Язык современного российского образования — очередь наползающих родительных падежей: «методология внедрения инструментов мониторинга контроля качества обучения учащихся». Не закаленный человек теряется и тоскует, закаленный вспоминает ильфопетровское «Все на выполнение плана по организации кампании борьбы за подметание» и ищет, где засада. Смесь кондового шкрабовско-наркомпросовского канцелярита с жаргоном методологов — одновременно и язык описания образовательного будущего. Насчет содержания еще можно сомневаться и допускать варианты, а вот ценности этого будущего понятны уже сейчас, они не враз назначаются, а формируются неспешно и поступательно, из года в год, — лет через пять-десять можно будет и приступить.

Сфера образования наиболее восприимчива к футуристическим проектам, лихим утопическим концепциям в частности и мегаломании вообще. Московское школьное образование находится на передовой футуристического фронта. Как никогда бурно фонтанируют новации и инновации, эксперименты и методики, технологии и методологии. В сегодняшней школе, как в блаженной памяти начале 90-х, расцвели сто цветов: все передовое, прогрессивное, концептуальное, альтернативное, проектное, стратегическое, модульное и модельное, интеллектуальное и духовное, патриотическое и общечеловеческое, граждански активное, физически совершенное и морально-этическое цветет и колосится так буйно, что оставляет впечатление какого-то нескончаемого латиноамериканского карнавала, не хватает разве что пальм и голых смуглых животов. Кажется, что в каждой школе рвутся фейерверки идей и концепций, идет нескончаемое интеллектуальное пиршество, но придешь в школу — и перекрестишься: все слава богу, все как у людей. Традиционный урок, доска и мел, милая или не очень милая учительница, может быть, даже в знаковой вязаной юбке («Иванов, на меня посмотрел. Петров, кому сказала!»), не хватает учительницы английского, школьный психолог кипятильником заваривает чаёк, зевающие дети, такие родные, туповатые, — и на сердце сразу как-то тепло, уютно: все-таки весь этот шум, и блеск, и чад существуют в какой-то другой, отчетной, парадной реальности, а школьная обыденность, она такая, здоровая. Да, школа будущего, беспощадная в своей «эффективности», существует в основном в вербальном измерении, на конференциях и семинарах, а чаще в заявке на грант и почти всегда — в рекламном буклете. И хорошо бы ей там и остаться. Но ждать она не очень собирается и то и дело наступает, без особой застенчивости, на территорию сегодняшнего дня.

 

Шикарно, как все на Руси

От семи миллиардов рублей, выделенных федеральным бюджетом в этом году на развитие образования, столице почти ничего не досталось, все отдали нуждающимся регионам. Столичные власти побурчали, но, с другой стороны, им ли жаловаться, и сочинили «наш ответ» — «Школу будущего», конкурс проектов или проект конкурсов, что уже практически все равно. В результате всех конкурсов назначили 35 столичных «школ будущего», одна из них открывается в этом году, это школа № 2030 на Шмитовском проезде, «равной которой нет в Европе».

В этом же году в подмосковном Одинцово открывается новая школа, «равной которой нет в России».

Эти мегапроекты — действительно школы будущего par excellence; по ним можно судить, какими будут общеобразовательные заведения в условиях практически не ограниченного финансирования и неограниченной свободы выбора.

С уверенностью можно сказать одно: они будут очень богатыми.

Конечно, ничего дурного в создании школ образцово-показательных, «от кутюр», «устремленных в будущее», нет. Были они и раньше, правда, отличались все-таки не столько роскошью, сколько блестящими педагогами, яркими идеями и качеством образования.

На западных посетителей они вряд ли произведут какое-то сверхвпечатление. «Крупнейшая в Европе» 2030-я почему-то рассчитана всего на 1200 человек (стандарт обычной окраинной), зато расположена в нескольких новых зданиях — красивых и разноэтажных, построенных по индивидуальным проектам. В ней два бассейна, по две-три лаборатории на этаже, наисовременнейшее учебное и лабораторное оборудование, издательский центр, телестудия, тренажерные залы, кружки-мастерские и, о чудо, персональный ноутбук для каждого учащегося. (По предварительному описанию это похоже на частную школу «Медовые Лужки», которую супруга градоначальника, отчаявшись найти хоть что-то достойное для своих дочерей во всем московском образовательном пейзаже, выстроила на Новорижском шоссе, недалеко от Рублевки, — школу роскошную и закрытую, с одним только вступительным взносом в 30 тыс. евро.)

В Одинцове другой акцент, там помимо наилучшего оборудования божественные тропические сады, выставочный зал, а вместо потолка — сплошной стеклянный купол, отчего в школе светло и солнечно, во время урока на детей будет проливаться небесная лазурь. Что ж, район, в состав которого входит Великая Рублево-Успенская область, может себе это позволить.

Будущее — это когда красиво и дорого.

Неизбежно встают вопросы о цене и контингенте.

«Почем?» — «Бесплатно. В Москве все государственное образование бесплатное».

«Для кого это все?» — «Для народа. Для наших с вами детушек, маленьких простых москвичат».

В школу на Шмитовском обещают брать не элиту-разэлиту какую, а ребят с нашего двора, всех близживущих. В Одинцовскую школу — будущих студентов Одинцовского муниципального университета, есть и такое учебное заведение в почтенном райцентре. Администрация 2030-й, не моргнув глазом, отвечает: все записанные — пресненцы, «по месту жительства».

И это, как ни странно, похоже на правду: мажорных детей предпочитают отдавать не в мажорные школы. Родители уже несколько лет как понимают: чем ближе школа к будущему, тем хуже для ее настоящего.

 

Новые плюмбумы

К обсуждению школы будущего интенсивно привлекают учащихся, родителей и прочее гражданское общество. Около 10 тыс. московских школьников приняли участие в интернет-дискуссиях о том, какой она должна быть, школа счастья завтрашнего дня, несколько сотен участвовали в круглых столах, обогащали чиновников и ученых свежими, конструктивными идеями.

Говорящую собачку любопытно поглядеть? Это резонерствующий московский старшеклассник. Стенограммы дискуссий мартовской конференции «Строим школу будущего» (встречи руководителей московского образования со школьниками, «Учительская газета» от 14 марта 2007 года) — чтение захватывающее.

«— Школа будущего должна знакомить нас с передовыми банковскими, рекламными технологиями, технологиями в культуре и других сферах жизни.

— В школе будущего должны быть творческие учителя, должна осуществляться совместная деятельность учеников, родителей и учителей.

— Развивая собственное мышление, мы сможем достойно встретить все жизненные ситуации, находить новые способы решения проблем и вычленять наиболее рациональные идеи.

— Имеет смысл перенять опыт западного образования, где ученики сами выбирают себе профильные предметы, это помогло бы определиться в будущем с выбором профессии и высшего образования.

— Мне кажется, что нам нужна эпистемотека — хранилище знаний, мы хотели бы через интернет иметь возможность получать информацию о новейших знаниях, перспективных, развивающих.

— Способности суть индивидуальность, многие ученики, исходя из своих интересов, учатся в учреждениях дополнительного образования, поэтому нам кажется, что в школе будущего нужно развивать эти способности внутри школы».

За тезисами встает некоторый гипотетический «он» — целеустремленный московский подросток, незадумчиво выпаливающий казенные пошлости, наблатыкавшийся на участие в круглых столах со взрослыми и полезными дядями и тетями, будущий эффективный менеджер в начальной стадии заболевания. Он и в самом деле говорит про передовые банковские и рекламные технологии — ибо мир его будущего населен финансистами и рекламистами, а иных занятий на свете нет. Он важно рассуждает о преимуществах западного образования, в упор не замечая, что во всех московских школах уже два года как введено профильное обучение. Он слово в слово повторяет взрослый тезис про необходимость «хранилища знаний» (прекрасные московские библиотеки, интернет-ресурсы и СМИ для него бедны — или, напротив, слишком утомительны в навигации, а он привык потреблять готовое и разжеванное), в его лексиконе действительно присутствует выражение «учреждения дополнительного образования», — это легко. Он не выдуман, он в самом деле такой: новый плюмбум, до мозга костей пропитанный беловоротничковой риторикой успешности.

А как выйдет с круглого стола — «нормальный пацан». Пиво-сигаретка, девчонки, фантастика, сетевая порнушка, подготовительные курсы. Просто школа будущего требует такого «стандарта ученика».

 

Транскрибировать, структурировать, синхронизировать

Упоминавшийся выше проект «Эпистемотека» разработан специалистами НИИ инновационных стратегий развития общего образования. Идея сделать очередное «хранилище знаний», объединяющее библиотеки со школами — своего рода сетевое справочное бюро с интерактивом, — не бог весть какая оригинальная. Ничего страшного. Но почитаем главную страницу:

«Знаешь ли ты, что XXI век — это век управления на основе знаний? Хотим мы того или нет, но XXI век будет исключительно веком знаниевых аналитиков, систематизаторов знаний, инженеров-эпистемотехников и менеджеров-эпистемщиков в самых разных областях практики. Готов ли ты к этому? Есть ли у тебя для того, чтобы стать успешным, соответствующие способности и компетентности?»

«Исключительно». Иного не дано.

А рекламистов с банкирами куда дели?

«Умеешь ли ты:

— диагностировать, насколько правильно или неправильно или вообще нелепо задан вопрос?

— вообще — залезать в мышление других людей и определять, какого знания им не хватает?

— а еще — умеешь ли ты капитализировать полученные знания, чтобы они приносили доход?»

Не умеющего — научат.

«Эпистемотека, куда ты волею судеб сейчас попал, представляет собой довольно простую МАШИНКУ по производству новых знаний и выращиванию у любого человека таких способностей. Ты можешь вбросить в пространство эпистемотеки любой свой вопрос. И на него не просто ответят, но помогут тебе самому выработать новое знание. Заметь: новое не только для тебя, но вообще для всех».

Школьнику, успешно нашедшему ответ на какой-то вопрос, будет предложено написать статью в «Энциклопедию „Живое знание“». (Сейчас в энциклопедии три статьи, в каждой по два абзаца. Девушка задает вопрос: «Что именно может дать миру российская цивилизация?» И отвечает: «Нам кажется, что таким средством мог бы послужить межцивилизационный диалог».) Потом с ним будут работать эксперты — ученые и представители бизнес-сообщества.

Хотелось бы посчитать все это обыкновенной благоглупостью — им несть числа, этим идиотским экзерсисам, экстравагантным фантазмам, написанным для очередного гранта, и даже поросячий менеджерский задор мог бы не раздражать. Но этот проект — серьезный, программный, наглядно демонстрирующий ценностные приоритеты официальных разработчиков «школы будущего».

Эти приоритеты можно было бы обобщенно охарактеризовать как эффективный маркетинг интеллектуального бесстыдства. Не надо учиться — надо эффективно распоряжаться тем немногим, что ты сумел запомнить. Не надо производить — надо распределять и администрировать. Не надо понимать — надо «залезать в мышление других» (прямо «в моск», как говорят представители интернет-сообщества).

Другой приоритет — технократический, точнее, гаджетовый. Доходит до полного абсурда. В прошлом году на заседании Мосгордумы был представлен проект школы будущего от Московского института открытого образования. Нельзя не потрястись величием замысла: «ход урока фиксируется с помощью видеокамер», затем «оцифрованный урок транскрибируется, структурируется и синхронизируется с изображением, слайд-шоу и видеоотрывками, использованными учителем». Чему учат, не важно, главное, чтобы все участники образовательного процесса — учителя, ученики и их родители — «постоянно имели с собой идентификатор, коммуникатор и компьютер». Идентификатор — это пластиковая карточка, с помощью которой можно «регистрировать месторасположение ученика и используемые им ресурсы (вход в интернет, распечатка)». Сидели политические мужи, слушали, качали головой, спрашивали: «А коммуникатор какой?» — «iPod, — отвечали им ничтоже сумняшеся. — Цифровой. А что такого?»

 

Назад в будущее?

Но можно ли за всеми этими декларациями, терминологическим поносом, фоновым шумом «интегративности», «прорывных проектов» и «метапредметов» угадать контур действительной завтрашней школы? Если внимательно присмотреться к образовательному пейзажу, самое авангардное и самое востребованное сегодня — это традиционность, старомодность, строгая дидактическая классика. Наибольших успехов достигают не те школы, где самая дорогая техника и самые затейливые концепции, а те, которые более всего приближены к традиционной — классно-урочной — модели образования. Громадным спросом пользуются лицеи при сильных вузах, гуманитарные гимназии, профильные школы. По-прежнему лидируют языковые и математические спецшколы — по своему стилю и укладу совсем не демократичные, а вполне авторитарные, не стремящиеся снижать нагрузку на учеников, не занимающиеся «обновлением личности» и «знаниевым менеджментом».

Возможно, и в массовом образовании инновационный шум схлынет через несколько лет, «экспериментальность» перестанет быть синонимом «современности», главной тенденцией развития российской школы станет ее приближение к модели единой политехнической школы образца 60-х — конечно, с какими-то стилистическими и гуманитарными коррективами, — а «школы будущего» так и останутся отдельным явлением номенклатурной словесности. Лучше «Назад в будущее», чем «Вперед к победе эпистемного менеджмента».

В первом лозунге, по крайней мере, есть место ребенку.