ИНТЕЛРОС > №20, 2008 > Хроника пикирующего

Хроника пикирующего


27 октября 2008
 
Художник Дмитрий Коротченко

Нет-нет, спасибо. Разве что вина. Вон там сухое есть, можно мне. Бокальчик, ага. Спасибо. Да нет, ребят, вы что, я не пью практически. Да я как-то... в общем, плохо действует на меня. Ну, почему на всех, вот на вас хорошо действует, а на меня плохо. Ха-ха-ха! Нет, правда, совершенно как-то не хочется. Тем более мне вставать рано, мне завтра к шефу на совещание. Да ну, ну как это. Нет, спасибо, ребят, надо мне идти, еще бокальчик, и я пошел. Вон того, сухого, да. Спасибо, вы уж извините, что я так рано ухожу, но правда — надо. Спасибо вам за компанию, ребят, спасибо, ну давайте, рад был всех повидать, созвонимся, пока.

Первая стадия

Ух!.. Ух, хорошо. Хых... Запить дайте, ребят. Запить. У-у... Хорошо. Ядреная. Селедочка хорошая какая. Ну и вот, я ей говорю, понимаешь, есть настоящая музыка, настоящая, там над словами надо думать, там музыка сложная, интересная, а не то что это вот ваше вот это все, ум-па-па, все эти ваши, кто там, Пугачева, Леонтьев эти все, а она, в общем, не врубается совсем, да, очень грустно, хорошая вроде девчонка, симпатичная такая, а вот поди ж ты, говорит, скукота заумная этот ваш «Аквариум», ну что ты будешь делать, не, ну я согласен, конечно, да, постепенно, может быть, и врубится, кто знает, но вообще, честно говоря, по-моему, это безнадежно, если человек таких вещей не понимает, то это все. Давайте еще. Да давай полную, чего там. Ага, пасиб. Ну, давайте, ребят. За хорошую музыку, за настоящую. Ух... Запить есть? Нет? Кончилось? Ух, ё... «Буратино» вроде еще было. Ну, ладно. Ох, хорошо. Хорошо пошла! Да, точно! Давайте! Давай, Серега. Помнишь аккорды? Давай. Долгая память хуже, чем сифилис, особенно в узком кругу, идет вакханалия воспоминаний, не пожелать и врагу, и сплоченность рядов есть свидетельство дружбы, или, стой, стой, там не сплоченность рядов, там и стареющий юноша в поисках кайфа, да, давай, и стареющий юноша в поисках кайфа лелеет в зрачках своих вечный вопрос, и поливает вином, и откуда-то сбоку с прицельным вниманием глядит электрический пес, на-на-на-на на на, на-на-на-на на на, на-на-на-на на на, на-на-на-на... Хорошая песня. Да, Гребень — это вообще. Давайте, за Борис Борисыча. Жалко, запить нет. Селедочки... Ой, ребят... что-то мне... сейчас, извините...

Да, чего-то... блеванул. Ага. Да что-то хреново. Не обращайте внимания. Да? Я останусь у тебя тогда, ладно? Чего-то мутит, вообще. Напился что-то, да. Я тебя не напрягу, ничего? Ну, спасибо тебе. Ты меня прямо в шесть утра разбуди, я домой поеду. Ладно? Надо Светке только позвонить. Светуль, привет. Слушай, Светуль, ты не против, если я останусь, ну да, у Андрея, а то уже на метро опаздываю, и вообще... Ну что ты, да мы так, немного... Не сердись, ну что ты. Я завтра прямо с первым поездом, прямо в шесть встану и домой. Ага. Не волнуйся. Целую, пока.

Еще? Ой, ребят... Ну, давайте, по полрюмочки...

Это сколько времени? Одиннадцать уже? Одиннадцать?! Ну ё-мое! Меня Светка убьет! Я же просил меня в шесть поднять! Да?.. Нифига себе. Ничего не помню. Ну, вообще. Вот идиот-то. Ох... Да. Слушай, ну я побежал. Светке даже звонить боюсь. Да ты с ума что ли сошел, какой похмелиться?! Обалдел совсем. Меня при одной мысли наизнанку выворачивает. Да и вообще, куча дел по дому, завтра с утра на работу, какая тут может быть рюмочка, ты что. Ну, спасибо, что приютил, ты прости за вчерашнее, что-то я перебрал. Давай, пока.

Вторая стадия

Сколько брать? Да я понимаю, что у тебя есть. Сколько? По ноль-пять? Ну, это мало. Ну ты как будто не знаешь. Я поэтому и спрашиваю. Нас же четверо будет. Еще, может, Володя придет. Не, ну просто чтобы не ходить, чтоб было. Ну, я думаю, минимум, литр надо еще. Да и то... Давай я литр и ноль-пять возьму. Ну, что значит много. Ну, значит останется, не проблема. Проблема, когда мало. Да, нормально. А из закуски? А, ну хорошо. Я сейчас уже скоро с работы свалю и по дороге зайду.

Давай по полной, чего ты там, давай, лей нормально, вот так. Давайте, за нашу словесность, мать ее. О, нормально. Вообще, нормальная водка. Хорошо, что эту взяли. Кристалловская — она какая-то последнее время не очень. А эта хорошая. Не, ну что Достоевский, не, я все понимаю, великий, там, ВПЗР, все дела, я не то чтобы там с корабля современности и все такое, мы же не дети, все понятно, но все-таки он ужасен местами, дикие эти все персонажи, паноптикум какой-то, ну вот в преступлении вообще ни одного нормального персонажа нет, все е... ые, абсолютно, что Раскольников этот, долбо, что Разумихин, бешеный, орет все время, все орут, все время ор этот, все в экзальтации, маменька с сестричкой, ты пей давай, что ты ее все держишь-то, я говорю, ни одного нормального персонажа, дичь какая-то, да и стиль у него чудовищный тоже местами, наспех писал, издатели торопили, дэдлайн все время поджимал, тяп-ляп все как-то, вот Набоков — это да, Набоков — это стиль, это язык, это виртуозное владение, да, давай, наливай, давайте, ребят, за Владимира Владимировича, за прекрасный русский язык, хорошо, хорошо, ребята, как я рад вас всех видеть. Тебе пива налить? Не мешаешь? Ой, какие мы нежные. Не, я понимаю, вот как алкаши мешают, прямо в пиво водку наливают, это конечно уже кирдык, последняя степень падения, а когда вот так, запить хорошую водку хорошим холодным пивом, оно очень даже ничего, ну ладно, как скажешь, в общем, Набоков — это наше все, это стиль, это язык, а Достоевский... а что, у нас больше нет? Ну вот, блин, я же говорил, а ты все — мало, мало. Надо идти, чего делать. Не, ну только, считай, начали. Давай сходим, чего там. Посидим, сколько не виделись. Да деньги есть, не вопрос. Все есть. Пошли. Ну, сколько... Я думаю, минимум литр надо брать. Не, ну чего много, вот ты говорил — много, и чего? Литр нормально будет. И пива еще. Нормально, нормально, в самый раз...

Сколько уже? Десять? Ох, блин... На работу надо... Не, ну я бы посидел, конечно. Осталось еще? Или на работу все-таки сходить... Сейчас, шефу позвоню. Здравствуйте, а можно попросить Эдуарда Константиновича. А, спасибо, перезвоню. В принципе, сегодня можно. Скажу, что в типографию надо. Здравствуйте, а Эдуард Константинович не подошел? Спасибо. Эдуард Константинович, добрый день! Вы знаете, тут такое дело, мне вчера вечером из типографии позвонили, я уж вам не стал звонить, беспокоить, в общем, они там просят с иллюстрациями помочь, просят подъехать, что-то у них там с версткой не получается, сами сверстать не могут, я вот сейчас как раз к ним собираюсь, ладно? Да, конечно, конечно, разумеется. В общем, сегодня я в типографии, а завтра я на месте буду, как всегда. Да, спасибо, всего доброго, Эдуард Константинович, до завтра. О, нормально, на сегодня отмазался, там уже давно все сверстали, на самом деле, да не, он туда никогда не звонит, ему не до этого, он вообще проверять не будет, нормальный вообще мужик, с таким начальником приятно работать, только мне завтра надо будет прямо вот кровь из носу на работе появиться, сейчас посидим еще, и я домой поеду, ты, если что, меня прямо пинками выгоняй ближе к вечеру, лады, ну ладно, давай, что там у нас осталось, о, да всего ничего, давай сходим, давай, давай.

Свет, ну чего ты, ну мы тут посидим еще немного, и я приеду, да мне сегодня на работу не надо, мне сегодня надо в типографию, но в типографии я еще позавчера все сделал, так что ты не волнуйся, ну правда, ну чего ты, Свет...

Что, закусить совсем нет? Ну, ладно, хрен с ним. Ну, давай. Запить дай. В общем, это... я ж говорю, Борхес вообще крупного ничего не написал. Только рассказы... ик... и стихи... И ничего, нормально. Нормалёк!.. Зато много. Много, говорю, написал. Мелкого, но дохрена. А Кортасар... он, это самое... в Париже, переводчиком. При этом, как его, ООН или Юнеско... или что там, Юнисеф... в Париже, в общем... Ты, это, не тормози, наливай.

Подожди, подожди. Сегодня что у нас? Среда? А вчера, значит, вторник был? Чё, правда, что ли? О-о... Вообще ни хрена не помню. Это что, мы вчера весь день у тебя сидели? К Ленке?! Ни фига себе. Мне вчера надо было на работу. Блин... Чё делать... Не, ну сейчас ехать, в таком виде... Здравствуйте, а можно попросить Эдуарда Константиновича? Эдуард Константинович, добрый день. Вы знаете, Эдуард Константинович, у меня тут такой форс-мажор случился, я вам сейчас расскажу, у них в типографии... в смысле, заявление? Эдуард Константинович, да я... да вы поймите... Эдуард Константинович, да я понимаю, нет, ну я понимаю, конечно, но, может быть... Эдуард Константинович...

Заявление, говорит, пишите. Пишите, говорит, заявление. Вот же, блин... Да... Попал я. Да и хрен с ним! Чего уж теперь. Там осталось что-нибудь? О, хорошо, давай-ка. Вот, хорошо. Хорошо. Отпустило немного. Нормально. Ну и напишу заявление. Где они еще такого специалиста найдут? А я себе работу-то найду. Такие специалисты, как я, без работы не сидят. Мне работу найти — говно вопрос. Меня уже давно Ростовцев к себе зовет. Так что фигня. Прорвемся. Нормально, отдохну как раз, а то Константиныч уже задолбал, если честно, как лошадь пахал на него последнее время. Думаю, надо сходить...

Алё. О, Свет, привет. Ну, наконец-то. Ты вообще где? Я пришел, тебя нет. Ушла? Куда ушла? Как — от меня? Куда? Что за бред? Ты чего вообще? Как это? Ну ты что? Да я... Ну чего ты... Слушай, ну как это так, вообще... Свет... Что? Ну и хрен с тобой! Ну и вали! Дура! Заколебала! Баба с возу! Да! Да, и повторю! Пошла ты!..

Третья стадия

Так. Подожди. Это... значит, трехкомнатную на комнату... и доплата. То есть, мою вот эту... трехкомнатную, на комнату. В коммуналке. То есть, я тебе — трехкомнатную, мою. Вот эту. А ты мне — комнату в коммуналке. И что? А, да, и доплата. Какая доплата? Я тебе еще и доплату? А, ты мне. Так. Ох, слушай, я что-то не соображу. Башка трещит. Щас, подожди. Значит, трехкомнатную, вот эту... У тебя есть? Молодец, молодец, подготовился. Давай. Хы... О... Ох, спасибо. Значит, трешку мою на комнату в коммуналке. А доплата сколько? Десять тысяч? Ну ты чего, ну, какие десять тысяч. Я, вон, в котельной когда работал, у меня зарплата была десять тысяч. Прибавить надо бы. Долларов? Десять тысяч долларов? М-м... Ты, Ленка, иди, иди, сиди там у себя, не лезь не в свое дело. Мы тут вопросы решаем. Десять тыщ... Это сколько в рублях-то будет? Триста тысяч? О... Триста тысяч... Это, что ж... Не, ну нормально, вообще-то. Я, правда, цен-то не знаю сейчас... Слушай, ты, это, сбегай сейчас, тут у нас рядом...

Ленк. А Ленк. Ленка! Ты где там? Чё, дрыхнешь? Пожрать есть чего? Картошка? М-м... А со вчерашнего осталось чего-нить? Давай, давай. Ты мне тут, это... не вякай. Ну, тут на донышке. Слышь, Ленк, давай, сбегай. Три семерочки, там, ну, как обычно. Давай, давай, помираю. Тоже помираешь? Ну вот, тем более. Давай, быстренько.

А-а... Хорошо. Хорошо. Ну, вот. Нормально. Нормально, Ленк? То-то же. Нормально. Прорвемся. Да, Ленк?

Чё это у нас тут... Книги чё-то разбросаны. Ленк, чё-то бардак у нас тут. Вот бардак-то развела! А что, ты у нас хозяйка. Как переехали, так и валяются. Книги, книги. Ну-ка. Ро... Розанов. О, Розанов. Василь Василич. Эх... Ленк, знаешь, кто такой Розанов? Эх ты, глухомань. Это писатель такой. Великий писатель. Розанов Василий Васильевич. И философ. Что писал? Ну, эти... осевшие листья. Попавшие. Пропавшие листья, да. Эх, Ленка, дремучая ты у меня... Дурында. Да ладно, Ленк, это я так.

Ну-ка, чего там по телеку. Футбол... Самолет упал, гляди-ка... Ну вообще. Развалили страну, разворовали. Все падает. Музыка какая-то... концерт, типа. Кто это, с бороденцией такой, как косичка? Глянь, рожа какая. Лысый, ё-мое, и бородень косичкой. До чего дошли. Чё там написано? Чё-то не разберу... Ак... Аквариум. Нифига себе. Аквариум... Это что же...

Долгая память хуже, чем сифилис, особенно в узком кругу...

Чего-чего, ничего. Так, вспомнил.

Осенний сон

Солнечный сентябрьский день. В саду имени Баумана местная районная администрация устроила концерт под открытым небом. Для пожилых людей. Так и называется — День пожилого человека. Небольшая сцена под полукруглой деревянной крышей. Ряды скамеек. Зрителей — человек пятнадцать. Пожилых — примерно половина, остальные — более или менее молодые, в основном, мамы с колясками, гуляли по саду и зашли на концерт. На задней скамейке — пара, он и она. Он — нечесаный, заросший, небритый, в засаленной черной куртке-пуховике, она — с короткими, тоже нечесаными и немытыми волосами, с опухшим землистым лицом, в местами рваном сером шерстяном пальто, на шее — вызывающе-нелепый, яркий оранжево-зеленый шарфик. Возраст их определить довольно трудно, но, кажется, лет им уже немало. У их ног пристроилась дворняга с ошейником, на поводке. У дворняги умная симпатичная морда, она выглядит гораздо лучше своих хозяев. Он, кажется, спит, она неподвижно смотрит на сцену.

Выступил ансамбль народной песни — дородные бабы в кокошниках. Выступил вокально-инструментальный ансамбль — три патлатых сорокалетних мужика, один в темных очках. Вокально-инструментальный ансамбль исполнил некоторое количество советских и блатных песен. На этом основная часть концерта закончилась, большинство зрителей разошлось, музыканты собрали свою аппаратуру и уехали. На сцену вышел небольшого роста человек с аккордеоном, сел на стул, поздоровался с практически отсутствующей публикой, заиграл и запел. Сначала романс «Не уходи, побудь со мною», потом песню про вальс-бостон.

Заросший человек разлепил глаза.

— Э-э... М-м... Эта... М-м... Чего эта?..

— Чего-чего, концерт. Играет.

— А... М-м... Играет... Ну...

А-а-тва-а-ри потихо-о-оньку кали-итку...

— Эта... чево...

— Да сиди ты. Чего. Ничего.

Слева кудри токаря, справа кузнеца-а.

Подходит еще один человек — высокий, грузный, краснолицый, в круглой кожаной шапке. Здоровается с ним и с ней. Достает из пластикового пакета пластиковую двухлитровую бутыль, наполовину наполненную коричневатой жидкостью.

И в забой отправился парень молодо-ой.

— Будешь?

— Э-э... Чево... Эта... М-м... Давай.

Подставляет мятый пластиковый стаканчик. Выпивает залпом, судорожными мучительными глотками.

— М-м... О-о... Во-о... Эта... Ха... Ха... Хорошо.

Закрывает глаза.

С берез неслышен, невесом, слетает желтый лист. Старинный вальс «Осенний сон» играет гармонист.


Вернуться назад