ИНТЕЛРОС > №8, 2008 > Умный враг Умный враг29 апреля 2008 |
I. Такие люди нужны всем. Это, наверное, базовый инстинкт разумного человека: если общаться только с единомышленниками, можно быстро и необратимо деградировать; хотя бы минимальный контакт с оппонентами нужен всегда. И среди оппонентов оказываются один или два человека, с которыми, что называется, не западло при случае попить кофе, поговорить почти как с единомышленниками, обменяться какими-нибудь сплетнями и так далее. О таких людях в демократической прессе перестроечных времен писали: «Хороший человек, но коммунист». И именно таким человеком для национально-освободительного движения тогда еще советской Литвы был второй секретарь ЦК Компартии Литвы (на платформе КПСС) Владислав Швед. Когда в сентябре 1991 года его арестуют и обвинят в том, что это именно он, Швед — автор плана по свержению литовских демократических властей во время январских событий того же года (создание Комитета национального спасения, ввод танков в Вильнюс и так далее), он спросит следователя: — Скажите, я враг? — Враг, — честно ответит следователь. — Но ведь я умный враг? — уточнит Швед. — Умный, — следователь не станет спорить и с этим утверждением. — Так почему же вы меня считаете автором этого идиотского плана? На этот вопрос литовская прокуратура ответа найти не сможет, и Шведа, продержав в тюрьме Лукишки три дня, выпустят на свободу. Когда через год против него возбудят новое уголовное дело, Шведа в Литве к этому времени не будет. Но это уже — история независимой постсоветской Литвы. А в последние годы существования Литовской ССР Владислав Швед — умный враг литовской демократии — был, может быть, единственным «рукоподаваемым» руководителем компартии. Он до сих пор с удовольствием вспоминает, как однажды после теледебатов лидер сторонников независимости Витаутас Ландсбергис на своей машине довез его до дома, а с первым премьером независимой Литвы Казимерой Прунскене у Шведа вообще были почти родственные отношения — ее брат работал заворгом в том же Октябрьском райкоме партии, в котором Швед был первым секретарем. II. III. Как раз в тот период на каком-то митинге Швед услышал характерную фразу: «Не тех мы евреев стреляли». Насчет «мы евреев стреляли» все было понятно; известно, что еврейский вопрос в оккупированной Литве местное население решило оперативно и без посторонней помощи — еще до прибытия эсэсовских карательных групп в Литве было уничтожено 94 процента литовских евреев. Непонятно было насчет «не тех», и как будто специально для Шведа оратор пояснил: «Русские — это белые евреи». «Не очень приятно, когда тебя называют евреем в таком контексте, — поясняет Швед. — Стало понятно, что русским и вообще всем, кого не устраивают новые порядки, нужно тоже объединяться». IV. Парадокс литовской независимости — первые структуры то ли гражданского общества, то ли местного самоуправления в республике создавались не с подачи ориентированных на Европу новых властей, а по инициативе просоветской, то есть формально тоталитарной и антиевропейской общественности. «Мне до сих пор кажется, что это могло быть самой правильной тактикой, — считает Швед. — Я лично говорил Горбачеву: нужно идти на два шага впереди националистов, нужно играть на опережение. Народ все равно возьмет то, что он хочет, так лучше дать ему это самим, а не ждать, пока все обрушится». Швед был прав — литовский народ действительно хотел независимости. «Националисты говорили мне: Владислав, пойми — у тебя есть Россия, а у нас ничего нет. Но Горбачеву этого было не объяснить». Я спрашиваю: может быть, у Горбачева действительно был какой-то хитрый план, чтобы поскорее разрушить Советский Союз? — но Швед выразительно стучит по столу — бум-бум. «Никакой хитрости в нем не было. Примитивный самовлюбленный человек. Жил в своем выдуманном мире и не хотел из него выходить». V. «В ночь на 13 января я был в гостях у друга, праздновали день его рождения. Я услышал выстрелы, сразу все понял и с тоской подумал: ну на фига применять технику? Военная акция посадила Ландсбергиса на белого коня, и выход из СССР — это вопрос времени. Потом я это же повторил на заседании бюро ЦК, и меня даже хотели исключить из партии». События января 1991 года Швед, как и многие в Литве и в России, считает заранее спланированной провокацией, но, в отличие от остальных, у него есть доказательства — еще в декабре 1990 года, за месяц до бойни на улицах Вильнюса, Швед направил в литовский Минздрав депутатский запрос по поводу устного указания министра главврачам вильнюсских больниц подготовить операционные к приему большого количества раненых — то есть о том, что скоро прольется кровь, литовские власти знали заранее. Ответа на запрос Швед не получил. VI. VII. VIII. Блуждая по коридорам Госдумы в поисках бывших соратников, Швед встретил охранника Владимира Жириновского — тот работал с лидером ЛДПР много лет и помнил Шведа в лицо с тех еще времен, когда Жириновский, шедший на президентские выборы 1991 года под лозунгом защиты русских на всей территории СССР, приезжал в Литву встречаться с избирателями и, помимо прочего, встретился со Шведом. Охранник отвел Шведа к своему шефу, тот пообещал помочь, и уже через несколько дней бывший второй секретарь ЦК компартии Литвы работал в штаб-квартире ЛДПР на Чистых прудах практически в своей прежней должности — заместителя председателя партии. Потом — в Госдуме руководителем аппарата Комитета по труду и социальной политике, а в 2003 году вышел на пенсию. На пенсии Швед написал книгу «Тайна Катыни» — она очень удачно вышла одновременно с фильмом Анджея Вайды и, очевидно, будет хорошо продаваться. Швед не утверждает, что к найденным в Катынском лесу останкам НКВД не имеет никакого отношения («Я считаю, что польских офицеров расстреливали и наши, и немцы, а реальные обстоятельства гибели поляков в Катыни до сих пор не вскрыты»), но вполне убедительно опровергает официальную польскую версию катынских расстрелов. IX. Когда общество расколото, «пограничные люди», которые оказываются общими друзьями непримиримых врагов, играют в обществе очень важную роль — являются шансом на преодоление раскола и на будущее примирение. Но когда раскол заканчивается победой одной из сторон, победитель не видит разницы между ортодоксальным Бурокявичусом и умеренным Шведом (камеры в Лукишках одинаковы для всех). Тюрьмы, в отличие от соратников, Швед все-таки чудом избежал, а современная Литва уже и не вспомнит о том, что когда-то у нее был умный враг. Вернуться назад |