ИНТЕЛРОС > №9, 2009 > Хроники

Хроники


21 мая 2009

Хроники. Художник Сергей Крицкий

 

∗∗∗

Женщина лет пятидесяти в супермаркете просит осьмушку хлеба — для этого надо располовинить четвертинку «Дарницкого». Продавщица со вздохом отказывает — упаковка, штрих-код, но достает из кармана пятирублевую монетку. «Благодарю вас», — после короткого угрюмого раздумья отвечает женщина. Вида, что называется, приличного, самого чистоплотного, в корзине — дешевые макароны и пакет куриных потрохов. Вот кого спасли бы продуктовые карточки, идея введения которых активно обсуждается аж с прошлого лета.

ВЦИОМ представил данные нового опроса: введение продуктовых карточек для малоимущих поддерживают 62 процента опрошенных (51 процент — в прошлом году). Примерно на столько же уменьшилось количество тех, кто против (24 процента). Наиболее популярна эта идея в Сибири (78 процентов) и на Урале (76 процентов), наименее — на Северо-Западе России (32 процента). Адресатами этой помощи готовы стать 35 процентов респондентов — по преимуществу это люди в возрасте старше 60 лет или малоимущие, в чьих семьях доход на одного человека не превышает 1500 рублей.

При этом 48 процентов уверены, что изначально хорошая инициатива (безналичные деньги, которые можно будет тратить исключительно на продукты — табак и алкоголь в реестр не входят) — на практике окажется «как всегда»: до истинно нуждающихся помощь не дойдет, а достанется маргиналам или, напротив, формально бедным, но фактически обеспеченным пенсионерам. Есть и другое мнение, озвученное политиками: в условиях частной торговли на карточках неизбежно нагреют руки распределительные органы и дружественные им торговые сети. Это резонное опасение, однако, оно не отменяет необходимости как-то решать вопрос. Для начала, например, признать, что голод в России — это не публицистическая гипербола. За год количество россиян, находящихся за чертой бедности, увеличилось вдвое, — сегодня их 14 процентов, выросло и количество бедных (тех, кому хватает денег только на еду, а покупка одежды уже вызывает затруднения) — их теперь 32 процента, — и удивительно ли, что треть населения готова стать адресатами продовольственной помощи? Представители торговых сетей уверенно говорят о неизбежном росте цен на продукты, расходятся только в масштабах — оптимисты пророчат удорожание на четверть, пессимисты — на 45 процентов.

Есть и совсем специфические мнения. Например, начальник управления потребрынка администрации Твери утверждает, что продовольственная помощь не нужна, потому что «областные власти успешно решают проблему с малоимущими гражданами». Зачем карточки, вопрошает чиновница, когда у нас регулярно проводятся продовольственные ярмарки? Нет, ничего не меняется — кому «царь беспощаден», а кому вечная Божья роса.

 

∗∗∗

Фонд помощи многодетным семьям «Русская береза» (rusbereza. ru) полон отчаянными письмами из провинций. Пишут в основном матери семейств из сельских районов Урала и Сибири, не процветавших и до кризиса, а сейчас совсем обескровленных. Все — непьющие, с хорошими характеристиками из сельсоветов. Просят о любой помощи для детей: еда, молочные смеси, ношеные одежда и обувь, постельное белье, школьные принадлежности — все, что угодно. Больше им попросить не у кого.

Новосибирская область: «Я получаю пенсию, половина уходит на таблетки, хозяйство не держим, потому что некому за ним ходить. Я в доме передвигаюсь с помощью табуретки. Прошу вас хоть чем-нибудь помочь. В совхозе дают только малую часть зарплаты, и если возьмем мешок муки, то жить не на что. Мешок муки стоит 780 руб.».

Красноярский край: «Я одна воспитываю семерых детей. Старшему — 18, младшей — 4 года. В прошлом году попала под сокращение на работе, с мужем пришлось развестись, так как стал сильно пить. Тут и начался этот кошмар. Продукты покупаем только необходимые. Хорошо хоть свое хозяйство, но и его уменьшили, так как корм дорогой. Прошу Вас помочь мне одеждой».

Пермский край: «Живу у подруги в общежитии. Старшую сумела устроить в садик. Наш доход на троих 2 323 р. в месяц. Работы нет, жилья своего нет, порой думаю наложить на себя руки, чем жить так. Вот только бабушки и спасают. Кому дров наколю, кому воды принесу, кому полы помою. А детей одеваем всем миром».

Тоже Пермский край: «Пишет вам обычная ученица 9 класса деревенской школы. Я живу в маленькой деревне в семье у меня всего 5 человек. Мама на пенсии вот уже 9 месяцев, но пенсия у нее маленькая, едва хватает на содержание всех нас (примерно 3 700). Мы держим огород, корову. Из одежды носим обноски, иногда что-то перепадает от родственников. Одежду мы не покупаем, она нам просто не по карману. В школу мы еще можем найти что-то приличное, а на улицу я надеваю то, что несколько лет назад носил брат. Наступила зима, и в резиновых сапогах на улице много не походишь. Пытаемся найти что-нибудь из старого, чтобы хоть как-то „обмануть“ зиму».

Это не какая-то экстремальная Россия, не зона особенного бедствия, — это обыденность, фоновое отчаяние десятков тысяч российских семей. Зайдите на сайт Фонда, прочитайте эти письма, — они громче и страшнее любых репортажей «из глубинки». И не выбрасывайте старые вещи — может быть, именно благодаря тем курткам и ботинкам, которые вы не решитесь надеть даже на даче, уральский ребенок сможет не забыть дорогу в школу.

 

∗∗∗

Самый актуальный лозунг политики занятости — «создавайте собственное дело». Сокращенным рабочим и клеркам предлагают — в риторике девяностых годов — не ждать милостей от работодателей и стать бизнесменами. В обмен на дельный бизнес-план (социально ориентированное производство, с созданием рабочих местах) обещают федеральные субсидии, всяческие льготы и горячую поддержку. Все это, кажется, хорошо и конструктивно, однако степень заявленной государственной поддержки несколько, мягко говоря, озадачивает. Например, магнитогорским претендентам назначена максимальная субсидия в 5 630 рублей в месяц (и это после того, как кандидат докажет свою благонамеренность по доброму десятку критериев, а самое главное — докажет, что его бизнес не будет направлен исключительно на «получение личной выгоды»). Какие производства можно развернуть при таких-то щедростях, неизвестно, — однако процесс идет, транши поступают, и есть кандидаты, и их досье смотрят на свет. Вероятно, в результате этой кипучей деятельности мы получим особую генерацию предпринимателей, которые будут торговать морковкой не просто, но социально ориентированно, в рамках изничтожения безработицы. Впрочем, все лучше, чем ничего.

Другой тренд — привлечение безработных к «общественным» работам под угрозой лишения пособия (фронт — как на традиционном субботнике: ремонт школ, больниц, расчистка территорий) — тоже вызывает вопросы. За «общественные» работы все-таки надо платить хотя бы минимальную зарплату — 4 300 рублей, а многие предприятия, например, в Ярославле, — не могут себе позволить и этого и со слезами вынуждены отказаться от почти дармовой рабочей силы. По сообщениям из школ, необычайно возросла требовательность классных руководителей к родителям: как в старые добрые времена, родители красят стены и ограды, убирают прошлогоднюю листву и скидываются на линолеум.


Вернуться назад