Через два месяца после прихода к власти в марте 1985 года Михаил Горбачёв выступил с торжественной речью, посвященной сороковой годовщине победы над нацистской Германией. В ней он, в частности, сказал, что «гигантскую работу на фронте и в тылу возглавляла партия, ее Центральный комитет и Государственный комитет обороны во главе с Генеральным секретарем... Иосифом Виссарионовичем Сталиным». Члены ЦК отреагировали на эти слова бурными аплодисментами. В феврале 1986-го в интервью французской газете L’Humanité Горбачёв заявил, что «сталинизм — это концепция, которую противники коммунизма широко используют для того, чтобы опорочить Советский Союз и социализм в целом». Партия, заверил Горбачёв корреспондента L’Humanité, «уже сделала правильные выводы из прошлого». И наконец, на встрече с советскими писателями в июне 1986 года он говорил, что «если мы станем копаться в прошлом, мы растеряем всю нашу энергию. Это все равно что бить людей по голове. А нам надо идти вперед. Мы разберемся с прошлым. Мы все расставим по своим местам. Но сейчас мы должны устремить нашу энергию вперед».

Но даже если на самом деле Горбачёв имел в виду раскрыть всю правду о прошлом, партийные руководители по всей стране вовсе не собирались этим заниматься. В середине 1987-го Александр Богданов, партийный босс из Магадана, города, через который когда-то пролегал путь в страшные колымские лагеря, заявил группе западных журналистов, что вопрос о сталинских чистках «для нас здесь не существует. Нет такого вопроса».

«Мы пережили этот период, эта страница истории перевернута, — сказал Богданов. — Ни к чему постоянно об этом говорить». Между тем на одной только Колыме погибло почти три миллиона человек.

Горбачёв, чья карьера развивалась в среде партийной бюрократии, хорошо понимал, что, если он полностью утратит поддержку таких динозавров, как Богданов, не говоря уже о динозаврах из ЦК, КГБ, военных кругов и МВД, это будет означать немедленный конец его руководства. Спустя годы либеральный мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак писал: «Тоталитарная система оставляет после себя минное поле, оно вросло в социальные структуры страны и в психологию каждого гражданина. Эти мины взрываются каждый раз, когда система сталкивается с опасностью демонтажа и перед страной открываются перспективы подлинного обновления». …