В «шапке» федерального новостного портала три баннера поросячьей задорности: «Умерла жена Петросяна», «Когда же умрет Валерия?» и «Алине Кабаевой запретили сниматься голой». Последнее — трагедия. Все прочее — остроумие, «йумор», в этом желтом воздухе смерти нет, не бывает, быть не должно.

***
Профсоюзный деятель Б. рассказывал о начале большого пути: декабрь 1998-го, станкостроительный завод, несколько месяцев без зарплаты, забастовка. «Мы жгли костры во дворе, это фактически на Ленинском проспекте». Сейчас у него кабинет аскетический, зато секретарша красивая, — но скучно, не то, бумаги, иски, кодексы. А как мы проходили мимо всего этого — голодные люди, мерзлые цеха? В Москве уже вряд ли, а в регионах до сих пор эти костры в десятке метров от Гуччи и Армани — витрин повышенной горючести.

***
На голубом глазу — комиссия Общественной палаты РФ выступила против законопроекта о введении обязательного среднего образования. Это, говорит председатель комиссии, ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов, ущемление прав и свобод несовершеннолетних граждан и вообще против конституции.
Напомнило: в газпромовском пансионате на Валдае я каждое утро видела мальчика с газонокосилкой. Он медитативно ходил по газонам, на которых трава уже была выскоблена до голой земли, и сбривал остатки, редкую зеленую щетину: страшно было смотреть, казалось, кровь брызнет, покажется белая черепная кость. А что поделаешь — должностная обязанность. Так и с образованием: едва-едва какой-то социальный рост, едва хоть какое-то «дать», сразу приходят — вжик, вжик. Норма — лысые земли, норма – под корень. Не злобы для, а — по должности, по профессии, по высшей экономической нужде.
Комиссия ОП, возглавляемая Кузьминовым, называется комиссией по вопросам — о, это хочется продекламировать! — Интеллектуального. Потенциала. Нации.

***
Массовые отравления. 40 человек, 60, 70. Тренд сезона: вместо паленой водки паленые сладости. 39 человек в Калмыкии отравились тортом «Рыжик» домашнего приготовления. Белковый крем — сальмонеллез, по всему судя. Торт на 39 человек — серьезный долгострой, произведение свадебному сродни, по телевизору обучают совмещать этажи с башнями и давить из шприца лебедь белую. Жуткое дело — застольная революция.

***
Радио «Шансон»: «Друзья всегда напомнят о себе, в Нью-Йорк напишут иль в далекий лагерь».
Вот так, думаю, живет реальный шансоновский пацан: меж статуей Свободы и шконкой. Отмотал срок — идет за визой. Рай и ад, небо и земля — и лишь конверты дружбанов как связующие нити.
Пожилой водитель раздражается:
— В Нью-Йорк любой дурак напишет. Все друзья будут, когда Нью-Йорк, все родня. Из гроба встанут!
— А в лагерь? — осторожно спрашиваю.
— Мама писала, тетя писала. Больше никто.

***
В Ульяновске прошла акция «Роди патриота в день России». Подвели итоги: приняли участие 549 женщин, родились 78 малышей. Победителям — сельской семье, трое детей — губернатор подарил УАЗ-«Патриот». Но чем хуже остальные 77? Мерещатся сюжеты фантасмагорические: стимулирующие средства — по блату, экстремальные народные технологии, интриги, обиды, подставы. Не попавших жаль до слез: графики, инструкции, хронометраж — за что боролись?
А для патриотизированных младенцев хорошо бы создать резервацию: три группы в детсадах, три школьных класса, три озера Селигер.

***
«Долину гейзеров откроют для туристов». Пешеходный тур — 1500 у. е., перелет из Москвы оплачивается отдельно.
Хоть плачь.
«Тоска по родине — давно…» Сейчас тоска другая: знай и учи свой край. Самые обеспеченные мои знакомые уже лет пять подряд отдыхают в России — Алтай, Камчатка, Урал, Заполярье — и странах, как говорится, СНГ: Иссык-Куль, Самарканд, Каспий, Армения. Это дорого, на круг — дороже Канар и Майорок, это чудовищный сервис, это обло и лаяй разводилово на каждом шагу, — но «стоит того», говорят они, гордые, совершенно счастливые. Внутренний туризм — самое дорогое удовольствие. Остальным же — кусать локти за то, что в глупой юности, совпавшей с умиранием Советского Союза, легкомысленно не поспешили посмотреть, потрогать, купить подъемные билеты. «Касаясь трех великих океанов, она лежит, раскинув города», — и казалось, что одна шестая так и будет лежать, никогда и никуда это не денется, перебьется, подождет, не сожмется до одной восьмой.
Н. пошел работать в неинтересную организацию на неинтересную работу и неинтересную зарплату. «Зачем?!» — «Командировки! Страну посмотреть. Сибирь обещают, Дальний Восток, дважды в месяц как минимум».
Аргумент убойный: все сразу завистливо умолкают. «Будет вакансия — свистни».

***
Телевизор веселит, но не радует. Владимир Соловьев вздрагивает подбородком, как Эдуард Хиль («В лесу, говорят, растет, говорят, растет, говорят, сосёнка»). Гомосексуалист Алексеев орет депутату Чуеву: вы гомосексуалист! Такое впечатление, что у людей отобрали слова, оставив мимику и междометия.
Акция «Выучи гимн Москвы». Учить предлагается при участии некоего банка и покуплетно, видимо, чтобы щадить мозг. На билборде — Воробьевы горы и полстрофы из песни «Дорогая моя столица»: «Я по свету немало хаживал, жил в землянке, в окопе, в тайге». Если гимн — петь придется, «заиграет — встанете», как говорил автор другого гимна завистливым критикам.
Представила гимноисполнителей: мажорного школьника, циничного студента, свиномордого чиновника с пуговичными глазами. Как это произнесется от первого лица: я и окоп? я и землянка? Это кто там хаживал и похоронен был дважды заживо? Песня, сочиненная 28-летним Марком Лисянским в фронтовом грузовике осенью 41-го, в дни отчаяния и тотального ужаса («немцы в Химках»), — хорошо ли ей в устах этих дорогих москвичей?
Еще одно «присвоение символического». Которое по счету? Да несть числа.

***
«Здесь есть какая-то тайна». После полуночи супермаркет не принимает оплату пластиковыми картами, требует наличности. Но на входе нет предупреждения. Несколько раз наблюдала нервные разборки у кассы. Почему не объявить? Упорство восхитительной тупости. Один раз забыли — получили скандал — обиделись? Летят обратно в корзину балыки и грейп­фруты, обиженно звенит текила, жена-«модель» шипит на мужа-«папика», тонко улыбается человек с поллитрой чего-то на бруньках и мятыми десятками.

***
Очередь к нотариусу. Большинство, как и я, — за разрешением на выезд ребенка за пределы РФ. Даже и не выезд, а проезд в Сочи через территорию Украины. Страшные рассказы о крошках, снятых с поезда безжалостными харьковскими таможенниками, о томлениях в обезьяннике, нечем дышать, морят голодом, пописать ведут под ружьем. Ожесточенный спор: разрешение от обоих родителей или одного достаточно? Вроде бы — от одного, но старушка, по-шапоклякски улыбаясь, рассказывает про свежедепортированного Ванечку, которому папаша не подписал бумажку, просто из подлости («исключительно подлый мужчина»). На прошлой неделе было — думайте, дамы. Черное облако пробегает по очереди. Все тяжело молчат: внезапно понадобившиеся отцы — какая-то трудноуловимая субстанция. Одну женщину осеняет: «А вы сами-то кого вывозите?» — «Я — оформляю завещание, — надменно говорит старушка. — Мне, знаете ли, есть что завещать». Вздох облегчения: «Ну и не говорите, раз так. Умная!»
Получила разрешение — в шапке написано: «В компетентные органы».

***
В почтовый ящик зачем-то бросили клубнику, 1 шт. Не испачкала ни газет, ни счетов: как неживая.

Евгения Долгинова