу» наши мужчины изменили на приказное «Давайте познакомимся». А я вижу в этой фразе всего лишь реакцию на внешний раздражитель. Но счастья всякий человек хочет. Просто не всякий понимает, что счастье – это усилие воли. Можно счастье рассматривать как математическую дробь, где в числителе «имею», а в знаменателе «что я хочу иметь». И если человек много хочет, но мало делает, то, естественно, в результате получается ноль.

Таким, может быть, важно утвердиться среди других мужчин, а не только рядом с женщиной?
- Я бы предпочла другое: утвердиться среди других мужчин для одной единственной женщины.

А как опознать настоящего мужчину?
- Я замечала, что попадаю под их обаяние, когда в процессе общения вдруг ловила себя на мысли, что готова выложить ему все свои детские секреты (смеется).

Вас не соблазняет идея попытаться построить бизнес за рубежом?
- Я получила такое предложение от одного российского издательского дома. Думаю, что приму это предложение, потому что именно сейчас я бы хотела уехать. Есть на то причины. Единственный важный вопрос – каким образом я могу вплести в это предложение журнал, «Политик HALL». Опять же, посмотрите, кризис не мешает россиянам искать фишки, чтоб удержаться, отстроиться. А моя страна продолжает выдавливать отсюда тех, кто любит свои корни.

А в политику Вас не переманивали?
- Я пошла бы в политику с тем, кого люблю, а не с тем, кого терплю. У меня есть друзья в нашей политике, и я вижу, как многие из неординарных личностей постепенно превращаются в универсальных солдат. Понимаете, я избалована! Чувствуя себя свободной, долгое время получала от работы удовольствие. И на меньшее уже не согласна. Вот почему я туда не пошла и, вероятно, не пойду. Хотя я слышала, что политик расцветает к 60-ти. Все может быть. Я дружна с политическими журналистами и парламентариями Швеции. То, как они работают, и то, как они мотивированы, мне нравится. Кроме того, надо учитывать, что у нас мужская страна. При том, что все женщины в нашем парламенте, какими бы они ни были – они ярче мужчин. Менталитет такой, женщина сама готова быть ниже мужчины. Почему-то. Хотя на кухне она сделает все, чтобы он проголосовал так, как она хочет. У нас латентный матриархат…

Ну, это уже идеологическая заявка!
- Я не могла бы быть идеологом политической партии. Но журнал как идеологию могла бы предложить. Могу придумать образ или откорректировать его, вытолкнуть выразительного человека в политику. Ведь на любой нашей проблеме можно создать образ, потому что каждая проблема – это неосуществленная идея. Непаханное поле для удачных политических ходов! Но только нешаблон может оказаться удачным политическим ходом.

Проблемное мышление характерно для политической культуры Украины. Но проблемное мышление не слишком позитивно. А вот Политик HALL» последовательно уходит от критиканства к позитиву.
- Вы можете себе представить, как аллергик, скажем, на томатный сок, будет его каждый божий день пить? Если он психически здоров, он просто не сможет этого делать, правда? Он сможет заставить себя, но не может его физически переработать, и это отразиться на его внешнем виде. Можно человека связать, открыть рот, залить, но из этого ничего не получится. А как можно позитивного человека заставить писать чернуху? Я думаю, что все, кто делают это, немного больны депрессивным психозом. Это депрессивные маньяки, пусть скрытые. Но они так самовыражаются. «Политик HALL» в этом смысле просто элементарно здоров.

Но жалко, если высказанные в материалах журнала идеи так и остаются идеями на бумаге.
- А позитив можно дарить – и пусть бы его в политике брали на вооружение. В любом разговоре с политиками я всегда обращала внимание на фишки, которые потом, видела, используются у них. Так, после нашего разговора с Рыбачуком исчезли эти чернушные слоганы, развешенные на Грушевского – «Дежавющенко» и другие. Это хорошо, но мало, жалко, что мало. Можно подарить слоган, можно подарить свои мысли и идеи. Это пахнет пресс-секретарством (в плохом смысле слова), но если человек использует это во благо – хорошо, пусть. Не жалко.
Кстати, у меня был интересный случай. Мою кандидатуру рассматривали на должность пресс-секретаря одного из глав СБУ. Наверное, эти достойные органы (а к ним я всегда относилась с уважением) поняли, что я умею хранить секреты. Это предложение было для меня очень престижным, очень важным для собственной оценки. Я с того момента стала несколько по-другому себя вести. Если раньше я относилась более легкомысленно к себе и к окружающим, то после все стало иначе. С той должностью в результате не сложилось. А после этого стали следовать предложения работы пресс-секретарем от разных политических деятелей и лидеров, народных депутатов. Но их воспринимала уже как недостойные.

Выходит, вы откликаетесь только на бизнес-предложения?
- Знаете, я никогда серьезно не воспринимала щоу-бизнес. Но тут мои московские друзья сделали очень необычное, можно сказать, непредсказуемое предложение. Один молодой московский исполнитель предложил мне быть героиней его клипа. Этот певец сейчас активно раскручивается. Меня удивило такое предложение: я не очень светский человек, практически не посещаю тусовок, ноги не от подмышек растут, и вообще… И все-таки я подумала – наверное, что-то есть в этом. Может быть, попробовать?