На материалах дела «об отравлении крестьянской девки Марфы дочь Петровой», рассматривавшегося в 1791 г. в суде Екатеринбурга, показано, как в российской провинции работал механизм социального дисциплинирования, основанный на западноевропейских идеях «медицинского просвещения» и «медицинской полиции». Важной предпосылкой для восприятия подобных идей являлся относительно высокий образовательный уровень задействованных в решении данного судебного случая официальных лиц. Но не меньшую роль сыграло наличие стабильного, во многом уникального коммуникативного поля, сформировавшегося благодаря особенному статусу тогдашнего Екатеринбурга – столицы уральской горнозаводской промышленности, регионального образовательного центра и транспортного узла. Здесь в конце XVIII в. представителей приезжих профессиональных элит, с одной стороны, и уральское горное и гражданское чиновничество, с другой, связывали, помимо общей работы, неформальные досуговые практики. Вместе с «агентами просвещения», что весьма вероятно, транслировались в провинцию бытовавшие в ту пору в Европе и столицах страны взгляды и знания (в том числе и о «правильной» медицине»). В результате этого судьи, объединившись с уездным врачом для достижения максимального дисциплинарного эффекта в борьбе с неофициальной медициной, проявили юридическую изобретательность для смягчения приговора. Местные чиновники подняли указы, не имевшие прямого отношения к такого рода делам. Все это делалось для стигматизации подобных практик, поскольку малочисленные представители официальной медицины просто физически не могли конкурировать с многочисленными народными целителями – знахарями, ведуньями или, как в рассматриваемом случае, простыми людьми, предлагавшими медицинские услуги, полагаясь на собственный опыт и интуицию.